Посмотрела на неё, на петуха. Решила:
— Норм. Влезет.
Совместными усилиями мы затолкали петуха в переноску. Получилось и правда норм, если не присматриваться — фиг поймёшь, кто там внутри сидит. Пока не заорёт, конечно.
Ветеринарка находилась недалеко; я, пока ждал Еву, погуглил.
А в ветеринарке внезапно обнаружилась очередь.
— Это кто у нас такой хороший? — заинтересовалась бабулька, держащая на коленях жирнющего кота. И попробовала заглянуть в переноску.
Петух заорал. Бабулька шарахнулась. Лохматая собачонка размером с крысу забрехала так, что заложило уши. Если бы я не видел это существо своими глазами, решил бы, что лает как минимум волкодав.
— Офигеть, конечно, с вами не соскучишься, — сообщила Ева, плюхаясь на скамейку рядом со мной.
— Вообще, когда меня вербовали, всё выглядело иначе, — вздохнул я. — Сидишь, говорят, спокойненько, души возносишь. В свободное время хочешь — копирайтером подрабатывай, хочешь — крипту майни… Да, никто не предупреждал, что придётся воевать с пожирателями, бегать с петухом по ветеринаркам…
— Ладно, прикольно, чё. — Ева явно получала удовольствие. — Когда ещё такие приключения будут.
— Да вот как бы не всегда… А ты чего звонила-то?
— А. Да спросить, как там, с баб… с Анастасией Феликсовной?
— Пока не звонила, — усмехнулся я.
— Ну я тебя серьёзно спрашиваю!
— А я тебе зубодробительно серьёзно отвечаю. Знаю столько же, сколько и ты. Нынче ночью будем проверять, видимо.
— Я с вами.
— Думаешь?
— Ну конечно! Я же её убедила. Она, наверное, со мной и станет разговаривать.
— Хочешь сказать, никому другому она пальцем на символ не покажет?
Ева пожала плечами. Выглядела немного смущенной, и у меня появилось подозрение, что что-то в этом ее невинном вопросе не так. Но додумать мысль не успел.
— Птица у кого⁈
Я дёрнулся и повернул голову. В «зал ожидания» вышел коротко стриженный мускулистый дядька, на котором врачебная форма смотрелась так, будто он её чисто для стриптиза купил. На шее болталась золотая цепь, толщиной незначительно уступающая якорной. Взглядом мужчина водил по залу, будто лев, выбирающий антилопу на завтрак.
— Мы, — сказал я, поднявшись.
— Заходите, — буркнул врач и пошёл куда-то в недра клиники, предлагая следовать за ним.
Ева пошла с нами. В смотровой помогла вытащить петуха из переноски.
— На что жалуемся?
— Сожительствовал с заражёнными курами, — сказал я. — Опасаемся…
— Чем заражёнными?
— Да кто их знает. Чихали, потом кровью кашляли. А вчера вечером все полегли. Можно ему анализы какие сделать, или типа того?
— Симптомы есть какие-нибудь?
— Он стал каким-то вялым…
— И всё? Выделения? Нарушения координации?
— Падает, — подтвердил я. — Иногда нормально, а иногда два шага сделает — и набок. И сегодня утром ещё в дверь вылететь хотел — об косяк долбанулся.
— Ясно. Оставляйте, проведём обследование. Сейчас…
Врач отошёл к открытой двери и крикнул:
— Юль! Юля, зайди.
— Блин, всё больше склоняюсь к мысли, что зарезать и вправду было бы проще, — буркнул я.
— Сдурел? — прошипела Ева. — Нафига резать, он же жить хочет! Чё совсем-то уж, как сатанисты какие-то. — Ева погладила петуха по клюву. Он её немедленно цапнул за палец. — Ай! У, скотина злая.
— Осторожнее, — отодвинул я петуха. — Твоя кровь нам не поможет.
— Угу. — Ева лизнула палец. — Спасибо. Значит, я не курица.
— Увы. Это всего лишь значит, что ты не петух.
Пришла медсестра Юля. Симпатичная, с родинкой на щеке.
— Оформи пациента на передержку, понаблюдаем, — сказал врач.
— А вы кровь у него не возьмёте? — спросил я.
— Понаблюдаем сперва.
Через пять минут мы с Евой стояли на улице в лёгкой растерянности.
— Так, — подытожил я. — Итого. Петуха мы продолбали, ещё и полторы тысячи аванса просраны безвозвратно.
— Чего ты на меня так смотришь, как будто это я виновата? — возмутилась Ева.
— Думаю, как бы на тебя всё свалить.
— Угу. Тоже мне, герой-мужчина!
— А это разве ещё котируется? Я думал, феминизм в тренде, равенство полов.
— Ну когда выгодно — конечно, в тренде, — спокойно ввела официальные двойные стандарты Ева. — Но не всегда же.
И вдруг я почувствовал, как по коже пробежал холодок. Наученный опытом, тут же завертел головой, мониторя призрачный мир. Вздохнул.
— Явился, не запылился.
К нам подплыл пожиратель.
Глава 24
Как я отличал этого конкретного пожирателя от остальных — сам не знаю. Может, что-то такое призрачное, что сознанием пока не воспринимается. А может, просто он всегда приходит один, тогда как пожирателям свойственно сбиваться в стаи. Ну или ещё, как вариант, он вселялся в моё тело, и поэтому воспринимается как знакомый… Впрочем, это опять к первому варианту.
— Когда вы закончите? — прошипел пожиратель, остановившись возле нас.
Ева решила, что конкретно сейчас феминизм не в тренде, и осторожно переместилась мне за плечо, схватившись обеими руками за правую руку.
— Что закончим? — не понял я. — Тут мы, собственно, уже закончили… Блин.
— С Маэстро.
— У-у-у, чего захотел…
— Я показал, где хранятся души. — Пожиратель уставился на Еву, притаившуюся у меня за спиной. Та ещё больше съёжилась.
— Это спасибо. Мы работаем.
— Ты ведь помнишь своё обещание?
— Помню, помню. А ты помнишь, что я говорил, что это невозможно?
Пожиратель покачал изуродованной головой.
— Возможно, видящий. Возможно. Я это чувствую. Моя душа жива, и она хочет свободы.
— Окей. Будем пробовать.
Исходя из пространных бесед с Мстиславой, не очень пространных — с Ваном и не очень последовательных — с Денисом, я мог прийти к выводу, что вознесение всякого рода пожирателей в теории возможно. Ну, так же как, в теории, из атома водорода можно получить атом гелия. Правда, для этого нужен ядерный реактор. Но так-то возможность есть. Эту простую мысль я честно пытался донести до пожирателя. Тот в ответ спрашивал, не может ли он быть полезен при добыче ядерного реактора.
— Давай сейчас! — предложил пожиратель. — Сегодня.
— Нет, сегодня не получится. Сегодня ночью мы будем освобождать души. А у нас петуха нет.
— Какого петуха?
Я вкратце посвятил пожирателя в ситуацию с петухом. Тот выслушал и молча улетел. Внутрь ветеринарной клиники.
— Куда это он? — спросила Ева.
— Не сказал. Может, пожирать души зверюшек?
— Фу! А у зверей есть души?
— Честно говоря, пока об этом не задумывался. Если и есть, то работает с ними какая-то другая контора, не наша.
Мы немного попереминались с ноги на ногу. Уходить, не уходить? Вроде бы нам от этого персонажа прямо сейчас ничего не нужно. Может, он вообще домой полетел, насквозь, через здание. Что ему те здания, призраку-то…
— Есть охота… — вздохнула Ева. — Вон там вроде шаурму продают.
Ларёк стоял метрах в пятидесяти. Я кивнул:
— Ну да. Где ещё продавать шаурму, как не рядом с ветеринаркой.
Засмеявшись, Ева дёрнула меня за руку.
— Пошли. Ты сегодня опять без денег или таки угощаешь?
— Идём, феминистка, — вздохнул я. — Всё нормально, бабки есть.
Получив от хмурого шаурмиста по одной единице основного товара и по стаканчику кофе, мы приступили к еде, расположившись возле «стоячего» металлического столика с выцветшей рекламой «Кока-колы». И тут к нам подошла медсестра с родинкой.
— Ну и где вы ходите? — хмуро сказала она. — Я что, за вами бегать нанималась?
— М? — только и сказал я, поскольку как раз отхватил изрядный кусок и не успел прожевать.
— Вот, заберите. — Медсестра положила на столик пробирку, наполненную тёмно-красной жидкостью. — Мы бы сами в ЦКЗ отправили, но вы, конечно, быстрее. Главное не медлить. Если на машине — то конечно. Тут ведь и эпидемия может быть, так что вы уж.
Оборвав таким образом свою невразумительную речь, девушка повернулась и ушла. Мы с Евой посмотрели на пробирку. Потом — на пожирателя, который заколыхался рядом со столиком.
