Император Пограничья 14 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

Возле командирской палатки остались двое охранников. Жест рукой — из пустоты беззвучно воплотились тонкие металлические лезвия. Они пронзили виски врагов прежде, чем те успели издать звук. Тела медленно осели на землю, поддерживаемые моей магией за автоматы, чьи ремни проходили у мертвецов под мышками.

Я прислушался к голосам внутри.

— Говори, щенок! — грубый голос с характерными интонациями военного. — Зачем Скуратову понадобилась твоя семья? Что особенного в твоём даре? Молчишь, сучонок?

— Я не знаю! Отпустите! — Пётр плакал.

— Ратмир, хватит, — холодный аристократический тон. — Мальчишка действительно может не знать.

— Чёрт возьми, южный форт пал, — третий голос, напряжённый. — Разведчики докладывают о какой-то ловушке. По амулетам связи только крики о воде и грязи. Армия уничтожена. Нужно немедленно отступать.

Я отодвинул полог и вошёл. Просто вошёл, как к себе домой.

Внутри застыла картина: седой мужчина в мундире генерала — Хлястин, судя по докладу Коршунова — рефлекторно потянулся к пистолету. Аристократ в роскошном пиджаке с гербом Воронцовых моментально выстроил вокруг себя мерцающий барьер. Третий, в знакомом тёмном камуфляже, что носили усиленные бойцы Гильдии Целителей, вскочил со стула, развернувшись ко мне, его глаза расширились от узнавания, а руки вспыхнули красноватым свечением подготовленной огненной магии. А в углу на стуле сидел растрёпанный мальчишка с красными от слёз глазами и свежей ссадиной на щеке.

— Пётр, — обратился я к нему спокойным, почти мягким голосом, полностью игнорируя присутствие врагов. — Твоя мама наверняка волнуется. Пойдём домой?

Мальчик вздрогнул, узнав меня. В его глазах мелькнули шок, страх, замешательство.

— Не плачь, парень, — я добавил в голос тепла и уверенности. — Больше тебя никто не обидит.

— Платонов, — холодно произнёс Хлястин, не опуская руки от кобуры. — Вы переоценили свои силы, явившись сюда.

Я усмехнулся, всё ещё глядя на Петра:

— Я мог бы сказать вам то же самое.

Представитель Гильдии озлобленно выплюнул:

— Верховный Целитель будет доволен, когда я принесу ему твою голову.

— Маркграф не боится смерти? Возомнили себя героем? — презрительно процедил Воронцов. — Как трогательно.

Я наконец перевёл взгляд на них. Голос оставался абсолютно спокойным, с лёгкой насмешкой:

— Зачем же мне бояться мертвецов?

— Мертвецов⁈ — командир от Гильдии Целителей рявкнул, но не решался атаковать первым, косясь на патриарха. — Я покажу тебе, кто здесь труп, ублюдок!

— Железнов, не кипятитесь, — попытался воззвать к голосу его разума Генерал Хлястин. — Нужно действовать аккуратно, он силён…

Мысленно я отметил фамилию ещё одного высокопоставленного представителя Гильдии. Магистр второй ступени, неплохой результат в его возрасте.

Воронцов поднялся, в голосе зазвучала ледяная ярость:

— Маркграф Платонов. Вы понимаете, что подписали себе смертный приговор?

— Я понимаю многое, — ответил я спокойно. — Например, мотивы всех присутствующих в этой палатке. Кроме вас, Климент Венедиктович. Что именно заставило главу древнего рода ввязаться в эту авантюру?

Воронцов выпрямился, холодный гнев исказил аристократические черты:

— Вы убили моих внуков. Да, Влад и Георгий ступили на кривую дорожку, связались с криминалом. Но кровь не водица, Платонов. Честь рода требует ответа.

— Они пришли убивать меня, — равнодушно пожал я плечами. — Подняв меч, готовься от него же погибнуть. Древняя истина.

Патриарх вытянул руки, и воздух вокруг вспыхнул бледно-голубым свечением. Память услужливо подсказала — я встречал такое однажды, в прошлой жизни. Эфиромантия. Пламя, которое сжигает не материю, а саму магическую энергию. Любые мои заклинания в этом огне просто рассеются. Сила дара магического ядра соответствовала Магистру третьей ступени в шаге от ранга Архимагистра. Скорее всего боялся пройти испытание, не веря в собственные силы.

Железнов слегка удивил меня, продемонстрировав заклинания из школы соматомантии. Двойной дар, как любопытно. Его мышцы вздулись, тело увеличилось в размерах, движения стали стремительными. Огонь на его руках разгорелся ярче.

— Двое Магистров против одного! — прорычал он.

— Против императора, — поправил я. — Разница существенная.

Я бросил взгляд на Петра, всё ещё сидящего на стуле, парализованного страхом:

— Пётр, закрой глаза.

После чего перевёл взор на противников и улыбнулся с холодком:

— Ну что, начнём, господа?..

Железнов бросился первым, и огненный шквал обрушился на меня оранжевой волной. Одновременно Воронцов послал эфирные лезвия по дуге — бледно-голубые серпы, способные выпить мой магический резерв при контакте. Хлястин выхватил пистолет, прицелился.

Я даже не повернулся к генералу. Мысленное усилие — и металл оружия в его руках потёк, превращаясь в острые шипы. Они пронзили запястья, ладони, вошли в грудь. Вражеский командир захрипел, кровь брызнула из пробитых лёгких, и он рухнул на колени, судорожно хватая ртом воздух.

Из земли под ногами вырвалась каменная стена — огонь Железнова разбился о неё, растекаясь по сторонам. Я специально расширил барьер, прикрывая и Петра. Эфирные лезвия Воронцова прошли сквозь камень, как сквозь масло — магически созданная материя для эфира не преграда. Пришлось уклоняться, чувствуя, как они рассекают воздух в сантиметре от лица.

Проклятье!

В другой ситуации я бы просто обрушил на них Тектонический разлом или активировал Хрустальную паутину. Но Пётр сидел в трёх метрах — любое мощное заклинание убьёт мальчишку. Приходилось сдерживаться, использовать точечные удары.

Железнов не дал времени на раздумья. Магическое усиление превратило его в размытое пятно — горящий кулак прошёл там, где мгновение назад была моя голова. Я активировал Воздушный шаг, и мир замедлился. В растянутом восприятии я видел, как представитель Гильдии движется — быстро, но предсказуемо. Удар справа, апперкот, локоть в солнечное сплетение.

Я парировал, отступая. Каждый блок отдавался болью в покрытых металлом предплечьях — накачанные магией удары были чудовищно сильны. Палатка уже горела в нескольких местах, дым ел глаза.

Воронцов действовал холодно и расчётливо. Каждый раз, когда я пытался сформировать дальнобойное заклинание, эфирное пламя окутывало конструкт, и он рассыпался. Каменные снаряды исчезали на полпути. Металлические лезвия таяли в воздухе.

— Ты можешь быть десятикратно силён, Платонов — прошипел патриарх, посылая очередную волну эфирного огня, — но без магии ты никто!

Я усмехнулся, уворачиваясь от мощного апперкота оппонента, и наказал его за самоуверенность, создав каменный кулак толщиной с фонарный столб. Удар пришёлся Железнову в рёбра — я услышал хруст ломающихся костей. Майор отлетел к стенке палатки, харкнул кровью.

Одновременно металлический хлыст сформировался в моей левой руке — тонкий, гибкий, острый как бритва. Взмах — и лезвие полоснуло по руке Воронцова, разминувшись с выброшенным ему навстречу сгустком эфирного пламени. Патриарх вскрикнул, но в последний момент голубоватое пламя вырвалось из раны, рассеивая хлыст. Конечность сохранил, лишь мышцы разрублены до самой кости.

Железнов поднялся, придерживая сломанные рёбра. В глазах полыхала ярость берсерка. Он атаковал снова — огненные молоты, раскалённые цепи, горящие копья. Я парировал, уклонялся, контратаковал. Подвижные металлические щиты отражали самые опасные удары. Каменные иглы вырастали из пола, заставляя противников отступать.

Воронцов пытался поймать меня в ловушку — создавал эфирные стены, отрезая пути отступления. Но я просто проходил сквозь них, игнорируя потерю части резерва. Ещё несколько ходов, и всё будет кончено. Это я знал наверняка.

Новый обмен ударами. Железнов получил каменным наростом в челюсть, так, что клацнули зубы и отлетел прочь. Если бы не усиленные соматомантией мышцы, позвоночник уже рассыпался бы в труху. Воронцов едва увернулся от металлического диска, пролетевшего в миллиметре от его горла.