Куда приводят коты (СИ) - Фомин Олег Геннадьевич

Вся надежда на стражей.

Хочется верить, они в курсе, что здесь творится, и вовремя это пресекут.

Я накрыл Карри плотнее, тело напряглось, готовое к тому, что сейчас его будут грызть и рвать. Столько, сколько потребуется.

Ради Карри… выдержу!

Глава 19. Кот за кота не отвечает

За миг до того, как вражьи когти вспороли бы мне бока и морду, Карри вдруг открыла глаза, на моей шее сомкнулись объятия, а через секунду…

Мы на трибунах!

Адские сфинксы столкнулись в бешеный клубок, первое мгновение он рвал сам себя, но коты опомнились, три пары сверкающих глаз нашли меня и Карри. Та все еще подо мной, запрокинула голову, чтобы видеть, что происходит.

Вслед за рычанием, шипением и брызгами слюны в нашу сторону метнулись три страшные туши.

Но не добежали.

Дорогу им отрезал… поезд! Да не простой, а охваченный пожаром!

Сказать, что я обалдел – ничего не сказать. Хоть меня и успели основательно подготовить к чудесам, даже провели наглядный мастер-класс вместе с алкогольной вечеринкой, но к такому я не был готов от слова «совсем».

Череда пассажирских вагонов несется, грохоча, на полной скорости по торчащим из плит рельсам (я и не заметил, когда они появились), выныривает из тьмы на одном краю сцены, проваливается в такой же мрак на другом.

Ту-дух, ту-дух!.. Ту-дух, ту-дух!..

За квадратиками стекол пылает оранжевым, огненные космы развеваются и снаружи, но не везде: где-то на крыше, где-то на обшивке, колесах, между вагонами, – словно там облили бензином.

Карри перевернулась на живот, ее потряхивает от смеха.

Я слез с нее.

– Карри, твоих рук дело?!

– Ты про поезд?

– Да!

– Среди нас только одна любительница поездов.

Ткнула носиком куда-то в сторону, я посмотрел туда…

Из полумрака трибун спускается розовая кошка в джинсовой курточке. Уверенными шажками обходит две спящие человеческие фигуры – Книжку и Пасьянса, – распушенный, как перо, хвост поднят гордым парусом, кошка идет мимо колонки Раунда, мимо шезлонга, где верхом на Фараоне спит Лампа, озаряющая арену куполом света…

Черри!

Она единственная, кто уснул по доброй воле, еще до появления Леона. А теперь вот пробудилась. То ли потревожили вопли сфинксов, то ли просто выспалась.

– Давай спустимся к ней, – предложила Карри.

– Не вопрос. Залезай!

Карри подскочила резво, будто ребенок, который всю жизнь только и мечтал покататься на тигре. Я ощутил, как мои бока стиснули две теплые ножки.

Одним прыжком я перелетел трибуны и часть арены, лапы приземлили впереди бассейна, сбоку от хозяйки поезда. Я лег. Наездница тоже улеглась, обхватив мою шею. Так лучше видно, что происходит по ту сторону мчащегося состава.

Сфинксы-мутанты не находят себе места, хвосты хлещут по спинам, ляжкам и ребрам, челюсти разинуты, жаждут кусать, ягоды глаз, кажется, вот-вот лопнут от перезревшей злобы, всем видом звери показывают, что нам кранты, как только промчится последний вагон. Вот только заканчиваться поезд не собирается… И вообще я не уверен, есть ли у него конец.

А вот Леон невозмутим, как его каменный египетский сородич, стерегущий пустыню тысячи лет. На морде застыла улыбка, смотрит поверх очков. Даже в сумраке, даже сквозь ленту мчащихся колес ощущаю на себе цепкий взгляд. Может, это просто жар от языков пламени, что проносятся мимо в опасной близости?..

Монотонный шум вагонов покрыли три последовательных звуковых сигнала, каждый выше предыдущего. Их слышал всякий, кто бывал на железнодорожных вокзалах. За такими сигналами малопонятным женским голосом следует объявление о прибытиях, посадках, задержках…

Но сейчас вместо обычного «Уважаемые пассажиры!..» я услышал:

– Леон, шел бы ты отсюда!

Моя голова тут же повернулась к розовой кошке. Дребезжащий голос разнесся над «платформой», будто и впрямь из динамика.

– Забирай своих оболтусов, – вещает Черри громко, как в мегафон, – пока не нагрянули стражи, и проваливай с миром!

На меня вдруг снизошло понимание, что передо мной – кошка солидного возраста, несмотря на внешний молодежный стиль. За гламурной розовой шерсткой, джинсовой курточкой, дамскими часиками и милой брошью в виде двух алых вишенок прячется опытное и могущественное существо. Снисходительное, сдержанное, но лишь потому, что бережет окружающих от собственной силы, способной запросто укатать в асфальт всех, если ее обладательница по-настоящему рассердится. Возможно, не такая сильная, как Блика, но тем не менее…

В этом она очень похожа на Карри. Под маской «веселой рыжей девчушки» тоже скрывается создание, о природе которого не хочется думать долго, ибо мысли эти пугают…

Черри подошла ко мне, я ощутил рефлекторное желание встать в присутствии старших, но все-таки удержал себя в лежачем положении. Ее мордочка приблизилась к моему уху, я услышал нормальный, без усиления, голос:

– Ты зачем мой поезд поджег, проказник?

– Я?!

Не знаю, умеют ли тигры краснеть, но горячая волна к морде хлынула, это я ощутил явственно. Как и то, что опять превратился в кота. Спасибо, хоть не в котенка!

Карри подхватила меня на руки, моя тушка с готовностью влилась в ее объятия, как вода, принимающая форму сосуда. Даже сквозь грохот поезда я услышал ее смех.

Смеется и Черри.

– Да не бойся, не съем я тебя! С огоньком даже эффектнее вышло… Но ты аккуратнее, стиратель, спички детям не игрушки!

– Он просто не был готов увидеть такое, – отвечает за меня Карри, все еще хихикая, – можешь собой гордиться, подруга, впечатлила юношу до глубины души! Чуть не стер твое детище… Но он молодец! Стиратели обычно сжигают чудо в один миг, даже заметить его не всегда успевают. А мы имеем уникальную возможность наблюдать сие таинство в замедленном варианте.

Последний полыхающий вагон, наконец, сгинул в темноте, настала тишина. Куда-то пропали и рельсы…

А еще пропал Леон.

Его банду постигла иная участь. Они превратились обратно в нормальных сфинксов. Каждый замер, как статуя, внутри прозрачного синеватого кристалла, который повторяет форму своего узника. Будто внутри скорлупы из хрусталя. Морды перекошенные, с выпученными глазами. Не пойму, что с ними. Они вообще живые?

– Не успели, – сказала Черри.

На сцену из полумрака запрыгнули два кота. Оба носят на себе знак в виде креста с петелькой наверху.

– Что-то вы припозднились, товарищи стражи! – произнесла розовая кошка с веселой укоризной. И добавила: – Пришлось мне сделать часть вашей работы.

– Это в очередной раз доказывает, – отвечает один из них, которого знаю, – что из тебя выйдет прекрасный страж Бальзамиры, дорогая Черри.

Та рассмеялась.

– Спасибо, Альхор, но я пока не готова! Поживу еще для себя…

И принялась деловито вылизывать лапку с часиками.

Большой белоснежный кот с роскошной гривой выдал в ее сторону легкий, но полный уважения поклон.

– Твой выбор, сестра.

А затем развернулся к тройке оледеневших сфинксов.

– Что с ними? – спросил я шепотом, запрокинув голову к Карри.

Пальцы почесали меня меж ушей, под шерстью фейерверк мурашек, я зажмурился, услышал ее голос:

– Альхор позаботился, чтобы они не сбежали в перемир. Раньше, чем нужно.

– А что нужно?

Второй страж, тем временем, ходит вокруг пленников, словно дровосек вокруг сосен, прикидывает, с какой стороны лучше пилить…

Не пойму, что за порода, шерсть какого-то грязного оттенка, но вид весьма пугающий. Прежде всего – из-за намордника. Черного, громоздкого, с металлическими заклепками и толстыми швами. Символ стража нарисован на маске кроваво-красным цветом. А вместо хвоста – цепь. Извивается, звенит… И, судя по выступам на спине, звенья этой цепи заменяют коту хребет. Тело перехвачено черными ремнями, из них торчат серебристые шипы.

– Они в твоем распоряжении, брат, – обратился Альхор к жутковатому коту.

Цепь зазвенела так, словно ее бешено разматывают с крутящейся лебедки, позвоночник кота отращивает новые кольца со скоростью автоматной очереди. Стальная лента взвилась над сценой, каким-то образом разветвилась, теперь сверху не одна, а три цепи! Изогнувшись, как щупальца кракена, каждая из цепей скрутила по одному сфинксу, подняла нарушителей в воздух.