Лекарь Империи 4 (СИ) - Лиманский Александр

— Двуу-у-ноо-ги-и-ий! — тут же раздался в моей голову счастливый голос. — Как круто, что ты вернулся! У нас тут полная ж…

Глава 17

Кабинет номер восемь, моя временная резиденция в отделении первички, встретил меня знакомым, почти родным запахом дезинфицирующих средств, бумажной пыли и чего-то неуловимо-тревожного, что всегда витает в воздухе во время эпидемий.

У двери уже выстроилась очередь из покашливающих и чихающих пациентов.

Яна, шустрая медсестра, с которой я работал еще в свои первые дни в первичке радостно улыбнулась, увидев меня.

— Илья Григорьевич! С возвращением! Как же я рада, что вы снова с нами! Без вас тут такое творилось!

— Что именно? — спросил я

— Да всё! Все наши терапевты на больничном со «стекляшкой», половина сестринского персонала тоже. А пациенты идут и идут, нескончаемым потоком!

Первым в кабинет, тяжело дыша, вошел пожилой мужчина с типичным набором жалоб — кашель, температура под тридцать восемь, ломота в теле и слабость. Классическое ОРВИ, ничего интересного.

Вот и вернулся к прошлому. От удаления редчайших опухолей у аристократов к банальным простудам у пенсионеров. Что ж, работа есть работа. Я выписал ему стандартный набор — противовирусное, жаропонижающее, обильное питье.

Следующая — женщина средних лет с жалобами на головную боль и скачущее давление. Потом молодой парень с острой болью в спине, сорванной на даче. Рутина. Механическая работа рук и мозга — послушать стетоскопом, посмотреть горло, пропальпировать живот, выписать рецепт.

— Кстати, Фырк, — мысленно обратился я к фамильяру, который уже успел материализоваться и устроиться на верхней полке шкафа с медикаментами, пока очередная пациентка монотонно рассказывала о своих многочисленных недомоганиях. — Я во Владимире встретил еще одного духа-фамильяра. Кошку по имени Шипа.

Бурундук, до этого момента лениво болтавший лапками, резко встрепенулся.

— Шипа? Ты сказал Шипа? — в его обычно ехидном голосе прозвучали совершенно не свойственные ему нотки. Тревога?

— Да. Полупрозрачная, голубая кошка с крыльями. Говорит, дух местной больницы. Знаешь ее?

— Я… нет, не знаю. Наверное, перепутал с кем-то, — Фырк явно пытался сменить тему, нервно перебирая лапками. — Смотри, у твоей пациентки явный гипертонический криз! Давление под сто восемьдесят!

Интересная реакция. Он не просто уклонился от ответа — он попытался активно переключить мое внимание на пациента, используя профессиональный триггер.

Слишком топорно, чтобы быть случайностью.

Он явно что-то скрывает, и это «что-то» связано с Шипой. Прямой вопрос не сработал, значит, нужно зайти с другой стороны. Сыграть на том, что я уже все знаю.

— Ладно, не важно. Она мне всё рассказала про вас, духов-хранителей. Про вашу природу, предназначение.

Я намеренно сделал эту фразу максимально расплывчатой. Пусть сам додумывает, что именно она могла мне рассказать. Если у них есть какая-то общая тайна, он сейчас обязательно себя выдаст.

Фырк съежился, опустив свои пушистые ушки.

— Всё рассказала? И про… про привязку тоже? —спросил он.

Бинго.

— Ну вот, — грустно вздохнул бурундук, и в его голосе прозвучало столько горечи, что мне стало его искренне жаль. — Теперь ты все знаешь. Теперь будешь мной помыкать. Заставлять делать всякую ерунду. Пользоваться… как он…

Так вот в чем дело. Фамильяр, создав связь с целителем, не может отказать ему в просьбах. Это не просто дружба или партнерство. Это почти магическая клятва верности. А прежний владелец Фырка, похоже, этим беззастенчиво злоупотреблял.

— Не переживай, — мысленно успокоил я его, пока выписывал рецепт женщине. — Я не собираюсь злоупотреблять твоей привязкой. Ты мой друг и партнер, а не раб'.

— Правда? — в его голосе прозвучала робкая, почти детская надежда.

— Правда. А теперь помоги с диагнозом, партнер. У этого дедушки что?

В кабинет, кряхтя, вошел следующий пациент — мужчина лет шестидесяти с хриплым, надсадным кашлем.

Фырк, ободренный новым статусом, тут же спрыгнул с полки, нырнул в пациента и через секунду вынырнул.

— У него не камни в почках, как он думает и на что жалуется, а обычный острый бронхит. Нижняя доля правого легкого вся воспалена, прямо горит.

Я приложил ладонь к спине пациента, якобы для того, чтобы лучше прослушать дыхание, и активировал Сонар.

Мир вокруг исчез, сменившись привычной, объемной картиной внутреннего устройства человека. Я видел медленные, тяжелые удары сердца, вялую перистальтику кишечника.

Я пропустил свой мысленный взор сквозь ребра, погружаясь в легочную ткань. Левое легкое было чистым, ровно-розовым, его альвеолы спокойно расширялись и сжимались. А вот правое…

Фырк был прав.

Его нижняя доля выглядела иначе. Ткань здесь была уплотнена, отечна и пропитана жидкостью, словно губка, которую окунули в воду. Очаг воспаления пульсировал тусклым, багровым светом на фоне здоровой ткани. Картина была кристально ясной.

Я отключил Сонар и убрал руку.

— У вас бронхит, — сообщил я пациенту, откладывая бланк с направлением на УЗИ почек. — Никаких камней там и близко нет. Сейчас выпишу антибиотики, и через неделю будете как новенький.

Пока я выписывал рецепт, Фырк спрыгнул с полки и бесшумно устроился на краю моего стола, болтая лапками.

— Слушай, двуногий, а твоя медсестра, эта Яна… она на тебя как-то странно смотрит.

— Как это — странно? — мысленно ответил я, не отрываясь от заполнения бланка.

— Ну, знаешь… Влюбленными глазами. С обожанием, как на икону. Неужели не замечал?

Я искоса покосился на Яну. Она как раз сортировала карточки пациентов, но ее взгляд был украдкой направлен в мою сторону. Когда наши глаза встретились, она тут же густо покраснела и, смутившись, отвернулась, уронив стопку бумаг.

Вот только поклонниц на работе мне не хватало. Лишние проблемы, лишние сплетни.

— Да пусть смотрит, бедняжка. Мне-то что с того?

'Ну как же! — хихикнул Фырк. — А что, неплохо бы гарем завести! Одна у тебя уже есть — эта твоя Вероника. Вторая вот, Яна, уже на подходе. Может, еще кто подтянется, если постараешься…

— Не собираюсь я никакой гарем заводить, — мысленно отрезал я. — Мне и одних отношений вполне достаточно.

Чем спокойнее, тем лучше. Вероника… она все, что мне сейчас нужно. Красивая, умная, страстная, а главное — понимающая. С ней не нужно играть в игры. Чего еще желать?

В столовой, пахнущей кислой капустой и компотом, я встретил Славика. Уставший терапевт, увидев меня, тут же вскочил из-за своего столика и, схватив поднос, подсел ко мне. Вид у него был крайне взволнованный.

— Илья! Хорошо, что я тебя встретил! — выпалил он, едва опустившись на стул. — Ну что там? С моим испытанием? Шаповалов что-нибудь решил? Ты говорил с ним?

— Пока не знаю, Слава, — честно ответил я, отодвигая несъедобного вида котлету. — Я же только сегодня вернулся, сам видишь, какой аврал. Еще не успел с ним толком поговорить.

— Понимаю, — Славик заметно поник. — Просто… жду не дождусь. Жена уже всю плешь проела — когда, мол, тебя переведут, когда зарплата вырастет…

— Я поговорю с ним сегодня же. Обещаю узнать и сразу тебе сообщить, — заверил я его. — Терпение, Славик. В нашем деле без него никуда. Все будет хорошо.

— Надеюсь, — он тяжело вздохнул, без всякого аппетита ковыряя вилкой в тарелке. — Я очень на это надеюсь.

Зал заседаний Владимирского отделения Гильдии Целителей наконец опустел. Остались только двое — Магистр Аркадий Платонович Журавлев и его коллега, Алексей Петрович Воронцов.

— Ну что, коллега, — Журавлев с удовлетворением откинулся в своем массивном кресле. — Довольны результатом нашего небольшого спектакля?

— В целом да, — Воронцов налил себе стакан воды из графина. — Хотя должен признать, этот Разумовский — крепкий орешек. Не испугался, не прогнулся.