Знак Огня (СИ) - Сергеев Артем Федорович

— Гордый, как же, — хмыкнул Тимофеич, — орёл прямо, только комнатный! Небось, ежели бы мерзавчика поднесли, выпил бы, не побрезговал!

— Очень даже может быть, — согласился я, взяв в руки большую сковородку и поставив её на стол, да пододвинув к себе колбасу с разделочной доской, — но проверять не будем, и так всё ясно. Ладно, на вашу долю яйца жарить? И как вы, кстати, питаетесь?

— Не! — дружно отказались домовые, а Тимофеич принялся меня обстоятельно просвещать, — молочко мы любим, Данило! И прочие молочные продукты! И кисломолочные тоже! Исконные любим, и новомодные уважаем — йогурт, к примеру, очень хорош! А попервости пробовать его не решались! Ещё хлеб любим, свежий! А также другие хлебобулочные изделия! Сладости любим, кашу! Но не это главное! Не что, Данило, а как! Ежели ты, допустим, от всего сердца это сделал, с уважением, да вслух про то сказал — лучшего яства и не сыскать! Надолго нам такого хватает! Ещё хорошо бы тебе, Данило, подарить Федюньке деревянную ложку, малый веничек и свечи восковой огарочек! Ещё монеток несколько, поблестящее, пуговок столько же, лоскутков немного, да и всё на этом!

— Ну… ладно, — пожал плечами я, пересев на пол, к ним поближе, и сунув сковороду на угли, — а ты, Федь, не молчи про такое. Видел я сегодня в магазине и ложку деревянную, и свечи, а вот пуговицами, кстати, надо бы и самому запастись, это да.

Я свежекупленной вилкой переворачивал шкворчавшую колбасу, отсветы язычков пламени в углях падали на довольные рожицы домовых, мягко светила лампа, тепло ещё было дома, тепло и уютно, и Тимофеич продолжал свои основательные объяснения:

— А вот как всё это у Федюньки будет, так он в силу и войдёт! По-настоящему сможет в дому хозяйствовать, хранить его и защищать! В каждой профессии свои инструменты! Вроде бы мелочь — лоскуток, пуговица, а без них никак!

— Понял, — отозвался я, разбивая пару яиц в сковороду, наедаться на ночь не хотелось, будет же ещё хлеб с маслом, большая кружка чая следом, весь день о ней мечтал, с шоколадом да печеньем, вот и хватит мне. — Так вам молока налить?

— Не, — снова дружно отказались домовые, — хватит, в неделю раза хватит, а то и в месяц! Каждый день не надо! Да и то, налил — на следующий день убери, скиснет же!

— У, какие экономные, — улыбнулся я, — золото, а не соседи!

— Мы такие! — приняли они это за чистую монету, — с нами хорошо, а без нас плохо! Приятного аппетита!

— Спасибо, — содержимое сковороды уже лежало в чистой и новой, подогретой тарелке, рядом заваривался в пузатом чайничке чай, был нарезан хлеб и снята упаковка с небольшого бруска масла, но не это главное, главное, что на меня сейчас, за этим столом, навалилось ощущение родного дома, тепло и уют навалились, и это было совсем не так, как на той, сгоревшей кухне, где мне было холодно и где я чувствовал себя чужим, хоть и не осознавал этого.

Я стал медленно есть, вспоминая давно забытые ощущения, Федька с Тимофеичем деликатно шептались у камина, сидя на своей коробке, а я ел и наслаждался, но не едой, а вот этим теплом и уютом.

— Хозяин, я помою! — кинулся Федька, увидев было, что я доел и встал с места с кружкой чая в руках, чтобы пересесть туда, к ним, к живому огню в камине.

— Нет, — расстроил его я, — не помоешь. Я сам это сделаю, но чуть позже. И всегда сам это буду делать, понял меня, Федь? Ну, вот и хорошо. А пока давайте военный совет держать.

— А давайте! — тут же загорелся скисший было Федька, — а как его держать-то?

— Не лезь поперёд! — одёрнул его Тимофеич, повернувшись затем ко мне с самым серьёзным видом, — но да, надо бы. Может, и присоветуем чего. Да и там, — он кивнул в сторону первых линий, — указаний от руководства ждут. Внимания жаждут! Обрадовались же тебе все, князь!

— Тогда начну, — я сделал глоток чая и поставил кружку на пол, рядом с собой, и ставил-то её на паркет прямо, но получилось на бумажный кружок, что моментально подсунул туда Федька. — Слушайте! Дела наши, в общем, не то, чтобы совсем уж хорошие. Средние наши дела, прямо скажем. Из плюсов — нежить я усмирил, в доме хозяином сел, с вами подружился. Ещё нечисти злобной и ведьм в округе нет, это радует. Но всё это может быстро кончиться, Тимофеич, в любую минуту, и это надо понимать. Может, смертный бой принимать придётся, если врасплох застанут, а может, бежать удастся. Федьку я тогда с собой заберу, а тебе, старшина, на этот случай вот две ухоронки.

Я протянул руку к своей наплечной сумке и вытащил оттуда два свёртка, в одном триста, в другом четыреста тысяч, сегодня их сделал, когда деньги доставал, в магазин сходить.

— Один — для меня, на всякий случай оставляю, — и я протянул Тимофеичу первый, — на чёрный день. Второй, это если дом сгорит, то хозяину бывшему подкинешь аккуратно, приедет когда, и не перепутай, потому что здесь денег больше и письмо ещё есть, видишь?

— Вижу, — чрезвычайно серьёзный старшина принял оба свёртка от меня с поклоном, — и сделаю! Можешь не сомневаться, Данило, у нас не пропадёт! Не проспим и не прошляпим! Спасибо, значит, за доверие!

— Кому, как не тебе, — улыбнулся я и продолжил: — Но это я о том, что было. Теперь о том, что есть и что будет. А вот тут всё уже много хуже. Мне надо в силу входить, пока же получается только сидеть и ждать у моря погоды. И, если всё так будет продолжаться и дальше, ни к чему хорошему это не приведёт.

— Всё так, — вздохнул Тимофеич, — всё верно. Сидеть здесь — не высидишь ничего. Тебе бы, Данило, старшего какого найти, да поучиться от него уму-разуму, по-другому никак.

— Хорошо бы, — согласился я, — да только где ж его взять? У вас, кстати, на примете никого нет? И вообще — ну, разве ничего подобного ты, Тимофеич, раньше не видел? Должны же были тебе на жизненном пути все эти ведьмы и колдуны попадаться, ведь сказочные же вы эти, как их, персонажи, одного поля ягода!

— Должны, — кивнул старшина домовых, — и попадались. Но только проездом и только такие, от которых мы в лес бежали. Товарищ капитан вот ещё был, да. Пойми, Данило, никому наш посёлок не нужен. Не интересный он, понимаешь? В городе вся жизнь! А у нас ведь даже не посёлок, дачи у нас! Пришлые же все! Ни старожилов, ни правильной крестьянской работы, ничего — видимость одна! Не жили тут по-настоящему никогда, не роднились с этим местом, не возвращались сюда, как на родину! Тут даже слухи и сплетни — и те силы не имеют! Наплевать же всем! И на всё! И на всех!

— С одной стороны, это даже хорошо, — кивнул я, — это мне в самый раз. Значит, буду выкручиваться самостоятельно. В общем, связь мне нужна, телефон с интернетом, может, там найду хоть что-нибудь.

— С телефоном можно устроить, — Тимофеич неожиданно оказался очень продвинутым в этом плане, — по трассе в соседний, настоящий поселок можно сходить, да там на рынке у циганей и купить. С картой вместе, без паспорта! Но только, Данило, интернет твой — хрень полная, нет там ничего, кроме котов да баб гулящих, уж я-то насмотрелся из-за хозяйских плеч! Потеря времени, лени рассадник, ума живого погибель! Силы нечистой порождение!

— Ну, — улыбнулся я, — так уж и порождение. Да и нет у меня другого выбора, придётся там искать.

— И ничего там не найдёшь! — упорствовал Тимофеич, — пойми, Данило, знания сокровенные — это ведь не просто так! Это такая тайна, что сама себя бережёт! Хранитель ей нужен, знаток и блюститель!

— Как дядька Никанор? — вдруг тонким голоском перебил его Федька. — У него же и книги имеются, с письменами прелестными! И блюститель он их, и хранитель тож!

— Почему раньше не сказал? — неожиданно сварливо и посмотрел и спросил у него Тимофеич, — я-то, голова садовая, до того давно на Никанора этого рукой махнул, что и не сообразил сразу! Алкаш он в моих глазах, путаник и пьяница! И нет от него ничего хорошего! Но ты-то должен почтение иметь! Дядька же, не кто-нибудь!

— Вот, — растерялся Федька, — я и говорю.

— Говорит он, — передразнил его старший домовой, — лучше книги тайные тащи, а я его самого сюда сейчас представлю, выспрашивать будем!