Архитектор Душ VI (СИ) - Вольт Александр

— In nomine Dei, Patris, et Filii, et Spiritus Sancti!

Тварь, которая уже почти коснулась лица Алисы, завизжала.

Это был звук не из этого мира. Полный боли визг, от которого, казалось, лопались барабанные перепонки. Существо дернулось, пытаясь отпрянуть и спрятаться обратно в тень, чтобы вернуться к зеркалу.

Но света было слишком много.

Белые лучи, похожие на копья, ударили в черную массу, пронзая её насквозь. Тьма зашипела, как вода, выплеснутая на раскаленную сталь.

Алиса, чье сознание балансировало на тонкой грани, смотрела на это с завороженным ужасом.

Тварь начала распадаться. Черные лоскуты отрывались от призрачного тела и сгорали в белом пламени, не долетая до пола и превращаясь в ничто.

Существо металось, пытаясь вырваться из световой ловушки, но Инквизиторы не давали ей шанса. Они шли вперед, тесня мрак.

— Vade retro! — рявкнул центральный инквизитор, делая шаг вперед и направляя поток света прямо в центр агонизирующего сгустка, в то место, где должно было быть сердце монстра.

Вспышка. Яркая, как взрыв сверхновой звезды в замкнутом пространстве. Алиса почувствовала, как волна жара прокатилась по чердаку, сметая ледяной холод, согревая кости.

Тварь исчезла. Просто испарилась, оставив после себя лишь облачко серого пепла, которое тут же осело на пол, и запах паленой серы, мгновенно перебитый ароматом ладана.

Тишина. Абсолютная, звенящая тишина наступила так внезапно, что казалось, мир оглох. Свет стал мягче, теплее, перестав резать глаза.

Алиса попыталась сделать вдох, но в груди что-то сжалось. Темнота начала подступать уже не снаружи, а изнутри — мягкая, бархатная темнота беспамятства.

Силы кончились. Она сделала всё что могла, и даже больше. Сквозь пелену она увидела, как к ней бегут люди. Черные плащи развеваются, лица озабоченные, и уже не грозные, а человеческие. Кто-то кричит, но звук долетает словно сквозь вату:

— Медика сюда, живо! Она истощена!

Чьи-то сильные руки подхватили её, не давая удариться головой об пол, приподняли легко, как куклу.

— Держись, девочка… — услышала она знакомый голос. Грубый, но сейчас странно мягкий. Корней? Кажется, это был он. — Ты молодец… Ты справилась…

Но ответить она уже не могла. Язык не слушался, веки были слишком тяжелыми.

Сознание мигнуло и погасло, как выключенный телевизор. Последнее, что она запомнила — это ощущение тепла и абсолютную, непоколебимую уверенность в том, что теперь она в безопасности.

Темнота приняла её в свои объятия, и на этот раз в темноте не было чудовищ.

Глава 14

Я хмыкнул, выруливая с парковки министерства.

— Конечно, есть, — ответил я, уже прикинув интересное и нестандартное место для такой спутницы, любящего фастфуд и простые людские радости.

К вечеру погода смилостивилась над столицей. Промозглая морось, терзавшая город весь день, отступила, оставив после себя влажный блеск асфальта и свежий воздух. Небо расчистилось, и над мегаполисом раскинулся бесконечный купол с мириадами звезд, а снизу, словно отражения, горело примерно столько же фонарей.

Я вел машину уверенно, наслаждаясь плавностью хода и тем, как город проплывает за бронированными стеклами. Мы проехали по набережной, миновали центр с его горящими витринами. Я знал, куда еду. Это место было знаковым и в моем прошлом мире, и, как выяснилось, в этом тоже. Смотровая площадка на Воробьевых горах — или, как их здесь называли, на Воробьиной Круче. Точка, откуда столица была видна как на ладони.

Мы уже почти подъехали к серпантину, ведущему наверх, когда мой взгляд зацепился за яркое пятно на обочине.

Неоновая вывеска, мигающая красно-желтым, гласила: «У Ашота. Лучшая кухня Империи». Запах жареного мяса, специй и чесночного соуса пробился даже сквозь фильтры климат-контроля, ударив по рецепторам ностальгической кувалдой.

Я резко ударил по тормозам. «Имперор» клюнул носом и замер у бордюра.

— Что случилось? — насторожилась Шая, оглядываясь по сторонам. — Ты куда? Виктор?

— Я быстро, — бросил, отстегивая ремень. — Жди здесь.

Я выскочил из машины, оставив дверь приоткрытой, и быстрым шагом направился к ларьку. Внутри, за стеклом, крутился вертел с мясом, а колоритный усатый мужчина ловко орудовал ножом.

— Две в сырном! — крикнул я, подходя к окошку. — И поострее!

Повар, увидев мужчину в дорогом костюме, выбравшегося из машины стоимостью в его жизнь, ничуть не удивился. В Москве и не такое видали.

— Сдэлаэм, дарагой! Лючший щаурма, пальчики аближещь!

От этого совпадения я снова улыбнулся внутри себя. Миры параллельные, а схожестей столько, что голова кружится.

Через пять минут я вернулся в машину, держа в руках два горячих свертка, источающих божественный аромат, способный перебить любые французские духи.

Шая посмотрела на еду, потом на меня, и её бровь вопросительно изогнулась.

— Серьезно, Громов? — она подалась вперед, втягивая носом аромат жареного мяса и специй, словно это был не фастфуд из ларька, а амброзия. — Шаурма на ночь глядя?

— Это пища богов, — парировал я, аккуратно укладывая горячие свертки на центральную консоль, прямо на лакированное дерево, рискуя оставить жирное пятно. — Идеальный баланс белков, жиров и углеводов для уставших героев.

Шая рассмеялась, и в этом смехе не было ни капли той ледяной сдержанности, которую она носила на службе.

— Ты читаешь мои мысли, — заявила она, потирая руки. — Я готова продать душу за этот запах прямо сейчас. Если бы ты предложил ресторан с устрицами, я бы тебя прокляла.

— Знал, с кем имею дело, — усмехнулся я, довольный произведенным эффектом.

Я снова завел двигатель, и мы заехали на самый верх.

Площадка была почти пуста. Лишь пара машин стояла в отдалении — видимо, влюбленные парочки искали уединения. Я припарковался так, чтобы перед нами открывалась панорама города.

Внизу расстилалось море огней. Высотки «Москва-Сити» пронзали небо сияющими иглами, купола храмов горели золотом, река черной лентой извивалась между гранитными берегами, отражая мосты. Ветер здесь, наверху, был свежим и приятным.

— Идем, — сказал я, забирая еду.

Мы вышли из машины и сели на деревянную лавку, стоявшую у самого края парапета. Я протянул Шае её порцию. Она почти жадно схватила свой сверток.

Мы ели молча, глядя на город. Первый укус — и горячий сок, смешанный с соусом и хрустящей капустой, наполнил рот. Это было именно то, что нужно после приключений, нервотрепки и магического истощения.

В какой-то момент Шая, прожевав очередной кусок, издала звук, похожий на мурлыканье.

— М-м-м… — она посмотрела на надкушенную шаурму, а затем блаженно прикрыла глаза. — Очень вкусно.

Я тихо рассмеялся, едва успев отставить свой сверток в сторону, чтобы капнувший соус не оставил жирное пятно на брюках.

— И правда, — кивнул я. — Я же говорил. Иногда высокая кухня проигрывает простым радостям жизни.

Мы доели, наслаждаясь моментом. Я достал влажные салфетки, и мы вытерли руки, выбросив упаковки и прочий мусор в урну.

Когда я сел обратно на лавку, Шая придвинулась ближе, привалилась ко мне и положила голову на плечо. Я почувствовал тепло её тела даже сквозь плащ и рубашку.

— Тебе говорили, что по рамкам человека ты неисправимый романтик? — тихо спросила она, глядя на огни города. — Привезти девушку на гору, кормить фастфудом, который ей так нравится, под звездами… Но при этом, я уверена, многие столичные аристократки сочли бы твой жест с шаурмой верхом скупердяйства и дурного тона.

Я прикрыл глаза, прислонившись щекой к её макушке. Её волосы были мягкими, и пахли смесью горького миндаля и верескового меда. Запах, от которого кружилась голова почище чем от любого алкоголя.

— В этом мире или в прошлом? — спросил я полушутя.

— В обоих, — ответила она серьезно.

— Ни там, ни тут, — честно признался я.

И это была правда.

Внутри меня разлилось странное, теплое чувство. Не то, которое испытываешь от победы над врагом или удачной сделки, а простое спокойствие.