Знак Огня (СИ) - Сергеев Артем Федорович

— Не ты, — решительно помотал головой старшина, — он! У меня ведь сейчас, Данило, как будто пелена с глаз пропала! Рассмотрел я его, болезного, наконец! Упырь он, как есть упырь! А мы-то столько лет с ним носились, как с писаной торбой! А он! Чего он себе позволяет-то!

— В доме плюёт! — поддержал его Федька, он даже притопнул ногой от гнева, — нешто так можно?

— Вот именно! — повернулся в его сторону Тимофеич, — расплевался, как верблюд! Так что поделом ему, поделом! Вот только что теперь делать-то будешь, Данило?

— Что-нибудь да буду, — пожал плечами я, — книги-то, вот они. Как говорится, любите книгу, книга — источник знаний. Так что телефон мне нужен, интернет, компьютер, сканер, модем с антенной, электричество и бездна времени, попробую разобраться. Мне бы только понять, куда идти, к чему стремиться, мне бы только самую суть ухватить!

— Оно так! — поддержал меня Тимофеич с напускной уверенностью, которую он сам явно не испытывал, — по науке-то! Глядишь, и получится!

— Ладно, — поднялся я на ноги, — утро вечера мудренее, спать пора, завтра займусь. А пока спасибо тебе, Тимофеич, за помощь, и тебе, Федя, тоже спасибо. Без вас, как без рук, не знаю, что и делал бы.

— Что ты! — разулыбались домовые, — что ты! Для того мы, значит, и существуем! Спокойной ночи тебе, Данило, спокойной ночи!

И я лично проводил до ворот чрезвычайно гордого по этому поводу Тимофеича, и помыл посуду, и прибрался, и лёг спать, вот только сон долго ко мне не шёл, ведь нужно было что-то делать, прямо сейчас делать, не откладывая, нужно было что-то придумать, а на книги тайные, если честно, надежды не было никакой.

Может, тигра прибежать успеет, вспыхивали в моей голове мысли, мешая заснуть, может, он что-то знает. Может, до Никанора достучаться сумею, не все же он мозги пропил, может, ещё что-нибудь, и вот под все эти лихорадочные может и накрыл меня спасительный сон.

Глава 16

Утро выдалось добрым, я проснулся в хорошем настроении и даже улыбнулся тому, что матрас снова сдулся наполовину и моя задница снова лежала на жёстком полу, а ноги и голова торчали выше.

Как победить этот матрас, я не знал, вчера ведь полчаса перед сном выискивал, откуда фонит, чтобы приплавить пробоину, но ничего не нашёл. Скорее всего, подсунули Санычу где-то жуткий неликвид, пропускающий воздух немного, но по всем швам, а он и взял.

Зато солнце светило прямо на меня, жарило просто, через окно-то, и было его тепло до того родным, что мыслям чёрным и унынию места не нашлось, было только удовольствие и жажда действий.

Было уже часов девять, поздновато для подъёма в деревне, и я решительно переполз по сдувшемуся ложу на твёрдый пол, постановив себе сегодня обязательно купить новый, вместе с прочей оргтехникой.

Пусть Тимофеич не сильно верит в прогресс, но я всё же надеялся с его помощью выцепить хоть что-то из книг Никанора. Буду сканить листы по отдельности, буду разбирать сам, буду посылать специалистам, поброжу по форумам, нахватаюсь вершков, глядишь — и получится что-нибудь. А ещё распечатаю и повешу над рабочим местом то самое фото Кнорозова, с кошкой в руках, для вдохновения, у него-то потруднее задача была, и справился же!

— Доброе утро! — поприветствовал меня вкатившийся в комнату Федька, — как спалось? А у нас всё хорошо и тихо! Дом сохнет, радуется! И в посёлке всё хорошо тож!

— Доброе, — ответил я, надевая штаны, — и это, Федь, я тебе всегда рад, но не врывайся ты так, ради бога, одеться хоть дай! Я, может, это — стесняюсь!

— Ой, — и смущённый домовой юркнул обратно в коридор, и затаился там, переводя дыхание и прислушиваясь.

— Как там Никанор? — спросил я, ну не было у меня пока понимания, что с ним делать. Снять печать и выгнать — сопьётся же окончательно, морда, придётся пока просто терпеть, видимо.

— Сохнет! — обрадованно отозвался Федька, — и свежим ветерком продувается! Уже даже и не пахнет почти! Пусть пока там повисит, а потом, ежели не покорится, то в подвал его отнесём, в этой же авоське, пусть в ней и сидит, верблюд несчастный! Вот как похолодает, так и отнесём!

— Как скажешь, — пожал плечами я и вышел из комнаты, — ладно, сейчас умываться, потом завтрак, потом всё остальное, а ближе к обеду в соседнее село пойду, на рынок, к этим, как их там Тимофеич назвал, к циганям, вот! По магазинам прошвырнусь, на людей посмотрю, а потом будем ладить мы с тобой, Федя, антенну для модема!

— Будем! — снова обрадовался Федька, — а что это такое?

— Увидишь, — я нагнулся, взлохматил ему шёрстку на голове и вышел во двор, умываться. На улице всё оказалось ещё лучше, там был прохладный свежий воздух и тепло солнца, там чирикали какие-то птички, шарились по кустам вдалеке бурундуки и белки, идиллия просто.

Я основательно умылся до пояса в уличном умывальнике, не став подогревать воду, и вытерся докрасна, но тут мимо моего дома просеменила Зоя Фёдоровна, и была она чем-то очень встревожена до такой степени, что даже не посмотрела в мою сторону.

Я лишь пожал плечами, потому что шла она сверху, от той самой вчерашней Ольги, интересно, что там у них опять стряслось, но окликать не стал — хотела бы, сама бы остановилась и сказала.

На завтрак я решил не заморачиваться с готовкой, ведь как раз именно для такого случая и придумали умные люди лапшу быстрого приготовления, я и сам поел с удовольствием, и Федьку угостил, очень ему интересно было к новым вкусами приобщиться.

А вот чай пить мы с ним вышли во двор, в беседку, зря, что ли, в частном доме живём, и вот только мы уселись, только разложили печенье с конфетами, как внизу, на дороге, показалась целая процессия, и была в той процессии Дарья Никитишна, с боков её поддерживали Зоя Фёдоровна с Алёной, а за ними ещё кто-то шёл, но всего пара человек, не больше, мне из-за забора было не видно.

Убегать было поздно, да и незачем, Федька спрятался, а я остался сидеть и начал ускоренно пить чай, чувствуя, что узнаю я сейчас последние известия и встанет мне от них недопитое колом в горле.

— Да-а-анечка! — так оно и случилось, Зоя Фёдоровна наконец увидела меня и обрадовалась так, как радуются неожиданному помощнику, который, правда, о своей роли ещё не подозревает, — здравствуй! Как же хорошо, что ты здесь!

Видя, что я не очень-то и спешу их встречать, и встаю медленно, и иду неуверенно, в глубине души надеясь, что они вот так все вместе и пройдут дальше мимо, Алёна отпустила свою бабушку и, подойдя к моей калитке, энергично в неё постучалась.

— Что опять? — поприветствовал я её, открыв дверь. Но так, правда, поприветствовал, чтобы слышно было только ей.

— Не что опять! — вспыхнула она, — а выйди на дорогу, ко всем, и послушай, что скажут! И не думай отсидеться, понял?

— Да понял, — вздохнул я и вышел, куда было сказано, — здравствуйте! Что-то случилось?

— Ой, случилось, Данечка! — снова нараспев затянула Зоя Фёдоровна, — ой, случилось!

Она говорила, а я видел, что эти бабки, а здесь все, кроме Алёны, были в возрасте, и в самом деле встревожены, и что готовы они шуметь и кричать, и распирает их от негодования просто, но что делать, не знают, и надеются они на кого-то втайне, а тут я удачно попался.

— Ольге же утром ранним сообщение пришло! — Зоя Фёдоровна была у них, видимо, негласным лидером, ну или просто громче всех умела разговаривать, — что, мол, налог вам начислен! На продажу квартиры! Пятьсот тысяч почти!

— Ну, да, — согласился я, вспомнив всё, что я знал о квартирах этой самой Собакиной, — владение меньше трёх лет — держи налог.

— Вот видишь! — обрадовалась Зоя Фёдоровна моим познаниям, — ты разбираешься, Даня! А она же думала, что уплочено же всё! Ей так риэлторша сказала! И побежала Ольга на конечную остановку, звонить-узнавать, там же связь есть! А я слышу — бежит кто-то мимо и воет в голос просто, и выскочила, и поймала её! И пошли на конечную, а там Алёна! И все вместе стали мы звонить, по громкой связи-то! А там, Данечка, что там было-то, там ведь такое было!