Идеальный мир для Химеролога 4 (СИ) - Сапфир Олег

Она задумалась, покусывая губу. А потом её лицо просветлело.

— Слушай! А у меня есть идея. Могу я хомяков использовать?

Виктор удивлённо поднял бровь, а потом расплылся в улыбке.

— Конечно, можешь. Они справятся.

— О’кей, типа, — кивнула Валерия, забирая пакет. — Нарядим их в костюмы пасхальных кроликов или что-то такое… Дети любят зверушек. Хомячки принесли угощение — это мило.

Она уже подошла к двери, но вдруг остановилась и с сомнением посмотрела на Виктора.

— Ладно. Надеюсь, у детей ничего не выпадет. Ну, волосы там, или хвост не вырастет…

Виктор помолчал, глядя в потолок.

— Я тоже.

Валерия замерла.

— Что⁈

— Ничего, — он невинно улыбнулся и вернулся к своим колбам. — Иди, работай. Хомяки ждут.

Валерия постояла ещё секунду, пытаясь понять, шутит он или нет, махнула рукой и вышла из лаборатории.

Виктор проводил её взглядом.

— Действительно, — пробормотал он себе под нос, добавляя в пробирку каплю светящейся жидкости. — Надеюсь, не вырастет. Хотя… хвост — это ведь тоже полезный придаток. Баланс, опять же…

Городская больница №4

Отделение педиатрии

Мария крепче сжала маленькую ладошку сына. Пашка шёл тяжело, шаркал ногами, и каждый его вдох отзывался в её сердце тупой болью. Хрипы. Опять эти проклятые хрипы.

— Мам, я пить хочу, — тихо прошептал он.

Она остановилась. В кармане сиротливо звякнула мелочь — последние деньги до получки, которые она берегла на лекарства. Но отказать сыну, глядя в его бледное, измождённое лицо, она не могла.

— Сейчас, Паша. Вон ларёк. Посиди тут, на лавочке, я быстро.

Она усадила его на обшарпанную скамейку. Мальчик тут же ссутулился, втянул голову в плечи, прячась от ветра в старенькую курточку.

Мария отошла всего на пару метров, к киоску. Пока считала монеты, пока продавщица лениво доставала бутылку самой дешёвой воды, прошло минуты три, не больше.

Когда она вернулась, Пашка сидел так же смирно. Только… что-то изменилось. Он больше не дрожал. И смотрел не в асфальт, а куда-то в небо, и на губах у него играла странная мечтательная улыбка.

— Держи, — она протянула воду.

Он сделал несколько глотков.

— Спасибо, мам. Пошли? Нам же очередь занимать.

Они двинулись дальше, к серым корпусам муниципальной больницы.

Очередь в регистратуру тянулась, казалось, до самого горизонта. Здесь пахло хлоркой, потом и безнадёгой. Люди сидели на жёстких стульях, стояли вдоль стен, кашляли, чихали и тихо ругались.

Мария усадила сына в уголок и прислонилась к стене.

«За что? — билась в голове привычная горькая мысль. — Ну почему так? Почему у одних есть всё, а у других — только болезни?»

Она видела, как живут аристократы. Видела их детей — румяных, сильных, пышущих здоровьем. У них были личные целители, лучшие клиники, артефакты, поддерживающие иммунитет. Если у графского сынка заболит пальчик, к нему тут же примчится консилиум из магистров.

А у Пашки — врождённый иммунодефицит, порок лёгких и целый букет хронических болячек. И всё, на что он может рассчитывать — это бесплатный приём раз в два месяца у замученного врача, которому плевать на результат.

«Если будете соблюдать режим и пить эти таблетки, — говорил врач в прошлый раз, даже не глядя на неё, — то, возможно, к следующему году станет немного лучше».

Возможно. Немного. Лучше.

А таблетки стоили столько, что ей приходилось работать в две смены. И всё равно не помогало. Пашка таял на глазах.

Они просидели в очереди шесть бесконечных часов в душном коридоре.

Когда наконец-то назвали их фамилию, Мария подхватила сына и буквально втащила его в кабинет.

Врач, пожилой мужчина с красными от недосыпа глазами, даже не поздоровался.

— Карта? Жалобы? Раздевайтесь по пояс.

Он механически достал стетоскоп, приложил к груди мальчика.

— Дышите… Не дышите…

Врач нахмурился. Постучал пальцем по мембране стетоскопа, словно проверяя, работает ли он. Снова приложил к груди Пашки.

— Ещё раз вдохни. Глубоко.

Пашка вдохнул. Полной грудью, без кашля, без свиста.

Врач медленно опустил стетоскоп. Он взял со стола карту, пролистал её, вернулся к началу, снова посмотрел на мальчика. Потом достал из ящика стола какой-то светящийся кристалл — диагностический артефакт, который использовали только в крайних случаях, чтобы не тратить заряд.

Провёл кристаллом вдоль тела ребёнка. Камень загорелся чистым зелёным светом.

Врач снял очки и уставился на Марию. В его взгляде читалось искреннее удивление.

— Женщина… Вы ограбили банк? Или нашли клад?

Мария растерялась.

— В смысле? О чём вы? Мы еле концы с концами сводим…

— Не врите мне, — врач покачал головой. — Такое лечение стоит миллионы. Вы где его лечили?

— Да нигде мы не лечились! — воскликнула она. — Мы даже витамины купить не смогли в этом месяце! Доктор, что происходит? Ему хуже?

Врач откинулся на спинку стула и нервно рассмеялся.

— Хуже? Женщина, ваш сын здоров.

— Что? — прошептала Мария.

— Абсолютно. Полностью. У него лёгкие чистые, как у младенца. Сердце работает как часы. А иммунная система… — он ткнул пальцем в кристалл. — Она не просто восстановилась. Она сейчас на таком уровне, будто его неделю в чане с живой водой вымачивали. У него показатели лучше, чем у меня!

Мария схватилась за край стола, чтобы не упасть.

— Это… ошибка?

— Артефакт не ошибается. Я не знаю, что вы сделали, но это чудо. Такое ощущение, что его организм просто… перезапустили. С чистого листа.

Врач вдруг подался вперёд, его глаза алчно блеснули.

— Послушайте. Вы должны прийти ещё раз. Не через два месяца. Через неделю. Я выпишу вам направление вне очереди. Бесплатно. За счёт больницы. Нам нужно провести полное обследование. Взять анализы, сделать снимки… Это уникальный случай. Если мы поймём, как это произошло…

Мария механически кивнула, забрала карту и, схватив сына за руку, буквально выбежала из кабинета.

Они вышли на улицу. Свежий воздух ударил в лицо, но она всё ещё не могла отдышаться. Здоров. Её мальчик здоров.

Она остановилась, присела перед сыном и заглянула ему в глаза.

— Паша… Сынок… Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Мальчик беззаботно жевал жвачку, надувая розовые пузыри.

— Не-а. А что?

— В садике ничего не ел? Или на улице? Может, таблетку какую нашёл? Или дядя добрый угостил?

— Не, мам, ты чего? Ты ж запретила с пола поднимать.

Она внимательно смотрела на него. Ещё утром он едва мог подняться по лестнице без одышки. А сейчас стоит, румяный, весёлый, жуёт…

— Стоп, — она нахмурилась. — Откуда жвачка? Я тебе не покупала.

Пашка замялся. Опустил глаза, поковырял носком ботинка асфальт.

— Ну… друг угостил.

— Какой ещё друг? Ты же всё время со мной был! Когда ты успел?

— Ну, тогда… на лавочке. Пока ты воду покупала.

Мария похолодела.

— Кто к тебе подходил? Мужчина? Женщина?

— Не, мам. Хомяк.

Она моргнула.

— Кто?

— Хомячок. Такой прикольный! Подбежал, встал на задние лапки. Протянул мне кулачок, ну я ему тоже кулачок подставил. Мы стукнулись. Типа, «дай пять», только кулачками. Потом он мне рожицу скорчил смешную, я ему тоже. А потом он мне жвачку дал. Вкусная, клубничная!

Мария медленно выпрямилась.

— Паша, хватит выдумывать. Я понимаю, ты мультики любишь, но врать матери нехорошо. Хомяки не носят жвачки и не здороваются за руку.

— Да правда, мам! Он не просто хомяк был! Он был… ну, как солдат! В чёрном костюмчике с кармашками…

— Павел! — строго оборвала она его. — Хватит фантазировать! Я серьёзно спрашиваю!

Мальчик обиженно насупился.

— Ну какой фантазёр? Сама смотри!

Он достал из кармана свой старенький, с треснутым экраном телефон, потыкал в кнопки и протянул ей.

— Вот. Я сфоткал, пока тебя не было.