Перековка судьбы (СИ) - Колючий Александр

Этот цикл повторялся раз десять. Тихон смотрел на меня как на безумца, который пытается взвесить душу. Но я добился своего. Когда стрелка моих примитивных весов замерла в идеальном равновесии, я испытал настоящее наслаждение.

Достигнув идеального веса, я придал навершию финальную форму, согласно своему чертежу: тяжёлый, плотный диск, который будет служить идеальным противовесом, с идеально плоской площадкой сверху.

«Эта площадка — мой „порт дополнительного питания“, — с удовлетворением подумал я. — В бою я смогу приложить сюда ладонь второй руки и влить в клинок двойной заряд энергии. Это будет мой режим „форсажа“».

Как и в случае с гардой, я потратил ещё час на то, чтобы проделать в навершии точное отверстие под конец хвостовика, по которому оно будет расклёпано.

Работа над металлическими частями эфеса была завершена. На верстаке лежали три отдельных элемента: радужный клинок и чёрные от окалины, но идеально подогнанные гарда и навершие. Наступал волнующий момент. «Сухая» сборка.

Я аккуратно, чтобы не поцарапать зеркальную полировку клинка, надел на хвостовик сначала гарду. Она двигалась туго и села на плечики клинка с глухим, плотным щелчком. Идеально. Ни малейшего люфта.

Затем я надел навершие на самый конец хвостовика, ещё не расклёпывал его. Это была лишь проверка.

Я взял собранный меч в руки.

И замер.

Ощущения были невероятными. Вся тяжесть клинка, которую я чувствовал раньше, исчезла. Она была полностью скомпенсирована идеальным противовесом навершия. Меч в руке казался почти невесомым, живым, продолжением моей собственной нервной системы.

Я аккуратно положил его на вытянутый указательный палец, ища точку баланса. Она была именно там, где я и рассчитал — в двух пальцах перед гардой. Идеально для быстрого, точного, фехтовального стиля, который я собирался использовать.

Я стоял посреди своей кузницы и держал в руках почти готовый меч. Радужный клинок и чёрные, ещё не отполированные гарда и навершие. Силуэт моего оружия был завершён. Я сделал несколько медленных, плавных взмахов. Меч слушался меня, двигался легко и предсказуемо.

Тихон смотрел на меня с благоговением.

«Физика завершена, — подумал я с глубоким удовлетворением. — Баланс идеален. Интерфейс „пользователь-оружие“ спроектирован и установлен. Осталось собрать всё воедино, сделать рукоять и научить его резать».

Я смотрел на своё творение. Усталость от долгой, кропотливой работы смешивалась с чувством глубокого, пьянящего триумфа. Путь был почти пройден.

**Друзья, если понравилась книга поддержите автора лайком, комментарием и подпиской. Это помогает книге продвигаться. С огромным уважением, Александр Колючий.

Глава 20

Работа над металлическими частями эфеса была завершена. На моём верстаке, словно детали разобранного, но готового к сборке сложнейшего механизма, лежали три элемента: идеальный, переливающийся цветами отпуска клинок, строгая, функциональная гарда и тяжёлое, идеально сбалансированное навершие. Теория и расчёты были безупречны. Теперь предстояло облечь их в плоть. Следующий этап — создание «сердца» эфеса, деревянной рукояти.

Я подошёл к своим скромным запасам древесины, которые мы с Тихоном перетащили из старого сарая. Мне нужна была не просто прочная доска. Мне нужен был правильный материал.

Я активировал свой Дар, но на этот раз с фильтром «энергетическая проводимость». Я смотрел на разные куски дерева, и мой внутренний интерфейс выдавал мне информацию. Вот дуб — его «аура» была плотной, тёмно-зелёной, почти непроницаемой. Вот берёза — её свечение было лёгким, серебристым, но нестабильным, пульсирующим.

«Мне нужен не проводник, который будет искажать или усиливать мой собственный энергетический сигнал, — размышлял я. — И не полный изолятор. Мне нужен стабильный, нейтральный материал. Прочный, с плотными, прямыми волокнами, который не будет резонировать и гасить вибрации, а будет чётко и без искажений передавать их в руку».

Мой взгляд остановился на старой, хорошо просушенной ясеневой доске. Её свечение было ровным, спокойным, едва заметным. Идеально.

[Материал: Ясень скальный. Структура волокон: прямослойная. Энергетическая сигнатура: нейтральная, стабильная].

Началась кропотливая работа ножом и моим новым, самодельным рашпилем. Я вырезал две тонкие плашки, которые должны были облегать хвостовик клинка с двух сторон. Я не делал их простым цилиндром, как это было принято на местном оружии. Это была бы грубая, неэффективная работа. Я создавал эргономичный интерфейс.

Час за часом я снимал тончайшие слои древесины. Я постоянно прикладывал заготовки к своей ладони, чувствуя каждый изгиб. Рукоять в сечении была не круглой, а овальной, чтобы чётко лежать в руке и не проворачиваться. Я сделал лёгкое утолщение в центре, «бочонок», для надёжного хвата, и плавные сужения у гарды и навершия.

«Рукоять — это часть руки, — думал я, сдувая древесную пыль. — Она не должна мешать. Не должна натирать. Рука не должна думать о ней во время боя, она должна быть единым целым с оружием. Каждый изгиб, каждый миллиметр должен быть на своём месте, подчиняясь законам эргономики».

Голые деревянные плашки были готовы. Но они будут скользить в потной или, не дай бог, окровавленной руке. Рукояти нужна была своя, кожаная броня.

Я достал наш самый ценный органический ресурс — свёрток толстой воловьей кожи, отрезал от него длинную, идеально ровную полосу шириной в два пальца. Затем надолго замочил её в ведре с водой, пока кожа не стала максимально мягкой и пластичной.

Временно собрал деревянные плашки на хвостовике, закрепив их верёвкой. А затем начал процесс обмотки. Это была старинная технология, о которой я читал в прошлой жизни. Наматывал мокрую кожаную ленту туго, виток за витком, с большим натяжением. Я укладывал витки под небольшим углом, формируя красивый, спиральный узор, который одновременно должен был служить рёбрами для лучшего сцепления с ладонью.

Тихон, наблюдавший за процессом, с недоумением смотрел на эту мокрую, неэстетичную конструкцию.

— Господин, она же раскиснет и расползётся, — с сомнением проговорил он.

— Когда кожа высохнет, Тихон, она сильно сожмётся, — объяснил я, не отрываясь от работы. — Она стянет деревянные плашки так, как не стянет ни один клей. И она примет точную форму рукояти, каждую её выемку. Получится плотный, прочный и совершенно не скользящий хват. Даже если рука будет в крови.

Я закончил обмотку и закрепил конец ленты, оставив рукоять сохнуть.

Прошёл день. Кожа на рукояти высохла, превратившись в твёрдый, монолитный, идеально облегающий деревянную основу футляр. Она была тёмной, почти чёрной, и приятной на ощупь.

Теперь у меня были все готовые компоненты. Наступал самый ответственный момент — финальная, неразборная сборка. Точка невозврата.

Этот процесс был похож на хирургическую операцию. Я работал медленно и предельно сосредоточенно.

Сначала я аккуратно, чтобы не поцарапать отполированный клинок, насадил на хвостовик гарду. Она двигалась туго, с лёгким трением. Я лёгкими ударами молотка посадил её на плечики клинка. Она села с глухим, плотным щелчком. Идеально. Ни малейшего зазора.

Затем я установил на место две половинки рукояти. Они сошлись на хвостовике так плотно, что шов между ними был почти незаметен.

И, наконец, я надел сверху тяжёлое навершие. Оно плотно прижало рукоять к гарде.

Теперь — финальный акт. Расклёпка. То, что превратит эти отдельные детали в единое, нерушимое целое.

Я зажал клинок в тисках, обмотав его толстой кожей, чтобы не повредить. Короткий конец хвостовика торчал из навершия. Я развёл в небольшом глиняном горшочке угли и с помощью маленьких ручных мехов разогрел этот кончик до ярко-красного, вишнёвого цвета.

Затем я взял свой самый лёгкий молоток. И начал наносить частые, точные, аккуратные удары по раскалённому металлу. Я не просто плющил его. Я формировал красивую, аккуратную, полукруглую заклёпку. С каждым ударом металл послушно расходился в стороны, намертво стягивая всю конструкцию эфеса в единый монолит.