Куда приводят коты (СИ) - Фомин Олег Геннадьевич

Ну, проверим!

Меня охватил гнев. Не знаю, то ли настырность Леоновых шестерок тому причина, то ли их самонадеянность, но ни единый мускул не дрогнул, когда тело прыгнуло в атаку.

В тигра я так и не превратился.

Но это и не требуется. Чувствую, изнутри распирает сила, даже не сомневаюсь, удастся раскидать наглецов, словно котят…

Те метнулись на меня со всех сторон.

Одного я отшвырнул ударом лапы, тот врезался в колонну, второго, который придушил птицу, мои зубы схватили за горло, сфинкс завизжал, начал брыкаться, я раскрутил и забросил в ведро. Третий спикировал с колокола на спину, но попытки расцарапать меня в клочья тщетны, моя шкура не чувствует боли, словно каменная. А через какое-то время ему и вовсе пришлось бросить эту затею: налетели голуби, он бьется сейчас внутри клубка хлопающих крыльев.

– Ах ты, паразит!

– Да сколько ж можно…

– Осквернили дом Божий, убийцы!

– Глаза выклюю!

– Прости, Господи…

Кошачье чутье заставило резко развернуться.

Щуп не достал мне до морды пару сантиметров, накачанные блаженью «паучьи» лапки дернулись в попытках воткнуться, но их оттащило назад. Карри – снова рыжая девушка в малиновой блузке и черных брюках – крепко держит за шиворот лидера банды одной рукой, вторая сжимает хвост ближе к опасному окончанию, как обычно держат ядовитых змей сразу за головой. Главарь воет, брыкается, из ремней выпало три флакона, стекло простучало по доскам.

Ловким движением ноги Карри вернула опрокинутому ведру вертикальное положение. Ошарашенный сфинкс, которого я туда недавно забросил, попробовал вылезти, но по голове тюкнул каблук босоножки, и кот свалился на дно. Спустя миг компанию ему составил главарь.

– Риф, тащи сюда тех двоих!

Не знаю, что Карри задумала, но исполнить ее просьбу труда не составило. Тот, кого я впечатал в колонну, толком не оклемался, его шатало, как пьяного, а другой весь пуху и голубином помете, тряс башкой и отплевывался. Одного за другим я отфутболил к Карри легко, будто пластиковые кегли.

Моя прекрасная подруга запихала их в ведро. Под сердитый тягучий мяв хвосты, лапы и головы то и дело пытаются высунуться, но Карри утрамбовывает назад в тару, как домохозяйка – огурцы в банку перед засолкой. Последним в «консервы» отправился хвост главаря, щуп попытался цапнуть ладошку Карри, но та успела перевернуть ведро вверх дном, руки придавили импровизированную кошачью тюрьму к полу.

Девушка постучала по оцинкованному металлу кулачком.

– А теперь убирайтесь, ребята! Пока я добрая…

Несколько секунд ведро ходило ходуном, оттуда просачивался глухой вой, но затем резко стихло, серебристый колпак замер.

Карри приподняла ведро.

Пусто…

– Вот и молодцы.

Изумруды глаз сверкнули, повернувшись ко мне.

– А уж ты какой молодец, слов нет! За тобой – как за каменной стеной. Теперь еще и буквально.

– Почему буквально?

– Так глянь на себя!

Я начал осмотр с собственных лап.

Ах, вот оно что… Теперь ясно, почему я так легко раскидывал сфинксов и не чувствовал боли. И как я сразу не заметил? Наверное, причина в том, что мой цвет не изменился. Я по-прежнему коричневый. Вот только это уже не шерсть, а настоящий гранит. Тот самый, что торчит из прибрежных вод в виде рифов, о которые разбиваются волны и корабли…

На всякий случай постучал лапой по полу. Звук вышел громкий, четкий.

Да, я и впрямь стал каменным.

Похоже, новое имя, которым я невзначай обозвал себя в шуточном диалоге с Ластом, все больше и больше берет надо мной власть.

Карри, тем временем, встала, руки в боки, поджав губки, хмуро окинула взглядом учиненный сфинксами бардак. Большой и указательный палец потеребили подбородок секунд пять, а затем девушка начала бурную деятельность.

Первым делом подняла швабру. Потоптавшись по колокольне, нашла в полу меж досок щель, после чего воткнула в нее инструмент свободным концом черенка. К подножию этого шеста переместилось ведро, по-прежнему торчащее дном вверх. На него Карри уложила мертвого голубя. Оценив непонятную мне конструкцию, добавила к ней оброненные сфинксом флаконы с жидким бирюзовым светом. А именно – расставила вокруг птичьей тушки правильным треугольником.

Я подошел к Карри, и мы вместе смотрим на эту дичь. Мокрая тряпка свисает со швабры, будто знамя. А внизу – нечто похожее на алтарь. С дохлым голубем в центре.

– Что ты делаешь? – спросил, наконец, я.

– Что-то максимально странное, – отвечает Карри. – Что не объяснить с точки зрения здравого смысла. Даже набожный человек не смог бы списать на происки дьявола, если бы увидел. Когда священник вернется, он не сумеет найти этой ерунде хоть какое-то правдоподобное объяснение. У перемира просто нет выбора, кроме как вернуть все на место. Возможно, даже птицу воскресит.

Притихшие на перилах и балках голуби, как обычно, брюзжат, но еле слышно. Можно даже сказать, вежливо.

– Принесла же нелегкая…

– Может, поблагодарить?

– За что?!

– Ну, они же бандитов прогнали…

– Ха, так они же их и привели!

– И булку сожрали!

Пока я слушал птичий бубнеж, мое тело успело выйти из боевого режима. Я вновь мягкий и пушистый. Карри с удовольствием ощупала кофейный мех, когда я запрыгнул к ней на руки. От контакта с ноготками в области шеи расцвело нечто сладостное и парализующее, я зажмурился.

Карри повернулась к пернатому совещанию.

– Ты, Марта, полетала бы где-нибудь. Перемир скоро все здесь отменит, еще и тебя ненароком зацепит.

Голуби слегка оживились.

– Ой, не учи ученую!

– Без тебя знаю!

– Тоже мне, советчица!

– Храни тебя Господь, девочка…

– И кота твоего…

Последние две реплики кто-то из птиц прошептал совсем уж тихо, наверное, чтобы свои же не заклевали.

Со стороны лестницы зазвучали шаги. Пока еще далекие…

Колокольня взорвалась хлопками, десятки пар крыльев расправились, закачались в полете, из-под тени крыши птицы вырываются на солнечный свет, фигурки быстро уменьшаются на фоне готических шпилей собора, кирпичных стен, деревьев, черепичных скорлупок города и лазурного простора над всем этим.

А затем исчезли и мы.

Глава 21. Найди меня

– Где мы? – спросил я.

Карри, оглядевшись, пожала плечами.

– Без понятия. Какая-то лаборатория…

Усадила меня на принтер. Колесики офисного кресла подкатили ее к тумбочке, в руке возник прозрачный кувшин кофеварки. Черная струйка зажурчала над чашкой, туда же бултыхнулась пара белых кубиков, зазвенела ложечка.

Кресло вернуло девушку с чашкой к рабочему столу, стукнулось о край, кофе пролился на медицинский халат.

Потерев намокшую ткань, Карри хлебнула.

А затем произнесла:

– Леон от тебя не отстанет, Риф. Так же как Блика не отстанет от меня. Думаю, ты в этом убедился.

– К сожалению…

Но сожаления не испытываю. Рядом с Карри вся эта катавасия со сфинксами кажется игрой. Чем-то понарошку. В любой момент можно прекратить, сказав «ну ладно, хватит». Понимаю, это не так, но настроение все равно несерьезное. Когда рядом Карри, я заряжаюсь ее игривостью. Радуюсь жизни. Просыпается первобытное детское любопытство ко всяким мелочам, мимо которых раньше ходил с хмурой рожей, не замечая в упор.

Хвост извивается вокруг микроскопа.

Попытка заглянуть в окуляр увенчалась успехом, наблюдаю танец каких-то зеленых волосатых микробов на светлом фоне. Суетятся около неподвижного червяка, тоже зеленого, похожего на цепочку из кубиков…

Рядом со мной коробка с приборными стеклами, столбики чашек Петри, поставки для колб. На этом знание лабораторной лексики исчерпывается. По столу тянется лабиринт приборов, напоминающих мультиварки, тостеры, прочую бытовую технику, однако понятно, что все эти штуки предназначены для чего-то более мудреного, чем кухонная магия. Больше всего внушает белый агрегат в дальнем углу кабинета. Будто из холодильников решил собраться трансформер, но процесс забуксовал на полпути. Страшная вещь! Не подходи, кот, разберу на атомы…