Чёрная печать империи (СИ) - Разумовская Анастасия

– Идём неспешно, стоим, зеваем, – велел Влад.

Даша засунула руки в карманы, украдкой стянула парик и вразвалочку двинулась мимо полицейских, начавших выстраиваться по периметру. Вокруг них собиралась толпа зевак. Полиция их привычно разгоняла. Беглецы медленно подошли к перилам, у которых стояла девушка в сером пальто с широким капюшоном. Трубецкая не удивилась бы, увидев у неё в руках косу. Но косы не было.

– Даша, это – Вероника, Вероника это – Даша. А теперь, когда вы познакомились…

– Мы уже знакомы, – проворчала медсестричка.

– … когда вы познакомились, прошу ко мне во дворец. Тут рядом.

– Я поеду домой…

– Не успеете, Вероника. Скоро все периметры оцепят. Сейчас у них ещё не хватает сил.

– И что?

– Появятся вопросы: почему вы покинули объект, который запретили покидать. Если оборотни найдут преступников, то вас отпустят. Если нет – преступником вполне могут объявить вас.

– Чушь, – фыркнула девица, но всё же послушалась.

«Как можно заминировать императорскую ложу? – думала Даша, постепенно ускоряя шаг. – Только если в окружении государя есть предатель. Невозможно». Она чувствовала какую-то безмерную усталость: душа рвалась на две части. Одна Даша, та, что старший лейтенант, стремилась обратно. А другая…

Они шли по набережной Мойки, тускло освещённой фонарями, и молчали. Даше очень хотелось спросить у Влада, зачем тот вообще взял с собой девушку, но не при ней же спрашивать.

– В кои-то веки выбралась в театр! – вдруг невесело рассмеялась Вероника. – Да ещё и на Жизель! Да ещё и с Александровой! А я так люблю второй акт. Сказка, конечно, старая, патриархальная, и всё же люблю вот этот момент, когда виллисы танцуют с мерзавцем-принцем…

– Но затанцуют до смерти они не его, а ни в чём не виноватого охотника, – буркнула Даша из духа противоречия и вдруг осеклась, осознав, за кем повторила мысль.

Вероника обернулась к ней и живо возразила:

– Ну не так уж он и не виноват. Для обоих бедняжка Жизель лишь объект сексуального вожделения, красивое тело и не более того.

– В сексуальном вожделении нет ничего дурного, – рассмеялась Даша. – Секс нужен и женщинам, и мужчинам, и вообще это природ…

Влад вдруг замер и схватил обеих девушек за руки. Они как раз пересекали Храповицкий мост.

– Что случилось? – недовольно уточнила Вероника.

Даша вгляделась в дворцовый садик, выходящий на Адмиралтейский канал.

– Беру своё приглашение обратно, – неожиданно хриплым голосом отозвался курсант. – У меня, кажется, нежданные гости. Девушки, продолжайте вашу беседу о сексе. Вот только наш маршрут меняется: мы идём мимо, на Английскую набережную, потом по Благовещенскому мосту на Васильевский.

– Гости? – не поняла Вероника.

«Как? Как Шах смог вычислить Влада? Да ещё так… быстро. Пробил билеты? Вот прям все, все фамилии зрителей, и… Нет, тут что-то не так…». Даша похолодела. Книжная девочка продолжила щебетать о сакрализации секса, о его идеализации и отживших формах патриархального восприятия женщины. Трубецкая её не слушала. Если Опричнина, например, взломала страницу Агриппины, то могла послать запрос и найти, откуда на последней перед взрывом фотографии ожерелье. Разумеется, комиссионный магазин указал бы на Толсто́го, на которого и была оформлена аренда... «Мы влипли. Теперь оба. И нам ещё повезло, что Влада не арестовали сразу же, а решили устроить засаду».

– Как ты увидел? – спросила его негромко на ухо.

Рыжик отозвался так же тихо:

– Стволы деревьев в саду стали шире.

Да, точно. У него ж фотографическая память.

Ветер дул с залива, заметая Английскую набережную колким снежком. Даже Вероника замолчала. Влад стянул с себя китель и накинул на плечи девушки. Даша мысленно проклинала тонкую ткань брючного костюма: их верхняя одежда осталась в гардеробе.

– И куда теперь? – она нарушила молчание только на Благовещенском.

К этому времени ноябрьский морозец уже пробрался под кожу, и челюсти у всех постукивали друг о друга.

– Можно ко мне, – смутилась Вероника. – У моей тёти есть магазин…

– Это тоже опасно, – отмахнулась Даша.

В конце концов, именно в книжной лавке её и арестовали. И Шаховской не был бы профессионалом, если бы не проверил подозрительное место на повтор.

– Я могу вызвать такси, и мы снимем номер в одной из гостиниц…

– Толстой, не тупите. Если оборотни в вашем дворце, то ваша карта пробита, и оборотни отслеживают покупки по ней.

Влад насупился.

С залива резкими порывами дул ветер, заставляя трястись и пытаться ужаться в себя. «Упасть и умереть», – измученно подумала Даша. В небе сверкали проблесковые маячки полицейских аэрокаров, и пришлось прибавить шагу: минута-две и мосты разведут, несмотря на закрытую навигацию, чтобы воспрепятствовать бегству преступников.

Когда они, наконец, прошли длинный-длинный, бесконечно длинный мост, даже Влад весь посинел и трясся от холода, забыв о правильной осанке.

– В-видимо, только я здесь не под наблюдением, – стуча зубами, пробормотала Вероника. – Тогда я позвоню кое-кому, но п-предупреждаю: мой друг не всем понравится.

– П-п-пл-левать, – отстучал Влад.

Вержбицкая вынула телефон, троица повернула к Императорской Академии художеств.

– П-привет!.. Мне нужна помощь. Я и ещё двое у художки… На Ваське, д-да. Мы очень з-замёрзли. Пож-жалуйста. У тебя нет сп-пиртного? Мы могли бы с-согреться…

Последний вопрос относился к курсанту. Но правильный Влад, конечно, не ходил в театр со спиртным. Даша прислонилась к жёлтой стене, сползла, обхватила колени руками и попыталась сжаться в шарик. Замёрзшие мозги работать отказывались напрочь.

«Умереть, уснуть… и видеть сны, быть может…» – наплыло откуда-то странное.

«Какое первое правило у того, кто замерзает, господа? Баев?» – «Согреться. Двигаться». – «Незачёт. Трубецкая, перестаньте тянуть руку. Я и так вас вижу. Ладно, жгите». – «Понять, далеко ли до тепла и сроки прибытия помощи». – «Зачем?» – «Чтобы понять, сколько времени и что нужно делать. Если подмога близко, то – двигаться. Если же подмога далеко, а самому до тепла добраться далеко, то нужно экономить силы…».

– Курсант, – рявкнула Даша и заставила себя встать, – упал-отжался.

– Д-дарья Р-ро..? Но…

– Это приказ, малёк. Выполнять.

Влад нахмурился, нехотя поднялся:

– Вы не м-мой нач-ч…

– Вас от п-практики не ос-свободили. Сто отж-жиманий. Время пошло.

– Это произвол, – запищала Вероника. – Это превышение служебных…

– Упор лёжа п-принял. Раз. А вы бы, Вероники Ст-таниславовна, не теряли бы время. П-приседания – это не только красивая задница, но и м-мускулы на ногах.

– Ну, знаете ли…

Слушать её Даша не стала: принялась приседать. Счёт ещё не закончился, когда к ним подкатил небольшой грузовой кар, дребезжа плохо подогнанными металлическими дверцами. Одна из них приоткрылась. Вероника забралась первой. Раскрасневшиеся Влад и Даша – следом, на задние сиденья. За ними были прикреплены в кузове без перегородки какие-то ящики и баки. Дверцы закрылись.

– Да вы совсем синие, – хрипловато хохотнул водитель. – Ник, достань в бардачке водку. Разотритесь, ну и внутрь тоже. Я – Паша.

Вероника действительно вынула фляжку, понюхала.

– Гадость какая! – но глотнула и, обернувшись, передала назад.

Даша тоже сделала глоток. Растираться не стала: смысл греть ладони? В каре было тепло, отогреются и так. Протянула фляжку Владу. Курсант сморщился и отстранился.

– Извините, не пью, – прозвучало как оскорбление. – Вы, конечно, можете мне приказать…

Даша пожала плечами и вернула фляжку вперёд. Вероника растирала ноги ладонями, а потому водку забрал водитель, чуть обернувшись и протянув руку назад. Мохнатую, когтистую руку… Даша сглотнула. Монстрюк! Вжалась в сиденье. Шрамы на плечах заныли.

– Откуда вы такие красивые? И куда вас деть?

– Из Мариинского, – чудовищу ответила Вероника. – Паш, там бомбу взорвали, пытались убить императора.