Лекарь Империи 4 (СИ) - Лиманский Александр

— Д-да!

Она резко отпустила его, брезгливо вытерла руку о свой халат и, не оборачиваясь, вышла из ниши, как ни в чем не бывало. Через секунду она уже шла по коридору своей обычной, уверенной походкой.

Фролов остался один, прислонившись к холодной стене и тяжело, прерывисто дыша, пытаясь прийти в себя от боли и унижения.

«Сука, — подумал он, чувствуя, как по щекам текут злые, бессильные слезы. — Но она права. Молчать надо. О Стасике — особенно.»

Глава 20

Мы с Шаповаловым вышли из ординаторской в гулкий коридор. Утреннее солнце заливало выцветший линолеум и казенные больничные стены теплым светом, создавая обманчивое, совершенно неуместное ощущение спокойствия.

— Так, на сегодня у нас три плановых, — Шаповалов листал расписание на своем планшете, на ходу отдавая распоряжения. — Желчный пузырь у Попова, паховая грыжа у меня и аппендицит у Зубова. Разумовский, ты сегодня идешь со мной на грыжу.

Паховая грыжа.

Азбука хирургии, первая операция, которую доверяют интернам. После диагностической акробатики со спасением Муромцева и высоковольтной операции у барона фон Штальберга это было все равно что попросить шеф-повара после победы в мировом конкурсе пойти чистить картошку.

Хотя… работа есть работа. И оттачивать базовые навыки никогда не бывает лишним.

— Игорь Степанович! Илья!

К нам быстрым, пружинистым шагом приближался Артем, и на его лице играла довольная, широкая улыбка.

— Отличные новости! Только что от Кобрук! Она разрешила Илье ассистировать на ревизии со спайками!

Шаповалов нахмурился, его хорошее настроение мгновенно улетучилось.

— Это еще с какой стати? Я не в курсе был. Когда она успела принять такое решение?

— Буквально недавно, — Артем сиял, не замечая его недовольства. — Я ей объяснил, что немного переживаю за эту операцию, — быстро затараторил Артем, — сказал, что Некрасов хирург старой школы, а пациент сложный, и что для подстраховки было бы идеально, если бы рядом был специалист с таким нестандартным мышлением, как у Ильи. В общем, надавил на безопасность пациента. Сработало!

При упоминании фамилии «Некрасов» лицо Шаповалова заметно смягчилось. Раздражение уступило место чему-то похожему на облегчение.

— А, у Владимира Семеновича? Ну, тогда это другое дело. Наверное, оно и к лучшему. Лучше пусть ты ему ассистируешь, чем кто-то. другой… Старик терпеть не может… э-эм… никого…

Интересная реакция.

— Склочный! Определенно склочный! — тут же отозвался у меня в голове Фырк, который, видимо, проснулся от запаха интриги. — Я его помню еще с тех времен, когда он молодым адептом был. Уже тогда был тот еще фрукт! Вечно всем недовольный, язвительный и уверенный, что только он один знает, как правильно лечить!

— А Анна Витальевна здесь, да? — раздался за нашими спинами нарочито громкий, идеально поставленный голос.

Мы обернулись.

В трех шагах, прислонившись к стене, стоял Виктор Крылов. Он явно не просто проходил мимо. Он стоял за углом. Подслушивал.

Видимо ждал удобного момента, чтобы нанести свой удар. На его холеном лице было написано самое невинное выражение, но внимательные глаза внимательно следили за нашей реакцией.

— Да, а что? — искренне удивился Артем.

— Отлично! Как раз хотел с ней переговорить! — Крылов картинно оттолкнулся от стены и демонстративно развернулся в сторону административного крыла. — А то меня тут, кажется, не совсем правильно поняли. Нужно с госпожой главврачом лично обсудить вопрос распределения моих профессиональных обязанностей. Думаю, она найдет мне более подходящее применение.

Шаповалов побагровел. Это был не просто донос. Это была публичная пощечина.

— Иди-иди, стукачок! — проворчал он вслед удаляющемуся Крылову. — Еще командовать он тут будет в моем отделении!

Это не просто жалоба. Это демонстрация силы.

Он показывает Шаповалову и мне, что у него есть прямой доступ к верховной власти, в обход заведующего. Классический ход для подрыва авторитета руководителя. Когда Крылов скрылся за поворотом, Шаповалов с силой сплюнул прямо на безупречно чистый больничный пол.

— Терпеть не могу таких. Сидел бы в своем Владимире, так нет же — приперся следить!

— О, драма! — радостно прокомментировал у меня в голове Фырк. — Шпионские страсти! Интриги! Заговоры! Прямо как в сериале, который медсестры в ночной ординаторской смотрят! Сейчас начнется самое интересное!

— Ладно, пойдем готовиться, — махнул рукой Артем, прерывая неприятный разговор. — Операция у Некрасова через полчаса начинается.

Славик Муравьев практически бежал по больничному коридору, прижимая к груди толстую, потрепанную папку с историей болезни, как самое ценное сокровище.

Электронные карты в их больнице ввели всего пару лет назад, и вся старая, самая важная информация — о хронических болезнях, аллергиях, перенесенных операциях — хранилась только здесь, в этих исписанных от руки бумажных талмудах.

Пациентка Вихлева, сорок два года, жалобы на тупые, ноющие боли в правом подребер-ье. Это был не просто случай. Это был его билет. Билет в другую жизнь.

Это был его билет. Билет в другую жизнь.

«Спокойно, Слава, спокойно,» — уговаривал он сам себя, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. — «Это твой шанс. Единственный шанс вырваться из этого терапевтического болота, получить уважение, нормальные деньги, перестать слушать упреки жены. Не подведи. Не смей подвести.»

Он добежал до пятьсот седьмой палаты, уже на ходу придумывая вопросы, которые задаст пациентке.

— Слава! Не торопись ты так, загонишь себя!

У палаты его догнал Семен Величко, двигавшийся своей обычной, неторопливой походкой.

— Некогда разговаривать! — отмахнулся Славик, уже листая историю болезни. — Мне нужно первым поставить диагноз!

— Не дури, — Пончик с легким укором покачал головой. — Тут не скорость важна, а точность. Шаповалов ошибок не прощает. Он скорее оценит вдумчивый, пусть и медленный, анализ, чем быструю, но поверхностную догадку.

— Ты… ты будешь соревноваться? — напряженно спросил Славик, видя в нем главного конкурента.

— Не-а, — Пончик лениво зевнул. — Я не хочу играть в эти его игры, я хочу быть просто хорошим лекарем. Но и помогать тоже не буду — честная игра, как сказал шеф. Так что удачи.

Славик с облегчением кивнул. Одним сильным конкурентом меньше. Не теряя больше ни секунды, он шагнул в палату номер пятьсот семь.

Пациентка Вихлева, лежала на кровати, прижимая руку к правому боку. Остальные «конкурсанты» — Борисова, Фролов и Величко вошли следом и рассредоточились по палате, создавая гнетущую атмосферу публичного экзамена.

Славик, чувствуя на себе их взгляды, как десятки невидимых иголок, подошел к кровати, стараясь выглядеть максимально профессионально.

«Так, Слава, соберись, — мысленно командовал он сам себе, доставая из кармана фонендоскоп. — Это твой единственный шанс. Забудь про них. Есть только ты и пациентка. Слушай внимательно, задавай правильные вопросы. Не упусти ни одной детали.»

Пока он, преодолевая внутреннюю дрожь, задавал первые вопросы — «Как давно начались боли? Какой характер? Куда отдает?» — Алина Борисова, как самая пронырливая и наглая из всей троицы, первой подошла к столику у окна и схватила толстую историю болезни.

Славик краем глаза заметил, как она с нарочито деловым видом начала листать страницы. Ему было не до нее. Он был полностью поглощен своим осмотром: пальпация живота, перкуссия, аускультация…

Он слышал лишь тихий, едва уловимый шелест бумаги, но списал его на то, что она просто делает пометки в своем блокноте.

Ему было некогда отвлекаться. Борисова, закончив со своими делами, как ни в чем не бывало, положила историю болезни на место и, смерив Славика коротким, презрительным взглядом, вышла из палаты

За ней, так ничего и не поняв, потянулись Величко и Фролов.

Славик закончил осмотр.