Куда приводят коты (СИ) - Фомин Олег Геннадьевич

– И снова здрассте!

Плавный переход от огня к человеку вышел такой чарующий… Моя лапа задергалась, ища кнопку «перемотка назад», чтобы увидеть снова.

Теперь на Карри песочное платье свободного покроя, до колен, подпоясанное такой же тканью. Пояс завязан на спине, узел я увидел, когда девушка элегантно крутанулась на месте, за узлом последовали два шелковых хвоста. На лодыжках и запястьях нарисованы хной браслеты, похожи на листья папоротника.

– Как ты это сделала?! – спрашиваю с отвисшей челюстью. – Я же помню основной закон перемира, чудеса не любят посторонних глаз!

Карри опять поморщилась, всего на долю секунды, а затем протянула мне ладоши, я тут же запрыгнул.

– Только не в Бальзамире, – заявила она авторитетно. – Это место не знает человеческих глаз уже много веков. К тому же, здесь спит Сехмет, одна из древних, ее сила питает все вокруг. И в-третьих, Бальзамира – самый популярный даймен в перемире. Место встреч, пристанище для всех желающих. Кроме людей, разумеется. И тех, кто в «черном списке». Словом, в Бальзамире можно вытворять всякие фокусы на глазах у наших собратьев, чудеса тут никого не боятся… Кроме тебя, господин стиратель.

– Что?!

Она шутливо погрозила мне пальцем.

– Ты чуть не сорвал мое выздоровление, проказник. Видишь ли, когда Сехмет кого-то лечит, это довольно красивое зрелище. А ты уже привык, что вся магия в перемире творится за кадром, без, так сказать, визуальных эффектов. Да и здесь ты впервые, никто не успел тебе сказать, что бывает иначе. В общем, Сехмет до последнего отказывалась начинать представление под твоим горячим стирательским надзором. Тебя унесли сюда, в какой-то тупик, подальше от остальных, а потом, когда меня все же починили, я спустилась к тебе, приглядывать.

Чем дольше Карри щебетала, тем явственнее я ощущал себя воздушным шариком, из которого выходит воздух. Когда она умолкла, сдулся окончательно… Вот почему она только что морщилась, пока я на нее глазел.

– Я что, чуть тебя не угробил?

Карри тут же принялась меня тормошить.

– Эй, а ну прекрати! – говорит она. – Ты меня спас! От Блики… И от тех негодяев под мостом… Да ты самый лучший на свете кот!

– А у меня в самом деле… горячий взгляд?

– О, еще какой!

– Почему раньше молчала?

– Не хотела огорчать. И потом, я уже привыкла. Разве что сейчас ты побил, так сказать, температурный рекорд, когда я показала тебе все эти превращения. Как будто на краю жерла вулкана постояла, честное слово! Но кризис миновал… Ты уже принял то, что чудеса можно видеть, а значит, такое не повторится.

Я вздохнул и отвернул морду.

– Наверное, мне не следует постоянно на тебя пялиться.

На нижней челюсти сомкнулись пальцы, одним движением Карри вернула морду на прежнее место, я снова утонул в изумрудных озерах на дне глаз.

– С ума сошел! Я же девочка, ты просто обязан на меня пялиться! Ради этого на такие жертвы идем… В мини-юбках на морозе ходим, из салонов красоты не вылезаем, на диетах сидим, как на иголках… Да мы живем ради того, чтобы на нас пялились!

Карри перехватила меня за подмышки, подняла над собой.

– А тут такой мужчина, ух!..

Прижала к груди, отвела мою лапу чуть в сторону (теперь ногти цвета земли, разлинованы точь-в-точь как панцири жуков) и закружилась в танце.

Сандалии отбивают ритм, а губы бормочут:

– Трам-пам-пам, трам-пам-пам…

Моя задняя, а в данный момент – нижняя, часть тела качается туда-сюда. Карри вальсирует, а я с удовольствием разглядываю.

Шея и грудь тоже украшены хной, в витиеватых перистых «листьях папоротника» запутались «песочные часы». Этакий рисованный кулон. А на мочках ушей болтаются сережки в виде каких-то темных колючих шариков. Я узнал в них крошечные копии пустынного растения перекати-поле.

Ее танец завершился падением на кучу песка, волосы распластались по склону рыжими лучами.

– Осторожно, – говорю, – я куда-то сюда это самое… сходил.

– Я тоже, – сказала Карри и подмигнула. – Пока ты дрых.

Мы рассмеялись.

А затем она подкинула меня и откатилась в сторону, а когда я приземлился, по макушке мягко стукнула лапка.

– Догоняй!

Едва успел оглянуться, рыжий полосатый хвост уже исчез за темным поворотом винтовой лестницы.

Я метнулся следом.

Мы потерялись в клубке лестниц, коридоров, комнат, залов, вентиляционных шахт и прочей каменной геометрии. Просто мчусь за кошкой, то теряя из виду, но вновь зацепляя взглядом, и мне плевать, где мы сейчас. Инстинкт охотника временно сделал из меня спринтера и паркурщика. Всюду гуляет ветер, по воздуху плывут ленты песка, его залежи ютятся по углам, тянутся, как сытые питоны, вместо плинтусов, торчат посреди помещений гладкими барханами… Такое чувство, что мы внутри какой-то затерянной в пустыне пирамиды. Надеюсь, мумии тут не водятся.

Мне удалось-таки ее поймать, сам не пойму, как. Захлестнул азарт, я был уверен железно: вот сейчас – поймаю! Хотя нас разделял десяток метров… Она в очередной раз юркнула в какую-то трещину, а когда я моргнул – обнаружил себя рядом с этой самой трещиной, по другую сторону, Карри влетела прямиком мне в лапы, и мы покатились кубарем.

– Делаешь успехи! – похвалила она, когда расцепились.

Рванула прочь опять, но через несколько прыжков заметила, что я застыл, как вкопанный, и затормозила.

– Ты чего?

Я все еще не отошел от случившегося.

– А как я это сделал?

Ее мышцы с неохотой расслабились, она села.

– Эх… Да не нужно такое знать, Риф! Лучше запомни, что в этот момент чувствовал. Дело практики, потом начнет получаться чаще. Не ломай голову, просто наслаждайся результатом!

Ну, а что еще остается?

И мы продолжили играть в догонялки.

– А куда мы вообще бежим? – спросил я, когда оказался на потолочной балке какого-то туннеля.

Карри оседлала соседнюю каменную перекладину.

– К центру, где гробница Сехмет.

– Знаешь дорогу?

– Ветер знает. И песок.

– Как это?

Бежим через туннель поверху, с балки на балку, словно по ребрам гигантского скелета.

– У Бальзамиры нет карты, она всегда меняется, – говорит кошка на бегу. – Постоянно в ней только одно – гробница. Она в центре. Единственная часть Бальзамиры под открытым небом.

Последнюю перекладину заняли вместе.

– Вся остальная крепость – глубоко под песками, – продолжает Карри, пока идет минутка отдыха. – И она переменчивая. Живая. Как тело спящего в норе зверя, то и дело ворочается с боку на бок. Только голова, что у входа в нору, остается неподвижной. Иными словами, все эти коридоры, лестницы, комнаты… величина непостоянная. Появляются, исчезают, меняются…

Стало немножко не по себе. Захотелось посмотреть назад: вдруг там уже не туннель, а глухой тупик? Я сдержал панический жест, но не сдержал вопрос:

– И как не заблудиться?

Карри, прикрывая хвостом, как веером, кошачью улыбку, снизошла до ответа:

– Все сквозняки здесь дуют по направлению к центру. Следуй за ветром. За летучими струйками песка. Хотя и лежачий песок знает дорогу. Взгляни, куда направлены его изгибы. Их вылизывает ветер, а он летит только к одному месту. Где спит Сехмет.

Она поддразнила шлепком по носу, перескочила на карниз стены напротив, и я опять помчался за шустрыми рыжими полосками…

Через дырку в стене меня вынесло в длинный просторный зал с колоннами. Те же старые, но крепкие плиты, те же оранжевые кристаллы. В них мерцает свет, но мне кажется… здесь светло само по себе. Не только в этом зале, но и вообще во всем лабиринте.

– Ку-ку!

Карри обнаружилась на первой слева колонне, вернее, на ее обломке. Верхняя половина валяется, как бревно, у основания, а нижняя напоминает высокий пьедестал.

Бело-рыжая кошка вдруг рассыпалась облачком песка, тот завихрился, и в этой воронке очертился девичий силуэт. Песок развеялся, и я увидел рыжеволосую красотку в уже знакомом платье. Карри, будто на подиуме, исполнила присед.