Лекарь Империи 4 (СИ) - Лиманский Александр

Они вели себя как равные, что со стороны могло бы показаться странным — формально Журавлев, как глава отделения, стоял на несколько ступеней выше.

Но оба знали, что это не так.

Оба они были винтиками в куда более сложной машине, подчиняясь одному и тому же человеку в столице и выполняя разные, но одинаково важные функции. Здесь они были партнерами.

— Я уже спустил официальную директиву в Муром, — сообщил Журавлев, барабаня пальцами по полированной поверхности стола. — Подмастерью Разумовскому категорически запрещено проведение самостоятельных оперативных вмешательств. Только в качестве ассистента и только под непосредственным контролем лекаря рангом не ниже Целителя третьего класса.

Воронцов задумчиво покачал головой.

— Боюсь, это не поможет. Он найдет способ обойти этот запрет. Придумает какую-нибудь «уникальную диагностическую процедуру» или «малоинвазивное вмешательство», которое не подпадает под определение операции. Он слишком умен и изворотлив.

— Посмотрим, — усмехнулся Журавлев. — Это не столько запрет, сколько проверка. У меня в Муроме есть свои люди. Они следят и за главврачом, и за всей администрацией больницы.

— И?

— И если Разумовский нарушит директиву, у нас будет официальный, железобетонный повод для более жестких мер. Вплоть до полного аннулирования лицензии. А если подчинится… что ж, значит, он не так уж и неуправляем. Значит, его можно контролировать.

— Хитро, — с неохотой признал Воронцов.

— Я не зря занимаю свой пост, Алексей Петрович, — Журавлев медленно поднялся. — Так что следите за развитием событий. И держите меня в курсе. Барон рано или поздно остынет, а вот Гильдия ничего не забывает.

После обеда, когда основной поток пациентов немного схлынул, и в кабинете воцарилась относительная тишина, раздался звонок. На экране высветился номер Мышкина.

— Илья? Рад слышать! Извини, что так и не смог встретиться, — голос следователя на том конце провода звучал уставшим, но полным довольного, хищного азарта. — Тут столько работы навалилось после вчерашних арестов, просто зашиваюсь!

— Понимаю. Как все прошло с Волковым и Сычевым?

— Отлично! Раскололись как орехи на второй час допроса! Мы раскрутили всю их схему. Волков и Сычев через сеть подставных лиц и доверчивых соседей сбывали просроченные и списанные лекарства. В деле, как мы и предполагали, оказались замешаны и ваш заведующий аптекой Лопухов, и заведующий скорой помощью Панкратов. Первый помогал со списанием, второй — с логистикой.

— Масштабно.

— Еще бы! Думаю, там еще несколько ниточек наверх потянется, в областную фармацевтическую гильдию. Детали расскажу при личной встрече, когда немного разгребусь. И, Илья, передай от меня огромное спасибо Кристине. Без нее, без ее смелости и тех фотографий, мы бы их еще полгода пасли. Умничка девочка!

— Обязательно передам.

— Ну всё, побежал работать. Удачи там, на передовой!

К концу дня мне наконец-то удалось выкроить время для разговора с Шаповаловым. Я нашел его в ординаторской. Он сидел один, склонившись над какими-то графиками дежурств, и вид у него был измотанный.

— А, Илья! — он поднял голову, и его уставшее лицо немного посветлело. — Как прошло во Владимире? Барон доволен?

— Более чем. Операция прошла успешно, сегодня утром его уже перевели из реанимации. Осложнений нет.

— Отлично! Я так и знал, что ты справишься! — он с удовольствием хлопнул ладонью по столу. — Ты прославил нашу скромную больницу на всю губернию!

И нажил себе могущественных врагов в Гильдии. Но об этом ему знать пока не обязательно.

— Игорь Степанович, — я решил ковать железо, пока горячо. — Помните, мы говорили о Славе Пархоменко? Он очень спрашивает про свой перевод. Вы что-нибудь решили?

Шаповалов хлопнул себя по лбу с такой силой, что я напрягся, как бы он не заработал сотрясение.

— Черт! Совсем забыл про него! С этой суматохой, арестами, эпидемией… все из головы вылетело!

— Он очень переживает.

— Понимаю, понимаю, — Шаповалов задумчиво потер подбородок. — Парень он вроде толковый. Но как его проверить? Не могу же я просто так, по твоему слову, взять и перевести фельдшера в хирургическое отделение! Меня же Кобрук съест!

— У меня есть идея, — сказал я.

— Какая?

— Дайте ему испытательный срок. Неофициально, разумеется. Пусть месяц поработает у нас вторым ассистентом на самых простых плановых операциях — грыжи, аппендициты. Будет держать крючки, подавать инструменты, учиться шить. Посмотрим, как он себя покажет, как у него руки стоят. Если справится — оформим перевод. Если нет — вернется в свою терапию, без обид.

— Хм, испытательный срок… — Шаповалов задумчиво посмотрел в потолок. — Неплохо. Очень неплохо. Разумно. И Кобрук не подкопается — производственная необходимость, усиление бригады на время аврала. Ладно, Разумовский, убедил. Так и сделаем! Завтра же вызову этого твоего Славика и обрадую.

Анна Витальевна Кобрук устало массировала виски. День выдался кошмарным — хаос в приемном покое, дыры в штатном расписании после арестов, и все это на фоне нарастающей эпидемии.

— Анна Витальевна, — секретарь Ниночка робко заглянула в кабинет. — К вам приехали. Из Владимира. Говорят, по вашему запросу через следователя Мышкина.

Кобрук встрепенулась. Наконец-то! Подкрепление!

— Запускай!

В кабинет вошли трое — два мужчины и женщина, все в дорогой, но слегка помятой дорожной одежде.

— Добрый день, — представился старший, крепкий мужчина лет сорока. — Мы из Владимирской центральной больницы. Прибыли на усиление по распоряжению Гильдии.

— Отлично! — Кобрук почти просияла. — Слава богу! Нам как раз не хватает рук в первичке, на приеме пациентов со «стекляшкой».

Радость ее длилась недолго.

— Боюсь, тут небольшое недоразумение, — вежливо, но твердо поправил ее приезжий. — Мы специалисты узкого профиля. Невролог, хирург и педиатр. Согласно распоряжению, мы должны работать исключительно в профильных отделениях для обмена опытом.

Идиоты! Мне нужны солдаты в окопы первички, а они присылают мне генералов, которые будут рассматривать плановые случаи, пока мы тут тонем в «стекляшке»!

— Но мне нужны люди на прием! — возмутилась Кобрук. — У нас эпидемия!

— Сожалею, госпожа главврач, но у нас четкие инструкции, — развел руками мужчина. — Только профильная работа.

Кобрук поняла — это были их условия, чтобы вообще согласиться ехать в эту дыру. Выбора у нее не было.

— Хорошо, — она тяжело вздохнула. — Распределю вас по отделениям.

Хирург, молодой мужчина с живыми, внимательными глазами, который до этого молчал, вдруг шагнул вперед.

— Прошу прощения, а не подскажете, в каком отделении работает лекарь Илья Разумовский?

Кобрук напряглась.

— В хирургии, разумеется. А в чем дело?

— Я бы хотел попасть на подмогу именно к нему, если это возможно. Кто у него заведующий?

— Почему именно к нему? — насторожилась Кобрук.

Так… это не просто слухи. Это целенаправленный интерес. Зачем владимирскому хирургу понадобился мой Подмастерье? Это не любопытство. Это разведка.

— Ну как же! — глаза хирурга загорелись неподдельным, фанатичным восторгом. — Он же легенда! Вся Владимирская больница только о нем и говорит! Случай с племянницей магистра Воронцова, операция барона фон Штальберга… Говорят, он творит настоящие чудеса! Я бы очень хотел посмотреть как он работает!

Кобрук нахмурилась. Ей определенно не понравился этот восторженный ответ. Слишком много внимания к одному человеку — это всегда проблемы.

Следующие несколько пациентов были как под копирку. Мужчины, женщины, старики — все жаловались на одно и то же: слабость, ломота, температура.

«Стекляшка» косила Муром без разбора. Я работал на автомате, выписывая стандартные протоколы лечения и отправляя людей домой. Рутина, от которой начинало сводить скулы.