Лекарь Империи 7 (СИ) - Лиманский Александр

А у «миссии» есть только одна задача, и она, как правило, не афишируется.

Я задумался, пытаясь выстроить логическую цепочку.

Эпидемия «стекляшки» идет уже полгода. Сначала все силы бросили на усиление Мурома, прислав того же Крылова. Теперь внезапно усиливают Владимир, забирая нашего лучшего хирурга.

Логики в этом не было никакой — население Владимира в пять раз больше, им всегда нужны кадры. Но забирать заведующего хирургией из и так обескровленной районной больницы?

— Странно, что Игорь Степанович трубку не берет, — заметил я, снова возвращаясь к этой тревожной детали. — Мог бы хотя бы предупредить.

— У них там действительно аврал, — Кобрук пожала плечами с видом человека, которого уже ничем не удивить. — Вся область в экстренном порядке скинула им персонал. Около ста человек дополнительно за сутки. Представляешь, какой там хаос?

Сто человек. Она создавала картину вселенского бардака, в котором пропажа одного человека — ничего не значащая мелочь. Но это была ложь.

Шаповалов не тот, кто потеряется в толпе. Он тот, кто эту толпу организует.

Даже если бы во Владимире начался конец света, он нашел бы тридцать секунд, чтобы ответить на звонок. Или скинуть короткое сообщение. Хотя, в больнице никогда нельзя быть ни в чем до конца уверенным. Все-таки я не знаю той ситуации, что там творится.

— И вы не считаете это странным? — я пристально посмотрел на нее. — Он же заведующий отделением. На нем вся экстренная хирургия держится.

Кобрук откинулась в своем массивном кресле, и ее поза из оборонительной стала властной. Она перешла в наступление.

— Считаю. Но, во-первых, у нас есть Игнат Семенович Киселев, который временно возьмет ваше отделение под свое крыло. А во-вторых, — она сделала паузу, глядя мне прямо в глаза, — у нас есть ты.

— Я? — я невольно поднял бровь.

Конец гамбита. Они пожертвовали «ладьей», Шаповаловым, чтобы продвинуть в «ферзи» меня.

Или она хочет заставить меня так думать. Вопрос — это их изначальный план? Или гениальная импровизация Кобрук, которая решила использовать атаку врага в своих целях?

Сообщив мне эту новость, она еще и сделала мне предложение. И от моего ответа теперь зависела судьба всего отделения.

— Да, вы, — подтвердила Кобрук, и ее взгляд стал жестким. — Слухи распространяются быстро, Илья Григорьевич. Девяносто шесть баллов на экзамене, спасение барона фон Штальберга, позавчерашний невероятный случай с сыном графа Ушакова… В общем, мне сказали напрямую, цитирую: «пусть это будет проверкой для Разумовского».

Проверкой. Какое точное и циничное слово. Скорее полевое испытание под вражеским огнем. Они бросали меня в самое пекло — без командира, без поддержки, — чтобы посмотреть, выживу ли я. Или сгорю.

А они будут наблюдать с безопасного расстояния. Блестящий ход.

Если я справлюсь, у них будет новый герой, которого можно будет предъявить общественности. Если провалюсь, то на меня спишут все проблемы, и Журавлев с радостью меня сожрет.

— Но тут же Журавлев со своей комиссией, — возразил я, пытаясь понять эту безумную логику. — Они что, в разных ведомствах работают? Гильдия-то одна.

— Гильдия одна, а отделы в ней разные, — терпеливо объяснила Кобрук. — Когда организация разрастается до таких масштабов, правая рука часто не знает, что делает левая. Мы до сих пор не понимаем, чего на самом деле хочет Журавлев. Так что будь начеку.

Бюрократическая отговорка. «Правая рука не знает, что делает левая». Это было слишком просто, а Кобрук была не так примитивна.

Что означало одно из двух: либо в верхушке Гильдии шла война кланов, и разные фракции делали ставки на разные фигуры — одни на Журавлева, другие на меня. Либо… она намеренно скармливала мне эту упрощенную версию, чтобы скрыть истинную картину и посмотреть, проглочу ли я наживку.

— Правая рука, левая рука, а голова у этой вашей Гильдии вообще в отпуске на Канарах! — хихикнул в моей голове Фырк. — Бюрократия еще хуже чем у нас в Совете!

Кобрук тем временем достала из ящика документ — официальный бланк с водяными знаками и гербом Гильдии.

— Хотя вот это должно тебе немного помочь. Твое назначение на ранг Целителя третьего класса.

— Я видел, спасибо, — спокойно кивнул я.

Кобрук даже бровью не повела. Похоже понимала, что я уже владею этой информацией. Что ж у нее тоже много ушей в больнице.

— Должно было быть торжественное вручение от Игоря Степановича сегодня на пятиминутке, — она вздохнула. — Но при таком бардаке… Прости, я и сама забегалась. Хочешь, вручу в торжественной обстановке? Пригласим коллег?

— Не нужно, — я покачал головой. — Мне не нужна мишура. Достаточно самого документа.

— Прекрасно, — она с облегчением отложила бланк. — Этот ранг дает тебе право оперировать самостоятельно, без контроля целителя старшего ранга. Но имей в виду, — она подняла палец, — на особо сложные, нестандартные операции все равно нужно будет получать разрешение либо у Киселева, либо лично у меня.

Никуда не деться без условностей. Нужно быстрее подниматься по ранговой лестнице, чтобы их избежать. Иначе так и придется бегать за разрешениями, чтобы просто делать свою работу.

— Понимаю, — ровным голосом ответил я. — Получается, Шаповалова никак не вернуть? — я задумчиво потер подбородок, глядя куда-то в сторону окна.

Я хотел увидеть ее реакцию. Если она сразу скажет «нет», значит, она уже смирилась и списала его со счетов. Но если она засомневается…

Шаповалов же не просто хороший хирург. Это мой единственный надежный тыл в этой больнице. Он знал все подводные течения и негласные правила. Без него я был как на минном поле без сапера. Таких союзников нельзя было терять.

— Нужно верить в лучшее, — грустно улыбнулась Кобрук. — Но я реалист, Илья. Когда я верю в лучшее, обычно случается худшее. Так что сейчас я предпочитаю работать с тем, что есть. А есть у нас — отсутствие лучшего заведующего хирургией в этой области.

Реалист она…. Значит, она не будет цепляться за прошлое, а будет работать с настоящим. И сейчас «настоящее» — это я. Интересно что в этой ситуации она не расстраивалась, а делал ставку на меня. Возможно ей даже предлагали кандидатуры на перевод — либо я, либо Шаповалов.

Выбор был неочевиден. С Шаповаловым они много лет работали вместе. И тем эпичнее был бы ее выбор, если бы мое предположение подтвердилось.

Без руки Журавлева тут не обошлось. Он видел отчеты, первым стал подозревать, что Шаповалов меня прикрывает. И сейчас хочет дотянуться до меня поскорее. Вот и оставил одного. Решил посмотреть, что я буду делать в такой ситуации.

Но он не учел моего повышения на новый ранг. Эта информация прошла мимо него. Когда она до него дойдет, будет слишком поздно.

Шаповалова надо возвращать.

— Если позволите, у меня есть идея, — я подался вперед, меняя позу с оборонительной на атакующую.

— Слушаю тебя, — в ее глазах появился живой интерес.

— Можно попробовать вернуть Игоря Степановича под предлогом создания нового, уникального отделения. Аргументировать, что для запуска такого проекта нужен не просто хирург, а опытный администратор и организатор. Коим он и является.

— Какое еще отделение? — Кобрук удивленно нахмурилась.

Вот и пришло время. Нужно только презентовать все самому.

Я вкратце, но емко изложил суть предложения барона и графа Каменского. Инвестиции. Отдельное здание на территории больницы либо этаж. Самое современное диагностическое оборудование, которого нет даже во Владимире. Полная специализация на редких и сложных случаях, включая магические.

Кобрук слушала, не перебивая. Ее лицо было непроницаемым, но я видел, как в глубине ее глаз загораются огоньки. Она оценивала.

Взвешивала риски и выгоды. Она была гроссмейстером, и каждый новый ход на доске рассматривала со всех сторон.

— Не слышала об этом, — задумчиво произнесла она, когда я закончил. — Но звучит… более чем интересно. Принесите мне их проект договора, как только изучите сами.