Император Пограничья 10 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

— Готов поставить на кон своё место, воевода. Если ошибусь — уйду сам, без лишних слов.

Такая уверенность впечатляла. Я кивнул:

— В таком случае хочу лично понаблюдать за задержанием. Это важный момент для Угрюма.

— Ничуть не возражаю. Митрофан, седлай лошадей. Семён, возьми двух стражников.

Через четверть часа наш небольшой отряд выехал из ворот острога. Лесоповал располагался в паре километров к северу, где шла активная заготовка древесины для расширяющегося города. Утренняя смена уже приступила к работе — звуки топоров и пил доносились издалека.

Спешившись у временных бараков лесорубов, мы прошли к месту работ. Десятки мужчин валили деревья, обрубали сучья, складывали брёвна в штабеля для просушки. Крылов уверенно двинулся вглубь делянки, явно зная, кого ищет.

— Вон тот, — негромко сказал он, указывая на крепкого мужчину лет сорока, работавшего с двуручной пилой.

Подозреваемый выглядел спокойным и невозмутимым. Увидев нашу группу, он даже не дрогнул, продолжая методично пилить толстый ствол. Такое хладнокровие заставило меня мысленно усомниться — настоящий убийца должен был бы хоть немного занервничать при виде стражи.

— Михаил Зубов? — окликнул его Крылов.

— Я, — мужчина выпрямился, отряхивая опилки с рукавов, — чего надо, начальник?

— Несколько вопросов по делу об убийстве Семёна Ларионова.

— Слышал, что кто-то зарезал беднягу, — Зубов пожал плечами. — Но я-то при чём?

Григорий Мартынович достал блокнот:

— Один из жителей опознал вас как человека, который неделю назад ругался с убитым на рынке. Это правда?

Впервые в глазах Зубова мелькнуло напряжение, но он быстро взял себя в руки:

— Ну, было дело. Поспорили из-за места в очереди к торговцу инструментом. Он полез вперёд, я его одёрнул. Слово за слово — разругались, но до драки не дошло.

Талант Крылова, позволявший чувствовать враньё, явно сработал. Начальник стражи слегка прищурился:

— Вы лжёте о причине ссоры. Хотите исправиться?

Зубов заметно напрягся, сжав рукоять пилы:

— Не помню точно, о чём спорили. Мало ли из-за чего люди ругаются.

— Вот как?.. Однако не это вас выдало, — спокойно продолжил Крылов. — А попытка создать себе алиби на время убийства. Вчера вечером вы находились в кузнице, якобы чинили инструмент, но Фрол говорит, что вы ушли около десяти и не вернулись. Где вы были следующий час?

— Домой пошёл! — огрызнулся лесоруб. — По дороге зашёл в лавку за табаком, потом в барак вернулся. Соседи подтвердят — я в одиннадцать уже спал.

— Соседи подтверждают, что вы вернулись в одиннадцать, — кивнул Крылов, — но от кузницы до барака десять минут ходу. Даже с заходом в лавку — максимум двадцать. Куда делись ещё полчаса?

— Да мало ли… С приятелем встретился, поболтали…

— С каким приятелем? Имя?

Зубов замялся, явно придумывая на ходу.

Крылов сделал шаг вперёд:

— Моя версия иная. Семён Ларионов узнал в вас настоящего убийцу купца Шестакова. Год назад вы убили его при ограблении склада в Сергиевом Посаде. Ларионова из-за вас обвинили в недостаче — якобы он присвоил деньги хозяина, хотя на самом деле их украли вы. Он сидел в долговой тюрьме за ваше преступление. И вот, встретив вас здесь, не сдержался — накинулся с обвинениями. У него не было доказательств, только его слово против вашего. Но вы испугались разоблачения и решили устранить свидетеля.

— Бред! — выкрикнул Зубов, но голос его дрогнул. — Я не знаю никакого Шестакова!

— Тогда вы не будете возражать, — Крылов повысил голос так, чтобы слышали все вокруг, — если на вас посмотрит житель острога, видевший, как кто-то вылезал из окна барака прошлой ночью? Он ждёт в Угрюме, готов опознать убийцу.

Эффект оказался мгновенным. Зубов побледнел, бросил пилу и ринулся бежать вглубь леса. Но далеко уйти не успел — Кондратий метким броском верёвки с грузилом сбил его с ног, оправдав свою выучку ветерана-Стрельца, а подоспевшие стражники быстро скрутили.

— Интересный приём, — заметил я, подходя к Крылову. — Кто этот свидетель, способный опознать убийцу?

Григорий Мартынович позволил себе сдержанную улыбку:

— Никакого свидетеля нет, воевода. Блеф чистой воды. Нужно было заставить убийцу «моргнуть» в этой игре в покер. Показать свои карты. И он показал — попыткой к бегству.

Я оценил хитрость. Опытный следователь использовал психологическое давление вместо прямых улик. Подойдя к связанному Зубову, я применил Императорскую волю. Моя аура давления усилилась, заставляя слабовольных подчиняться.

— Расскажи правду, — приказал я, и мой голос прозвучал как удар грома.

Зубов задрожал, не в силах сопротивляться давлению:

— Я… я бывший каторжник. Восемь лет отсидел за разбой. Вышел, перебивался чем придётся. Год назад подрядился к одному дельцу — обчистить склад купца Шестакова. Только тот вернулся не вовремя, пришлось его… придушить. Ларионов видел меня той ночью, убегавшего со склада, но догнал не сумел. А когда его посадили, было уже поздно — кто поверит должнику? Встретив меня здесь в Угрюме, он взбесился. Начал шантажировать, говорит — молчать буду, если заплатишь. Требовал деньги, грозился к воеводе пойти. Я… я не выдержал. Решил покончить с этим раз и навсегда.

Я переглянулся с Крыловым. Тот нахмурился:

— Значит, Ларионов не был невинной жертвой. Он шантажировал вас?

— Да! — выкрикнул Зубов. — Присосался как пиявка! Говорил, что я ему всю жизнь испортил, теперь буду платить до конца дней!

— Это не оправдывает убийство, — холодно заметил я. — Ларионов должен был прийти к властям сразу, а не заниматься шантажом, но и ты мог обратиться в стражу, рассказать о вымогательстве.

— Кто бы поверил каторжнику? — горько усмехнулся Зубов.

Григорий Мартынович покачал головой:

— Два преступника встретились в Угрюме. Один — убийца и вор, другой — шантажист. И оба погубили друг друга.

— Уведите его, — распорядился я.

Через минуту я остался с Крыловым. В стороне собрались лесорубы, шёпотом обсуждая произошедшее. Хорошо — пусть разнесут по всему Угрюму, что новая стража раскрыла убийство за сутки.

— Впечатляющая работа, Григорий Мартынович. Что вы сделали бы с убийцей?

Крылов задумался:

— Казнил бы. Максимально быстро и безболезненно — через повешение. Это соответствует законодательству Сергиева Посада, под юрисдикцией которого мы пока находимся, и тяжести преступления. Умышленное убийство, да ещё и повторное.

— Согласен, — кивнул я. — Нужно показать всем, что закон един для всех и чётко действует в Угрюме. Однако казнь не будет публичной.

— Почему? — в удивлении вскинул брови начальник стражи.

— Не стоит делать из такого жестокого акта развлекательное зрелище, развращая толпу. Казнь старосты и торговца Гривина была публичной, поскольку их деяния были весьма публичными — они грабили всю деревню годами. Казнь Иуды и его подельника тоже проводилась открыто, потому что нужно было показать всему населению, что происходит с предателями во время военного положения. Сейчас таких исключительных причин нет.

— Вам виднее, — пожал плечами собеседник.

— Я сам проведу церемонию. Вынесу вердикт и приведу его в исполнение. Это моя обязанность как воеводы.

По дороге обратно в Угрюм я погрузился в размышления. Убийство раскрыто, но оно выявило серьёзную проблему. Слабое место в работе нашего торгового представительства, где проводились собеседования всех беженцев и выкупаемых из долговых тюрем людей. Анна Листратова — грамотная женщина, но не имеет опыта в распознавании обмана. Зубов сумел задурить ей голову, представившись честным работягой. Так же случилось и с вором Иудой несколько месяцев назад — он тоже проскользнул через наш фильтр.

— Григорий Мартынович, — обратился я к Крылову. — У меня есть предложение. Вы видите, что в Угрюм стекается много людей. Беженцы, выкупленные должники, просто искатели лучшей доли. Среди них попадаются преступники, каторжники, потенциально — вражеские агенты.