Трибунал (СИ) - Смородин Павел

Машина полковника подъехала к пирсу, и из нее вышел командир. Заметив ожидавших солдат, он закрыл дверь и поспешил подняться на борт.

— Здравия желаю, господа офицеры, — произнес Полковник спокойно, когда поравнялся с ними.

— Здравия желаю, — разом произнесли те и вытянулись. — Операция по захвату прошла успешно. Потери…

— Я слышал про вашу потерю, сочувствую, боец. Где разместили министра?

— Там же, где и первую цель.

— Хорошо. Можете готовиться, вечером он ответит за все. Вы свободны.

Полковник сделал несколько шагов, как вдруг сержант его окликнул.

— Виноват, господин Полковник, разрешите обратиться?

— Слушаю, сержант.

— Мы потеряли командира.

— Я соболезную вашей утрате, я уже вам это сказал. Вы хотите услышать от меня что-то еще?

Похоже, что сержант не почувствовал тонкую грань, которую вот-вот переступит:

— Да, господин Полковник, хотелось бы.

— К чему вы ведете, Блум?

— Разрешите не по уставу?

— Рискните.

— Что за херня, господин Полковник? Мы спустим это на тормозах? Позволим убивать наших?

— Сержант, вам не кажется, что вы забываетесь? — Полковник впервые за все время поднял голос, и у обоих солдат выступила гусиная кожа.

Внезапно Полковник понял, почему боец так и остался в сержантах, — слишком сложно им управлять, а сам он себя контролирует еще хуже. Доверить такому командование — несусветная глупость.

— Простите, Генрих, но я это не могу так оставить, — продолжил сержант уже спокойнее и тише. — Какая-то шлюха со значком застрелила моего командира, а мне прикажете это забыть?

— Блум! Разговор закончен!

— При всем моем к вам уважении, но на войне мы так не поступали. — Боец говорил сквозь сжатые зубы, и на каждом слове у него заметно двигались желваки. — Око за око!

— Вы не поняли моего приказа, сержант? — проговорил Полковник четко гвоздя каждое слово. — Это. Называется. Бунт.

Рука Полковника сама собой легла туда, где висел пистолет.

— Понял, — с явной неохотой и злостью ответил сержант. — Прошу прощения, это более не повторится.

— Надеюсь. Свободны!

Блум был в ярости. Этот ублюдок его даже слушать не стал. Вот уже несколько часов сержант сидел в брошенной бытовке, которую временно занимал их отряд, и накручивал себя.

— Командирская шваль, — прошипел он едва слышно.

Урод. Плавает на своей лодке в тепле и комфорте, пока они вынуждены снова совать свои головы под пули, а потом прятаться по горам, брошенным зданиям, бытовкам да ангарам… И так было всегда.

Командиры срать хотели на них. Сделай, хоть сдохни, а выживешь — еще и взгреем тебя как следует за недостаток старания.

Только Колин был нормальным.

Сколько бы говна Джим ему ни сделал, всякий раз капитан принимал его как родного. Отбивал, словно сына. А теперь…

Блум осмотрелся. Все парни на месте, не хватало только этого проклятого новичка, но так даже лучше. То, что он может оказаться стукачом, весьма вероятно.

«Бунт, — подумал Джим про себя. — Будет тебе бунт, гнида». Нужно только решиться.

— Значит так, парни, — произнес Блум громко, так что все бойцы повернулись на голос. У всех были одинаково грустные рожи. — Полковник запретил нам мстить за командира. Все это уяснили?

— Да… — Голоса были под стать рожам, грустные и едва живые.

— Но я думаю, в жопу этот приказ. В жопу Полковника. Я иду за башкой той суки, что убила Колина, и мне насрать, на чье самолюбие я наступлю.

Ну вот теперь это подбивание на бунт. В военное время за такое стреляли без суда. Интересно, кто-то из парней рискнет припомнить ему это? Тишина.

Думают.

— Никого заставлять я не собираюсь, — продолжал сержант. — Кто со мной, тот со мной. Кто против есть?

В ответ вновь только молчание.

— Единогласно, — подвел итог Джим и слегка обрадовался. С этими парнями он готов штурмовать и сам ад.

— План у нас есть? — Голос Вассермана стал на удивление серьезным. Шутник и балабол собрался и превратился в профессионала.

— Да какой план? Находим эту рыжую паскуду, вламываемся и валим. Все согласны?

В ответ теперь уже его бойцы кивнули.

— Тогда никому ни слова.

— Новичку?

— Этому обмудку в первую очередь. Доверили идиоту работу, а он эту тварь даже не завалил. Всем понятно? Ни слова.

Кузнечик гулял, обдумывая прошедшую операцию. На вечер была запланирована вторая казнь, так что в город выходить было нельзя. Да еще и розыскные мероприятия явно не стихли. Ближайшие несколько дней им надо не светиться на улицах.

Вот только сидеть без дела не было сил, так что Кузнечик решил пройтись по пирсу, посмотреть на пейзаж брошенной пристани да подумать о своем.

Бойцы, затаившиеся в городе, подтягивались по двое, по трое на место сбора. С каждым часом становилось все более и более людно.

Кто-то, как и он, прогуливался, другие принялись готовиться к казни. Новые люди раскланивались, задавали какие-то вопросы, но Кузнечику было плевать.

Он думал.

Встреча с сестрой выбила Яни из колеи. Мари его явно узнала, так что теперь точно будет сложно. Она упертая, теперь наверняка будет его искать.

Полицейская.

Подумать только! Мелкая реально устроила маме «вырванные из жизни годы», раз решилась на такое.

Яни отыскал взглядом брошенный якорь с обрывком цепи. Удивительно, что его еще не растащили на переплавку местные алкаши.

Они посмеивались всей семьей, когда еще маленькая Марианна уверяла всех, что пойдет в Имперский сыск. Делала она это так мило, что все разом начинали спорить, лишь бы снова услышать этот милый картавый голосок.

Интересный выверт судьбы.

Яни облокотился на якорь и посмотрел вдаль. Небо уже успело потемнеть, и с яхты прозвучал колокол.

Остался час. Что же, нужно собираться, пойти переодеться. У бытовки он остановился, когда услышал голоса недавних коллег.

— … План? — произнес сержант, имя которого Кузнечик не запомнил. — Находим эту рыжую паскуду, вламываемся и валим. Все согласны?

Тишина. Яни вжался в стену, стараясь не светиться в окнах.

— Тогда никому ни слова, — продолжил говоривший.

— Новичку? — серьезно спросил Гангрена.

— Этому обмудку в первую очередь. Доверили идиоту работу, а он эту тварь даже не завалил. Всем понятно? Ни слова.

Сердце пропустило удар. Эти уроды собираются убить его сестру.

Его, сука, сестру.

Хотелось ворваться внутрь, да положить всех. Вот только он один, а их четверо.

Стучать Полковнику?

А если он с ними будет согласен? Ну нет уж. Смерть Мари он не допустит. Маму это точно добьет, а ей и так сейчас несладко.

«Да хорош ссать, — мысленно произнес Нелин в голове у Кузнечика. — Мы с Йоной тебя точно прикроем, если не затупишь».

Решение, в принципе, не хуже других. Осталось только понять, как предупредить Камаля. Хотя… В «Последней марке» тот алкаш говорил перед смертью, что у бармена есть номер Йоны, значит где-то рядом его участок.

Можно рискнуть.

Тем более что пока в город никого из группы не выпустят. Так или иначе, но убить сестру он не даст.

Точка.

Глава 27

'Доброго дня, уважаемая Ирма.

Признаюсь вам, что пишу данные строки с некоторым трепетом в душе. Наверное, вы считаете меня монстром и чудовищем в человеческом обличье.

Возможно.

Знаете, в любой ситуации я с вами согласился бы, но не сейчас. И хоть так получилось, что мы встали на разных сторонах шахматной доски, это не мешает отдавать вам должное уважение.

В своей последней статье вы спрашивали, чем провинились эти люди, которые погибают от наших рук. Забавно читать такой вопрос от вас, знавшей, как обстояли дела на фронтах. Не поручусь за «Юг» и «Центр», но не думаю, что у них все было иначе.

Мы все были пешками, которых никто не считал и на которых всем было плевать.