Трибунал (СИ) - Смородин Павел

— Привет! — Галарте улыбнулась и помахала Кире. — Как у тебя дела, принцесса? Может, сходим прогуляемся? А взрослые поговорят, давай?

На мгновение в глазах сестры застыл ужас. Диана побледнела, но, увидев едва заметные кивки от брата и дяди, она отпустила девочку.

— Только не сильно задерживайся, моя хорошая, папа нас может искать. — Сестра разгладила на дочери потертую пижамку и улыбнулась. — Хорошо?

— Ага.

Кира ловко соскочила с кровати и побежала в направлении новой знакомой. Как только за ними закрылась дверь, атмосфера решительно изменилась. Папа Джи встал из кресла, подошел к инспектору и с силой вмазал ему по лицу. И хотя дядя Джакомо и выглядел безобидно, но умение вышибать одним ударом из человека дух у него никуда не пропало.

В глазах заплясали искры.

— Пояснения нужны?

Инспектор покачал головой. Эту плюху он точно заслужил.

— Расскажите мне хоть что-то? — процедил Йона сквозь зубы и потер уже наливающуюся синяком щеку.

— Да ничего и неизвестно, — проговорил бандит и пожевал губами. — Устроил ты, конечно, нам веселые времена, племяш.

Инспектор взглянул на растрепанную и пришибленную сестру. О таком он даже подумать не мог. В этот раз его самоуверенность сыграла против него, и только чудом обошлось без серьезных жертв. В голову Камаля даже прийти не могло, что белоручки из семьи промышленников могут оказаться настолько отмороженными.

— Сам не рад. Ди?

— А? — Сестра повернулась и стала совершенно неотличима от мамы.

— Как все было? Мне надо знать, кому голову открутить.

Девушка тяжело и часто задышала, явно удерживая себя от истерики. Наконец, собравшись с силами, она начала:

— Ян на смену ночную ушел, я дома осталась. Все как обычно было: намыла Киру, переодела. Полежали в кроватке вместе. А потом слышу какой-то шум на улице. Похоже на визг тормозов. Ну… я сдуру пошла глянуть. Только подошла, а в окно прилетела бутылка горящая.

— Машину видела?

— Нет, — покачала головой сестра. — У нас все так быстро вспыхнуло… Если бы не дядины…

— Ладно, — произнес Папа Джи и ухватил племянника за плечо. — Отдыхай.

— Кира точно никуда не денется?

— Нет, — заверил сестру Йона.

— Обещай мне!

— Хорошо. А теперь поспи.

Топор вышел в коридор и коротко кивнул на дверь палаты. Лист, все еще ждавший, коротко кивнул. Только сейчас Йона заметил, что дядя Джакомо в весьма скверном состоянии. Одет он был не на выход в свет, скорее для домашнего обеда, или чего-то такого. Простые брюки на подтяжках, рубашка с закатанными рукавами. Волосы и борода растрепаны, а лицо только сейчас начало приобретать нормальный цвет.

— Устроил ты, — повторил он и с укоризной взглянул на племянника.

— Не начинай, я и сам бы себя сейчас отметелил.

— Пошли отойдем к окошку. Есть тема на обсуждение.

Камаль послушно проследовал до окна.

— Охрана, которую я приставил, сказала, что машины не было. Только какая-то хреновина мимо окон пронеслась, и дальше ты слышал.

Кулак сжался сам собой. Гребаный Марти-пять. Как же жаль, что теперь ему падение с крыши точно не устроишь. Нет, ну каков же говнюк? Папаша пара дней как преставился, а он уже отправился творить зло.

— Не знал, что ты охрану поставил?

— Кто-то же должен голову включать в нашей семье. Иначе никак. Я, как только про проигрыш в суде услышал, велел и Диане, и Кристине присмотр организовать.

Йона молчал и обдумывал слова дяди. Поняв, что ничего бы не успел сделать сам.

— Знаешь, — произнес «король разбоя» задумчиво, — я вспомнил, как ты пытался мне объяснить, зачем идешь на курсы полиции. Помнишь?

Конечно, Йона помнил. Тогда он думал, что дядя его на месте застрелит. Его племянник — полицейский. Да это даже звучало, как издевка или начало плохого анекдота.

— Ты сказал мне, что не хочешь жить в моем мире, и решил пожить нормальной жизнью обывателя. Ну и как тебе обычная жизнь? В моем мире такое ни одному ублюдку в голову бы не пришло.

Стук каблуков заставил обоих мужчин замолчать. Возле брата Кристина ускорилась и с размаху зарядила тому в лицо. Второй синяк.

— Если с Ди что-то случится, я тебя лично со свету сживу, — прошипела младшая абсолютно серьезно.

— Кристина, — голос дяди стал холоден, — успокойся. Сейчас с Дианочкой все хорошо. Так что не шуми, она спит.

Семейство Камалей было весьма эклектичным, словно собранным из ошметков. Йона был полицейским, Диана домохозяйкой, а младшая сестра не стала ничего придумывать и устроилась к дяде в фирму бухгалтером. Там она быстро раскачалась до невиданных высот. Так что теперь, в неполные двадцать три, Кристина Камаль была одной из самых известных женщин в отрасли подсчета денег.

Вот только сволочизм у нее появился задолго до этого.

Порой инспектору казалось, что его сестра — инопланетянин из радиопостановки или подменыш из сказки. Вот настолько он не понимал свою младшую. Кристина же, выросшая даже без образа родителей, нашла утешение в образе Дианы. Тем более что у них с мамой было одно имя на двоих, а все друзья и соседи уверяли, что девочка — вылитая ее копия.

Диана заменяла Кристине мать, и сейчас за нее девушка была готова убить любого. Даже брата.

— Ты меня услышал, — произнесла Кристина и спокойно села на скамейку.

— Ага. Дядя, мне помощь твоя потребуется.

От столь необычного начала глаза у обоих родственников инспектора расширились не на шутку. Гордый и самостоятельный, инспектор Камаль никогда не просил помощи у клана, полагая, что эта помощь влетит ему в копеечку.

— Что нужно?

— Питер Барроуз на несколько дней. И твое обещание не начинать войну.

— Ты в своем уме? Может, мне перед семейством Дуарте еще раком встать? Они на мою семью наехали.

— Дядя! Я решу с ними вопрос. Сам создал проблемы, сам и решу.

Глава 19

'И снова здравствуйте, любезная Ирма.

Вижу, что мое предыдущее письмо заставило вас нервничать. Прошу прощения. Пугать вас не было в моих намерениях. Как я уже писал, я вами искренне восхищаюсь, а потому и решил вам все рассказать. Открыть вам все свои самые сокровенные тайны. В свое время, разумеется, а пока все еще побуду инкогнито.

Давеча я прочел великолепную эпитафию по Мартину Дуарте.

Все это ложь от первого и до последнего слова, причем настолько наглая и неприкрытая, что я даже зауважал автора той статьи. Вот только образ казненного нами Мартина Дуарте и его реальная жизнь оказались диаметрально противоположны. Он не был святым, каким его рисуют проплаченные журналисты.

Мартин Дуарте IV не узнал бы, что такое честь, даже если бы вышел посреди ночи в туалет и споткнулся о нее в темноте. Этот человек обворовывал казну, обманывал, подкупал, врал под присягой. И всем было плевать на это. Из-за этого армия потеряла немыслимое количество солдат, хороших солдат, которые могли бы послужить родине. Но всем было плевать и на это: прокурорам, чиновникам, министрам и полицейским.

Всем, кроме нас.

Я не оправдываюсь. Ни мне, ни моим подчиненным оправдания не нужны. Мы уверены, что нас оправдает суд. Но не людской, как он работает, мы уже видели на примере дела его сына. Нет, госпожа Галарте, мы верим в другой — истинный и единственно важный — суд истории! Через годы, когда мы до конца вырежем все гнойные язвы на теле нашей любимой родины, люди примут нас как героев, а наши «преступления» станут высшей формой патриотизма.

Я не ищу прощения или понимания, а только рассказываю свои мотивы, чтобы не быть в ваших текстах картонным злодеем или психом. Мне больно делать то, что я делаю, но перспективы бездействия еще чудовищнее. Вы не можете не видеть того, куда нас всех ведут ублюдки из моего списка, — в новую войну.

Войну еще более страшную, чем Третья Арсорско-Гуттская, и, возможно, последнюю для всех нас.

Мы солдаты.

Мы привыкли убивать на поле боя. И только мы должны решать такие вещи, как начало войны. Увидь вы столько же, сколько любой из нас, и вы бы встали с нами в один строй, дорогая Ирма. Я искренне в это верю, как верил в нашу победу тогда, десять лет назад.