Дальний Рубеж (СИ) - Ступников Виктор

— Н-наёмники, ваше сиятельство... Сброд... Их собрал один тип, из свиты князя, кажется... Не знаю имени! Клянусь! — он запищал, увидев, как Немиров делает шаг вперёд.

— Их задача?

— Диверсия... Поджечь склады, завод, если получится... Посеять панику... Их должно было быть больше, но часть куда-то ушла на север, с другим отрядом…

— Зачем ты? Что ты им рассказал?

— Я... я... — он заглотал воздух, глаза бегали по сторонам, ища спасения, которого не было. — Они обещали вернуть мне должность... Вернуть всё! Я знал про завод... Про попытки запустить его... Про слабые места в обороне на восточном участке... Старые дренажные трубы, заваленные хворостом... Их можно использовать, чтобы просочиться за стену...

Измена, подлая и мелочная, выливалась наружу вместе с его страхом. Он выложил им всё. Всё, что знал. Каждый кирпичик нашей обороны, каждую нашу слабость.

— Кто их настоящий командир? Тот, кто собрал? Опиши его.

Ян, дрожа всем телом, зажмурился, пытаясь сосредоточиться.

— Худой... Высокий... Говорит тихо, носит перстень с тёмным камнем… Глаза... глаза очень холодные. Все его слушаются, даже самые отпетые головорезы. Зовут его... кажется, Лысак? Лисак? Что-то такое…

Лысак. Это имя никак не отозвалось в памяти Миши. Значит, кто-то действовал чужими руками.

Я отступил на шаг, дав знак стражникам. С меня было достаточно.

— В ледник. Под усиленный караул. Живым и невредимым. Он нам ещё пригодится, — распорядился я.

Его поволокли прочь, и его скулящий голос скоро затих в ночи.

Я повернулся к Немирову.

–«Дренажные трубы». Закрой их. Расставь лучших лучников. Пусть ждут. Если они решат воспользоваться советом Яна, встретьте их так, чтобы ни один не ушёл.

— Будет сделано, — кивнул капитан и скрылся в темноте, отдавая тихие, чёткие приказы своей пятёрке.

Я остался один в круге света от догорающих факелов. Тишина снова сгущалась вокруг, но теперь она была другой. Мы знали направление удара. Мы были готовы. Ночь ещё не закончилась, и атака могла начаться в любой момент.

Я снова поднялся на стену, вглядываясь в непроглядную тьму леса. Где-то там бродили сорок перепуганных суеверных головорезов. Где-то там шёл на север и ещё один отряд. И где-то там... стояла та Фигура. Наблюдатель. Тёмный - в этом я не сомневался.

«Хорошо, – подумал я, обращаясь к ночи. – Смотри. Смотри и запоминай. Ты увидишь, как мы дерёмся. Как мы выживаем. Как мы становимся сильнее».

Я положил руку на холодный камень парапета. Пустота внутри ответила мне ровным, уверенным гулом. Она была готова. И я был готов.

Внезапно с востока, издалека, донёсся отдалённый, едва слышный звук. Не вой твари и не пьяный крик. Это был звук мотора моей машины.

Маша. Она уже возвращалась.

Я замер, вслушиваясь, пытаясь уловить в этом звуке ноту – тревоги или победы. Но ветер донёс лишь один-единственный, чистый и ясный звук, разрезавший ночную тьму.

***

Автомобиль Маши плавно, но быстро катился по ухоженной аллее, ведущей к поместью. Солнце стояло высоко, близился полдень. После лихорадочной ночи и утренней гонки эта умиротворяющая картина – стриженые газоны, аккуратные клумбы, безмятежная тишина – казалась сюрреалистичной.

Маша, сидя на кожаном сиденье, чувствовала контраст всей своей уставшей кожей. Её потрёпанная дорожная куртка и грубые ботинки выглядели чужеродно в этом ковчеге ушедшей эпохи. Она сжала в кармане свёрнутое письмо брата, мысленно репетируя слова.

Машина остановилась перед центральными воротами, где к ним вышел амбал-охранник с автоматом наперевес.

— Кто такие? — грубо обратился он к Маше, слегка пугая её своим недовольным страшным лицом.

— Княжна Мария Прохорова. Со срочным донесением для мадемуазель Анны де Нотель.

Охранник достал рацию из-за пояса и доложил кому-то о ее приезде.

Рация прошипела и выдала ответ:

— Пропускай.

Лакей в ливрее, невозмутимый, словно изваяние, уже ждал, чтобы помочь Маше сойти.

— Мадемуазель де Нотель ожидает вас в зимнем саду, — произнёс он, и его голос прозвучал как отдалённый колокольный звон в этой неестественной тишине.

Её провели через анфиладу залов. Воздух был прохладным и пахнул воском для паркета и ароматом срезанных цветов. Звук её шагов глухо отдавался от высоких потолков. Здесь всё дышало деньгами, старой аристократической спесью и… отчуждённостью. Золотая клетка. Миша был прав.

Анна де Нотель ждала её у стеклянной стены, за которой буйствовала зелень тропических растений. Она была одета в лёгкое платье цвета утренней зари, но на её лице не было и тени безмятежности. Напротив, её черты были напряжены, а глаза, обычно скрытые томной полуулыбкой, сейчас пристально и тревожно изучали Машу.

— Маша, — Анна сделала шаг навстречу, её руки на мгновение сжали руки гостьи. Хватка была твёрдой, почти судорожной. — Я так рада, что ты цела. Дороги становятся опаснее с каждым днём. Прошу, садись. Вино? Вода?

— Воды, пожалуйста, — голос Маши прозвучал хрипло после дороги. Она опустилась в кресло, чувствуя, как мягкий бархат поглощает её усталость.

Лакей бесшумно принёс кувшин с водой и хрустальный бокал. Когда он удалился, Анна отбросила все светские условности.

— Что-то случилось? Неспроста же твой брат прислал сюда. Или он все же осознал, какой бриллиант упустил, — кокетливо добавила она в конце.

Маша достала письмо из внутреннего кармана и положила его на столик из полированного красного дерева.

Анна де Нотель с осторожностью коснулась письма, словно оно было раскаленным угольком. Развернув его, Анна быстро пробежала глазами по его содержанию.

— Гениальное, отчаянное, но безумие. — выполила она, дочитав письмо, и залпом выпила своё вино. — Юлославские… они не простят такого вызова. Они сожрут его, сожрут ваш дом, а потом придут за нами за соучастие.

— Они и так придут, Анна, — тихо, но твёрдо сказала Маша. Она отпила воды, давая словам осесть. — Они уже идут. Не сомневайся. Миша не предлагает тебе начать войну. Он предлагает тебе шанс в ней выжить. Он не просит твоих солдат. Он не просит твоего серебра. Он предлагает честную сделку. Независимость для твоего дома. Возможность дышать полной грудью, а не на подачках Юлославских.

— Двадцать процентов… это неслыханно. Но даже если он сможет это сделать… качество… Юлославских контролируют не только цены, они контролируют стандарты. Любая партия, не прошедшая их клеймение, считается контрабандой. Её уничтожают. А тех, кто её покупает…

— Качество будет выше, — перебила её Маша. В её голосе зазвучала непоколебимая уверенность брата. — Миша гарантирует это. Он уже запустил механизмы. И он… он обладает способностями, которые могут больше, чем просто машины.

Она посмотрела Анне прямо в глаза.

— Ты же видела. В лесу. Он не просто выжил. Он победил.

Воспоминание о той ночи, о леденящем ужасе и о странном, холодном спокойствии Миши заставило Анну вздрогнуть. Она отвела взгляд.

— Я видела. Но одного человека, даже такого, мало против целой системы, строившийся годами.

— Он не один, — голос Маши стал жёстче. Она отставила бокал и наклонилась вперёд. — За нашей стеной сейчас не кучка испуганных выживших. Там – крепость. Там – люди, которые готовы драться до конца. И там – завод, который может стать ключом к свободе для всех нас. Но… — она сделала паузу, давая словам набрать вес, — …но Юлославские уже знают это. Они не ждут.

Маша обвела рукой роскошный зимний сад, всю эту красоту и умиротворение.

— Их ответ уже в пути, Анна. Пока мы сидим здесь и пьём вино, мой дом, возможно, вновь собираются атаковать.

Лицо Анны побелело. Все её аристократическое спокойствие испарилось, сменившись чистым, неприкрытым страхом.

— Что?...

— Миша просит не ждать полудня. Он просит твоего ответа сейчас. Не слов. Дела. Тени альтернативы уже недостаточно. — Маша встала, её фигура в поношенной куртке выглядела сейчас куда могущественнее, чем вся эта позолоченная комната. — Юлославские уже отправили свой ответ на наш дерзкий шаг, я в этом даже не сомневаюсь. И если ты хочешь сохранить свой шанс, твоя помощь нужна нам сейчас. Немедленно. Иначе к закату моего дома не станет. А твой они возьмут следующим, просто потому что смогут в назидание остальным.