Трибунал (СИ) - Смородин Павел

Так или иначе, но дело обещало быть резонансным. Любой нормальный человек держался бы от него подальше, но вот только реальность не особенно заботилась планами.

Внезапно у Ирмы зазвонил телефон. Девушка быстро ответила. Что именно она говорила, инспектор не слышал. Новость так основательно завладела его вниманием, что Галарте пришлось натурально крикнуть, чтобы выдернуть Йону в реальный мир.

— Йона, чтобы тебя, — прокричала Ирма снизу так громко, что ему пришлось спуститься.

— Что случилось?

— Тебя твоя девочка к телефону, — пояснила Галарте и передала трубку.

— Привет, Куколка, что случилось?

— Слава богу, ты живой, — прозвучал взволнованный голос Марианны с того конца провода.

— Да, а что не так? Тезисно!

— Тебе хату спалили.

— Херовая шутка, д’Алтон, — произнес Йона холодно, надеясь в глубине души не услышать: «Это не шутка».

— Да, только я не шучу. Какие-то дебилы швырнули тебе в окно бутылку с зажигательной смесью.

Йона тяжело вздохнул, прикрыл глаза и спокойно произнес:

— Мари, отодвинь трубку от уха, пожалуйста. — Затем он глубоко вдохнул и в полный голос заорал: — Сука. Какого хера? Сука! Сука! Сука! Сука! Этим бакланам что, совсем жизнь не дорога. Что известно?

Мари держала паузу, и к сердцу подступило ощущение тревоги.

— Йона, подожди. — Голос Мари стал каким-то виноватым.

— Что еще?

— Сядь, пожалуйста.

— Ма-а-ари, не пугай.

— Просто сядь и обещай дослушать.

— Хорошо.

— Второй подожгли квартиру твоей старшей. Не пори горячку — все нормально, никто сильно не пострадал.

Он. Убьет. Их. На хер. Всех. До единого.

— Больница какая?

— Госпиталь имени святого Карла, отделение ожоговое.

— Еду.

Инспектор бросил трубку на рычаг и буквально рванул с места. И, судя по тому, с каким бледным лицом его встретила в спальне Ирма, он сейчас был максимально недружелюбен.

— Что случилось?

— Спалили хаты мне и сестре. Я в госпиталь.

— В какой, известно?

— Святой Карл.

Девушка мгновенно вскочила с кровати и принялась одеваться вместе с ним.

— Ты куда?

— С тобой. И даже не думай меня отговаривать!

— Спасибо. Я это правда ценю. И знаешь что?

— А?

— Кажется, что я все же люблю тебя.

Глава 18

Йона ни с одной из своих подруг не планировал знакомства семьями. Первой причиной было то, что ни одна «дама сердца» с ним достаточно долго не оставалась. Вторая — он просто не хотел. Сестры периодически допекали его этим вопросом, но, как опытный бабник, инспектор умудрялся от такой участи отговариваться весьма успешно.

Нет, родню свою он любил. Сестер, дядю, племянницу, даже зятя — без исключений. Но Камаль резонно полагал, что жизнь его, и только ему решать, как все должно быть. А значит, не сейчас и на его условиях.

Только на его условиях!

М-да, это точно должно было состояться не в больнице. Кто в здравом уме решит, что ожоговая палата — лучшее место для знакомства? Если только псих какой. Вот только сейчас ему было совершенно не до таких мыслей. Всю дорогу от своего дома до больницы Ирма наблюдала тигра в клетке.

Йона не находил себе места: нервничал, отбивал ритм ногой, тяжело вздыхал и делал прочие бесящие всех вещи. Он буквально выскочил из такси, когда то оказалось на месте.

Инспектор прошел двор, заставленный машинами, заприметил пару принадлежащих дяде. Рядом с ними стояли парни в характерной одежде подручных. Неужто Папа Джи выбрался из собственной добровольной ссылки и решил навестить «большой город»?

Похоже, что да…

Судя по всему, у инспектора намечается весьма неприятный разговор. Ирма, шедшая рядом, проследила за взглядом инспектора и нахмурилась. Видимо, она сложила два и два, так что точно поняла, что за интересные ребята их поджидают. Наверно, Лист перед выездом сделал внушение парням или еще как-то на них повлиял, ни шуток, ни тяжелых взглядов не последовало.

Камаль вошел в приемный покой, быстро отыскал дежурного санитара и уточнил, где именно ожоговое отделение. Он буквально летел по коридору. Глаза сами находили нужное направление по указателям. Теперь уже Галарте едва за ним успевала.

Дверь в нужную палату можно было определить по невысокой сутулой фигуре в черном. Уолли Лист подпирал стенку с самым серьезным видом. На вечно грустном лице «карманного» убийцы не появилось и тени эмоций сейчас. Черные кожаные перчатки сняты, а полы плаща широко распахнуты — бандит явно готовился к внезапной перестрелке и был насторожен.

Все ведь могло быть и очень хитрым отвлекающим маневром.

Заслышав шаги, он слегка повернулся и бросил короткий взгляд на новые действующие лица. Рука, рефлекторно потянувшаяся к наплечной кобуре, замерла на полпути.

— Он там? — спросил Йона, тяжело дыша.

В ответ не было приветствий, только равнодушный кивок профессионального убийцы профессиональному полицейскому.

— Могу войти?

Второй кивок, но уже на дверь. Лист отошел в сторону, давая пройти.

— Спасибо, старик.

В ответ убийца в черном только развел руками, как бы говоря: «Потом сочтемся, дерьмо ты с бляхой».

Сказать он этого сейчас, конечно, не мог, но Камаль знал Уолтера еще в те далекие времена, когда возможности говорить и весьма недурно петь тот не лишился. Во времена их общей юности мальчишка часто повторял подобные фразы, словно убеждая всех в своей приверженности законам улицы. Так что с большой долей уверенности инспектор мысленно додумал за старого знакомца эту колкость.

Сейчас Уолли считался на улицах уже «человеком чести». Только не в банальном смысле, а в понимании Олдтауна — бандитом, которого боялись задирать. Зверинец жил по праву сильного, а не по законам Арсорской империи. Тут властвовали первобытные понятия о чести, справедливости и законности. А это значило, что раз полицейские с этим не согласны, то они — твари и лучше им всем разом лечь в могилу.

То, что один из друзей детства теперь тоже козыряет значком, роли не играло.

Давняя сладка парочка Лист и Камаль разошлись как в море корабли. Уолли чуть не подох в пивнухе, когда какой-то залетный отморозок распорол ему горло «розочкой», ожесточился и стал самым яростным боевиком в «Топорах». Йона же размяк, переметнулся к легавым. И, по мнению Листа, лучше бы он подох — не так было бы стыдно перед его покойником-папашей.

Йона и Ирма прошли внутрь палаты. Как и ожидалось, там оказалось людно: Диана, дядя, Кира. Не было только младшей сестры и Яна.

Сердце у инспектора сжалось само собой.

Кира сидела на коленях у Дианы вся перепачканная в пыли и саже. Расположилось семейство так, что казалось, будто сестра умирает. Память напомнила, как в такой же палате он в последний раз видел маму.

Мама сидела с совсем мелкой Дианой на руках и разговаривала о чем-то с папой. И только маленький Йона не находил себе места. На душе у него было так же тревожно, как и сейчас. Особенно инспектора пугало внешнее сходство сестры и мамы в эту секунду. Диана унаследовала от мамы все ее хорошие черты лица и даже соломенный цвет волос. Ну а им с Кристиной досталось больше от папы.

Заметив инспектора, племянница оживилась.

— Дядя Йона! — Голосок у нее был громкий и звонкий. Крик этот выдернул старшую сестру из какой-то полудремы.

— А… привет, братишка. — Судя по всему, ей дали что-то успокоительное, потому как говорила Диана с легким запаздыванием. — Представляешь, у нас фонарь взорвался в доме.

— Да-а-а! — протянула племяшка и состроила умное лицо. Получилось весьма умильно. — Представляешь? Бабах! Но я не испугалась. Не-е-е-ет!

— Какой кошмар. — Йона подошел ближе и потрепал малышку по светлым вьющимся волосам. Камаль старался не подавать вида, что внутри он просто в ярости. Девчуле не нужно видеть его таким.

— А это что за тетя? — Девочка указала на Ирму, стоявшую чуть ли не у самой двери.

— Это тетя Ирма, она моя… Ну… Э… очень хорошая подруга.