Архитектор Душ IV (СИ) - Вольт Александр

— Звучит замечательно! — возразила Алиса. Она вскочила из-за стола, ее движения стали порывистыми. — Едем! Прямо сейчас! Лидия, ну что ты сидишь? Пойдем переодеваться!

Лидия подняла на нее глаза и вздохнула. В этом вздохе читалась усталость человека, которого тащат туда, куда он не особенно хочет идти, но который понимает бессмысленность сопротивления. Она не стала спорить. Медленно допила свой кофе, промокнула губы салфеткой и поднялась из-за стола.

— Хорошо, — сказала она. — Но, если меня стошнит на колесе обозрения, убирать будете вы.

Мы собрались быстро. Через полчаса дом, еще недавно наполненный утренним покоем, ожил. Я слышал, как хлопают двери, как девушки о чем-то спорят, выбирая одежду, как стучат каблуки по паркету. Из-за двери комнаты Лидии доносился аромат духов.

— Лидия, я не буду надевать это в парк аттракционов! Мне хватило того случая на приеме у Муравьева, и там я, по крайней мере, не кружилась вокруг своей оси. А тут у меня точно все вывалится наружу!

Впервые за все время я услышал, как Лидия тихонько рассмеялась.

— Шучу, — сказала она. — Надевай, что-то практичное, но только прошу тебя — мы все же, идем в люди. Одевайся пристойно.

Когда они спустились, я на секунду замер. Вместо привычной домашней или строгой рабочей одежды на них были осенние платья. Простые, без изысков, но они преображали их. Передо мной стояли не вынужденные напарницы, с которыми меня связала странная судьба, а просто две молодые женщины, собравшиеся на воскресную прогулку. Алиса выбрала голубое, Лидия — бежевое. Обе выглядели так, будто последние недели кошмаров их вообще не коснулись.

Да и погодка для таких нарядов благоволила.

День встретил нас теплом и ярким солнцем. Воздух был неподвижен, и даже листья на деревьях замерли. Мы выехали со двора, машина влилась в воскресный поток — редкие автомобили двигались без обычной суеты. Город жил размеренной жизнью выходного дня. На улицах было немноголюдно, прохожие не спешили, и казалось, что время замедлило свой бег.

Я вел машину, ощущая, как напряжение последних дней постепенно отпускает плечи и шею. Рядом со мной устроилась Алиса. Она опустила боковое стекло, и теплый ветер играл в ее волосах. Она улыбалась, подставив лицо солнцу, и в этот момент выглядела моложе своих и без того юных лет. Лидия сидела сзади. Она молчала, но я видел в зеркале заднего вида, как она смотрит на проплывающие мимо улицы. Ее лицо было спокойным.

Маленький момент покоя посреди хаоса нашей жизни. Я понимал, что он временный. Что где-то там, за фасадами мирных домов, все еще прячутся опасности, с которыми нам придется столкнуться. Проблемы никуда не делись, они просто затаились на время. Но сейчас мне хотелось не думать об этом. Хотелось верить, что мы просто трое людей, которые едут в парк развлечений. Трое обычных людей, у которых впереди целый солнечный день, наполненный простыми радостями. И может быть хотя бы на несколько часов так оно и будет.

Парк встретил нас шумом и яркими запахами. Пахло жареным сахаром, горячим маслом и чем-то синтетическим, как от новой пластмассы. Над головой вращались аттракционы с кричащими людьми.

В центре парка стояли металлические конструкции. Гидравлические поршни со свистом поднимали и опускали кабинки. Из динамиков гремела музыка, сливаясь в общий гул. Это место было создано для того, чтобы оглушить и заставить забыть обо всем за его пределами.

И это работало. Алиса смотрела по сторонам широко раскрытыми глазами. Она пыталась увидеть все сразу — колесо обозрения, карусель, павильон с игровыми автоматами. На ее лице появилась детская радость, которую я видел редко — только когда она забывала о своей неприязни к прошлому Громова. И последнее время, к счастью, это я замечал все чаще.

Даже Лидия поддалась атмосфере. Ее сдержанность никуда не делась, но стала менее заметной. Она не показывала восторга, но взгляд смягчился, а на губах проявилась едва заметная улыбка.

План действовал. Мы поглузились в среду, где слишком громко и ярко, чтобы думать о чем-то плохом.

— Куда сначала? — спросила Алиса с нетерпением. Она дернула меня за рукав джинсовки. — О-о-о! Туда! — указал она на деревянный павильон с вывеской «Тиръ».

За прилавком стоял пожилой усатый мужчина в засаленной жилетке. На задней стене висели жестяные фигурки уток, звезд и кораблей. Рядом пневматические винтовки с потертыми прикладами.

— Поединок, Громов, — заявила Алиса. В ее глазах блеснул вызов. — Десять выстрелов, кто больше выбьет. Проигравший покупает сахарную вату всем.

— Идет.

Мужчина выдал нам винтовки. Я взял свою — она оказалась тяжелее, чем я ожидал. Когда я вскинул ее к плечу, тело среагировало само. Приклад лег в выемку плеча, левая рука поддержала цевье, палец нашел спусковой крючок. Мышечная память старого Громова наложилась на мое неумение стрельбы, создав легкий диссонанс в мозгах. Я прищурился, глядя через мушку на утку. Все казалось привычно, словно я делал это сотни раз, и одновременно абсолютно непонятным.

— Я первая, — объявила Алиса.

Она не торопилась. Изучала винтовку, проверяла баланс, словно берется за холодное оружие, а не пневматику. Девушка прицелилась, задержала дыхание. Выстрел. Фигурка звякнула и упала.

— Десять очков, — констатировала она с довольной улыбкой.

Моя очередь. Прицелился. Нажал на спуск. Попал.

Мы стреляли по очереди. Азарт нарастал. Это была простая игра, где все зависело от твердости руки и точности глаза. Лидия наблюдала за нами со стороны.

Алиса стреляла отлично. Без армейской выправки, но с удивительной сосредоточенностью. Восемь попаданий из десяти. Восемьдесят очков.

Я подошел к последнему выстрелу. У меня было семьдесят. Чтобы победить, нужно было попасть в центр маленькой звездочки — двадцать очков. Прицелился. Задержал дыхание. Мир сузился до точки мушки и блеска звезды. Палец на спуске… В этот момент на соседнем аттракционе взвыла сирена, и в небо полетели конфетти.

Я вздрогнул. Палец дернулся. Пулька ушла в сторону, попав по краю мишени.

— Семьдесят пять, — объявил хозяин тира. — Девушка победила.

Алиса вскинула руки вверх и рассмеялась.

— Сахарную вату! Самую большую!

Я купил три розовых облака на палочках. Алиса вцепилась в свою, откусывая большие куски. Лидия приняла угощение с вежливой улыбкой и отщипывала крохотные кусочки.

— Реванш, — сказал я. — Правила выбираю я.

Алиса, с набитым ртом, согласно кивнула.

Мой выбор — соседний павильон. Дротики и воздушные шарики.

— Три дротика. Кто больше лопнет шаров.

Она бросала первой. Первый — мимо. Второй — рядом. Третий попал в красный шарик. Один.

Моя очередь. Первый — есть. Второй — есть. Третий вильнул в воздухе и ударился о стенку. Два.

Моя победа, но Алиса не расстроилась. Она смеялась, окончательно расслабившись. Как говорится, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не нервничало и пальцы не совало куда не следует.

— Один-один, — констатировала она. — Нужна решающая схватка.

— Аэрохоккей, — тихо сказала Лидия.

Мы обернулись. Она указывала на угол павильона, где мигал огнями стол для аэрохоккея.

— Ты умеешь играть? — удивилась Алиса.

Лидия не ответила, только приподняла бровь, чуть сузив глаза в хитром прищуре.

Мы подошли к столу. Компрессор тихо гудел. Я опустил жетон. Красная шайба выкатилась на поле.

— Сначала вы, девочки, мы свой решающий бой оставим напоследок.

Алиса схватила биту с азартом. Лидия подошла неторопливо. Она держала биту легко, кончиками пальцев, как рукоять рапиры.

Игра началась. Алиса яростно била по шайбе. Та металась по полю с бешеной скоростью. Лидия почти не двигалась. Ее движения были короткими, точными. Она не отбивала удары — она их встречала. Бита оказывалась именно там, куда летела шайба, и легким движением кисти отправляла ее обратно по непредсказуемой траектории.

Гол. Еще один. И еще. Счет менялся быстро. Алиса пыхтела, бросалась из стороны в сторону, но шайба раз за разом влетала в ее ворота. Семь — ноль.