Архитектор Душ V (СИ) - Вольт Александр

— Поехали? — спросил я, накидывая свой отглаженный пиджак.

— Поехали.

Такси мы вызвали прямо от подъезда. Машина быстро понесла нас по утренним, еще не до конца забитым пробками улицам. Я назвал водителю адрес Центральной дворянской больницы.

Всю дорогу я молчал, прикидывая, каким образом нам придется вести разговор, ведь задача была нетривиальной: убедить упрямого, скептически настроенного аристократа в том, что его чуть не отправил на тот свет проклятый артефакт.

— Мы на месте, — сказал водитель, притормаживая у знакомого мне шлагбаума.

Мы вышли, и я провел Шаю по аллее к главному входу, где автоматические двери разъехались, пропуская нас в вестибюль.

С завотделением мы пересеклись у лифта совершенно случайно. Он кивнул мне, после чего окинул взглядом Шаю, но, кажется, даже бровью не повел. Видимо, для столицы эльфы не были чем-то из ряда вон выходящим, хотя я бы на его месте напрягся. Кто его знает, что тут может делать эльфийка в строгом костюме…

— Его состояние значительно улучшилось, — сказал он мне, пока мы поднимались на третий этаж. — Просто невероятная динамика. Давление почти в норме, сатурация тоже. Мы даже перевели его с парентерального питания на легкую диету. Утром он съел целую тарелку овсянки. Настоящее чудо.

Удивительное слово «чудо». Почти всегда им можно объяснить что угодно, что не поддается объяснению. Хотя я в своей жизни этим словом не пользовался по понятным причинам. Ни один посетитель моего отделения не вставал со своего места и не уходил по своим делам. А если бы и встал, то, скорее всего, было бы как в том анекдоте: «гулять — гуляй, а за территорию не выходи».

— Ну и хорошо, — ответил я. — Мы как раз к нему наведаться.

— Прошу, только недолго. Ему все еще нужен покой.

— Мы постараемся, — ответил я.

Мы вошли. Отец сидел в кресле у окна, глядя на парк. На нем был больничный халат, но сидел он прямо, не сутулясь, и в этом простом факте читалось начало возвращения былой силы. Я же лишь удивился, как быстро ему доставили сюда еще и кресло и, интересно, за какие заслуги.

Услышав наши шаги, он медленно повернул голову. Его взгляд скользнул по мне, затем остановился на Шае.

— Отец, — сказал я, — познакомься, это Шаянин Альк Ш’атир, представительница Особого Отдела по Правам Эльфийского Народа при Министерстве Внутренних Дел.

Шая сделала едва заметный кивок, не сводя глаз. Мне показалось, что я почувствовал или увидел, как она включила собственное «зрение» и прямо сейчас «сканировала» моего отца.

— Андрей Иванович, — ее голос прозвучал ровно и мелодично.

Отец окинул ее долгим изучающим взглядом.

— Присаживайтесь, — сказал он, указав на стул. — Так значит, это и есть твой специалист из МВД? — обратился он ко мне.

— Верно, — сказал я.

— Мы пришли поговорить о вашем здоровье, — сказал Шая самым деловым тоном, который я только слышал от нее. — И о причине его резкого ухудшения. Виктор, — сказала она, — передайте мне, пожалуйста, ваш артефакт.

Я вытащил часы из кармана пиджака и передал ей.

Шая кивнула, после чего положила их на открытую ладонь.

— Вот она. Причина.

Отец посмотрел на часы, затем на меня. На его лице не отразилось ничего, кроме холодного недоумения.

— Это просто часы, — упрямо повторил он. — Подарок.

— Это не просто часы, — ответила эльфийка. Ее голос был спокоен, но в нем появилась та самая сталь, которую я слышал во время нашей работы в Феодосии, когда она спорила с братом или с другими сотрудникам. — Это артефакт.

Я заметил, как в глазах отца мелькнула тень раздражения.

— Сударыня, я ценю ваш опыт, но я человек прагматичный и в сказки не верю, несмотря на то, что в нашем мире существуем магия. Оклеветать можно что угодно, но где доказательства?

— Вам и не нужно верить, — пожала плечами Шая. — Вам достаточно наглядно увидеть, как работает механизм этой безделушки.

Отец смотрел на нее с откровенным скепсисом. Я видел, как он сжал подлокотники кресла. Он был готов в любой момент прервать этот, как ему казалось, фарс.

Шая смотрела на него надменно-презрительным взглядом, которым, кажется, любила одарить почти всех людей, но так, чтобы не вызывать у собеседника явного раздражения.

Наконец, когда они закончили играть в гляделки, эльфийка поднялась со стула и подошла к подоконнику, у которого сидел отец, и вытянула из вазы свежесрезанные цветы.

— Что вы делаете? — возмутился он, явно собираясь вскочить со своего места, но эльфийка тут же повернула голову в его сторону.

— Сядьте на место, Андрей Иванович, — сказала она строго, словно воспитатель, отчитывающий разбаловавшегося ребенка. — И просто наблюдайте. Вы попросили доказательств и фактов? Я вам их предоставлю. Прямо сейчас.

Она положила пышущие жизнью цветы, по которым стекала вода, на столик рядом с часами, после чего ловко подхватила браслет и надела на букет, застегнув застежку. Ее палец легко коснулся заводной головки на часах. Она не крутила ее, просто прикоснулась, словно «обманув» артефакт и давая ему подумать, что его замкнули на руке, а не на букете.

Мы смотрели, затаив дыхание. Сначала ничего не происходило. Но потом я заметил, как края на белоснежных лепестках розы начали темнеть, словно их коснулся невидимый мороз. Затем они стали сворачиваться, теряя упругость. Процесс ускорялся на глазах. Цветок увядал. Не так, как это происходит в природе, за дни или часы. Он умирал за минуты.

Стебли поникли, листья пожухли, а полные жизни бутоны превращались в сморщенные почерневшие головки. Это зрелище вызывало неприятное и скользкое ощущение внутри, словно жизнь этого букета сжалась из недель до нескольких секунд.

И в голову пришла другая мысль… неужели… неужели именно так эльфы видят, как проносится жизнь у нас, у людей?

Я повернул голову к отцу. Он сидел, вцепившись в подлокотники кресла так, что обивка натянулась и грозилась вот-вот лопнуть. Он смотрел на высыхающий букет с выражением лица человека, у которого мир перевернулся с ног на голову.

— Алина… — проскрипел он зубами.

— Надеюсь теперь, Андрей Иванович, вы будете склонны больше доверять своему отпрыску, — сказала Шая. — Если и это для вас не будет являться достаточными доказательствами, то у меня больше нет других аргументов, — она снова поднялась со стула. — Виктор, жду вас в коридоре. Всего доброго, Андрей Иванович.

Отец лишь сухо кивнул, не отводя взгляда от букета.

Я поднялся и подошел к нему.

— Отец, она все это знала. Знала с самого начала.

Я видел желваки ходили на его лице, а густые брови собрались над переносицей, создавая угрюмое выражение.

— Я верил ей, — чуть ли не прохрипел он.

— Так бывает, — я положил ему руку на плечо, пытаясь успокоить.

— Ноги ее больше не будет в моем доме. Сейчас же позвоню и скажу ей об этом, и велю Григорию, чтоб выставил ее вещи у ворот.

В моей голове щелкнуло.

— Погоди, — сказал я. — Не сейчас. Я хочу кое-что проверить еще.

— Да нечего тут проверять! Подай мне телефон, будь добр, — он попытался встать с кресла, но я одним легким движением усадил его обратно. От этого применения силы у отца тут же поменялось выражение лица. — Не понял, — сказал он.

Я стоял над ним, глядя прямо в глаза.

— Я сказал тебе: не суетись. Как, ты сказал, зовут твоего компаньона?

Глава 19

Панорамное окно от пола до потолка в кабинете Олега Петровича открывало вид на деловой центр Москвы, где высотки своими крышами словно цеплялись за облака. Внизу кипела жизнь, неслись потоки машин, спешили по своим делам тысячи людей.

Сам Волков сидел за массивным столом, держа у уха смартфон, и его лицо, обычно непроницаемое, выражало легкую степень раздражения.

— Что значит вернулся Громов младший? Как это в больнице? — на том конце провода раздавался тонкий, срывающийся на визг женский голос, выдававший поток сбивчивых истеричных причитаний. — Да погоди ты, хватит истерить. Еще раз и по порядку, — сказал он строго, прерывая тираду.