Чёрная печать империи (СИ) - Разумовская Анастасия

– Да ну? И как?

– Никак. Все живы, кроме людей.

– Ишь ты. А вы, значит, сбежали с места происшествия?

– Значит. И, возможно, нас ищут. Влад Алексеевич, вон, уверен, что ищут. И что у него дома засада.

– А кто ищет-то? Жандармы?

– И эти тоже. А ещё оборотни.

Паша оглянулся на них. Даша увидела мягкие очертания морды, треугольники ушей и точащие вибриссы. Котоголовый. Знать бы ещё кто из них.

– Ну, эти если ищут, то найдут, – изрёк монстрюк уверено.

Даше стало обидно за честь полка. Но она стиснула руки, чтобы не сказать какую-нибудь глупость. Поэтому глупость сказал Влад:

– Вы имеете в виду, что жандармам не найти? Иначе говоря, вы…

– Не обижайся, парниша. Жандармы – всего лишь люди.

– Вы что-то имеете против людей? – насупился рыжик.

Паша заржал.

– Скорее, люди имеют что-то против меня. Без обид. Как думаешь, почему в романовском сыске использовали собак, м? Вы, люди, презираете таких, как я. А я вот, не глядя, могу сказать, что позади меня взрослая женщина и парень, начинающий становиться мужчиной. И что у женщины проблемы по гинекологии, а у парня камни в почках, и стоит сходить на УЗИ, честно. А ещё… м-м… Кое-кто баловался сывороткой оборотней на днях?

– Достаточно, – вмешалась Даша.

Было неприятно, что теперь о её проблемах знают все. Но почему тогда, если нюх оборотней так развит, князь не почувствовал запах взрывчатого вещества? Ведь он провёл в ложе весь первый акт… А если на минуточку сойти с ума и представить, что инициатор взрыва – сам Шах? Звучит, конечно, абсурдно, но… А почему нет? Какие могут быть мотивы? Престолонаследие? Нет, Шаховской не наследник, троюродный брат, там слишком длинная очередь. Может быть, убедить государя в том, что на него идёт охота? Испуганный царь непременно даст своему генералу больше полномочий… А вот это уже логично, вот только… Не занимается ли Даша сейчас подтасовкой фактов в угоду собственной неприязни? Одна из банальнейших ошибок начинающих следователей.

– У меня на Петровском есть сараюшка, – вновь заговорил монстрюк, – я там лодочки ремонтирую. Не вот прям шикарное место, но… перекантоваться будет нормулёк. А там осмотритесь, может, за вами и не гонится никто?

И Паша рассмеялся. Смех у него оказался приятным, словно мурлыканье большой кошки.

– Там хоть электричество и водопровод есть? – угрюмо уточнил Влад.

Даша нестерпимо захотелось дать парню подзатыльник. Вот же… граф!

– Немножко. Но, главное, там тепло.

И Паша включил магнитолу. Полился хриплый голос одного из исполнителей тюремного шансона. Даша попыталась вспомнить: Ромб? Квадрат? Имя, или прозвище у артиста было каким-то очень простым. Его песни нравились Лёхе, который включал их даже в интимные моменты. А вот Даша предпочитала Шопена и шансон французский, без привкуса решёток.

– Паш, – недовольно протянула Вероника, – выключи эту гадость. Уж лучше песни и пляски племени тумба-юмба, чем низкопробная подделка под них людей малоразвитых и…

Монстрюк послушался, а Даша закрыла глаза, преодолевая волну неприязни к девице. Это до какой степени нужно быть самовлюблённой, чтобы поучать чел… водителя в его собственном каре? Что ему слушать, а что нет. «Ты просто завидуешь её молодости и красоте», – шепнул кто-то внутри.

«Сараюшка» оказалась целым ангаром с системой открывающихся дверей и траволаторным мостом. Кар въехал на мост, и его втянуло внутрь. А внутри…

– Это – лодочки? – уточнила Даша, выбираясь наружу.

– А не похоже? – весело хохотнул Паша, с любовью оглядывая коллекцию яхт, уже убранных на зимнее хранение. Их было пять, а шестая висела над ямой: видимо, звонок Вероники оторвал мастера от работы. Влад присвистнул, но тотчас надел на лицо скучающую маску:

– Может, у вас и компьютер имеется?

– Ну, есть там какой-то. Для пасьянса и стрелялок сойдёт. Идёмте, тут комнатка для вахтёра. Правда, там кровать только одна, но я что-нибудь придумаю. Раскладуху там…

Проходя мимо стальной красавицы, монстрюк ласково потрепал её белоснежный бок мохнатой лапой.

– Это не мои, – пояснил мурлыкающим голосом. – Я сторожу только. Ну и чиню по малости.

Даша почти не удивилась, когда комната оказалась просторной, меблированной в основном мягкими диванами и креслами, а компьютер для стрелялок имел три изогнутых экрана, в половину стены высотой.

– Вы располагайтесь, – весело предложил Паша. – Я пока закажу пожрать чего-нибудь. Можете жить сколько надо. Мы любим гостей, но к нам редко ходят.

– Мы? – насторожилась Даша.

– Я и мои девочки-лодочки. Им тоже бывает скучно.

– Спасибо тебе, Паш, – Вероника привстала на цыпочках и чмокнула монстрюка в щёку. – Ты нас спас!

А Даша молча рухнула на один из диванов. Успеет и поблагодарить, и расспросить. Закрыла глаза. Девушка чувствовала, что нити в её руках рвутся, путаются, и она перестаёт понимать, что происходит вокруг. А завтра… завтра встреча с Лёшей. И эта мысль согрела душу раньше, чем Даша провалилась в сон.

Глава XV

Будильник вырвал Баева из восхитительного сна. Ему снилась Даша. Полностью обнажённая, такая светлая на скомканных тёмно-фиолетовых простынях. С этой трогательной стрижкой под мальчика. Лёха целовал её ярко-алые искусанные губы, её тонкую шею и то самое место за ушком, о котором знал только он. А его женщина стонала и плакала (на грани оргазма Даша всегда плакала), тянулась к нему, касалась возбуждёнными сосками его груди, стискивала плечи и двигалась навстречу его движениям.

Будильник Баев швырнул об стену и со злорадством услышал слабый звон. Распахнул глаза, уставился в потолок.

Даша.

Без особого удовольствия завершил начатое, вскочил, прошёл в душ. Крепко, почти до боли растёр мочалкой мускулистое тело. Смыл пену, заглянул в зеркало и сбрил щетину с щёк и подбородка, почистил крупные, белоснежные зубы. Он был зрел – всего тридцать пять – крепок, и жизнь, в целом, удалась. Карьерные перспективы, любимая женщина и безбедное существование – всё было зашибись. До недавнего времени.

– Чёрт бы тебя подрал, Шаховской, – выругался Лёха, схватил полотенце и вышел в комнату, полностью обнажённый, растирая полотенцем ёжик мокрых волос. И только тут обнаружил, что его ждёт неприятность в нежно-розовом костюме.

– Алексей Иванович, – произнесла неприятность голосом сдавленной жабы, – надеюсь, вы не забыли, что вечером у нас приём у Шереметьевых? Прошу вас быть к шести неукоснительно. И сделайте уже что-нибудь с вашими руками.

– Не уверен, что смогу быть, Елизавета Григорьевна, – огрызнулся Лёха.

Его бесила беззастенчивость жены. Нормальная женщина, увидев мужика голым, взвизгнет, хотя бы для приличия, и отвернётся. Нет, Даша так не сделала бы, но то – Даша. Да и нечем ей уже там шокироваться.

– А вы будьте уверены. Наш контракт подразумевает совместные выходы, и это мероприятие я согласовывала с вами ещё месяц назад.

«Взять бы послать тебя с твоим контрактом», – раздражённо подумал Лёха, натягивая трусы, а за ними и штаны. Он понимал, что может это сделать: В империи Рюриковичей развод не давала ни православная церковь, ни древлеславянская. «Измена начинается в семье, – вещал по телеэфиру патриарх Варфоломей. – Вы скажете: подумаешь, убита любовь мужчины и женщины, какая чепуха! Мы – свободные люди, захотели – полюбили, захотели – разлюбили. Но сегодня ты предал свою жену, завтра предашь товарища, а послезавтра – Отечество и государя». Боголюб Древлеславянский вторил ему: «Воистину есть: отрекшийся от жене, предасть и богов». Но Лёха достаточно вырос, чтобы понимать: империя отчаянно пытается увеличить рождаемость. Видимо, чиновники всерьёз верили, что женщины, не боящиеся, что мужья их бросят, начнут спешно размножаться. Вот только так это не работает. Хотя и как работает – чёрт его знает. Поэтому, даже если бы Баев публично порвал все «кондиции» и отказался от своих слов, ему никто и ничего не мог бы сделать. Понижение в должности или там каторга, например, неизбежно ударила бы не только по нему, но и по его жене. И именно поэтому, понимая собственную безнаказанность и уязвимость супруги, проворчал примирительно: