Демон Жадности. Книга 5 (СИ) - Розин Юрий

Это был не столько поцелуй, сколько вопрос, пробный шаг, проверка границ. Я отстранился, все так же глядя в ее все такой же насмешливый, оценивающий глаз.

— Ну что? Поразил?

— Даже близко нет, — выдохнула она, и ее горячее, чуть учащенное дыхание коснулось моего лица.

Но в ее низком, сдержанном голосе не было отказа или разочарования, лишь азартный, пьянящий вызов, приглашение идти дальше.

Что ж. Если она хочет спектакля, она его получит. Я наклонился снова.

На этот раз поцелуй был другим — не вопросом, а утверждением. Долгим, властным, полным не произнесенных вслух слов, накопившегося напряжения и того неопределенного электричества, что проскакивало между нами при каждой встрече, из-за ее фанатичного интереса к Маске и моего искреннего восхищения ее красотой и характером.

Моя рука нашла ее шею, пальцы впились в белые пряди волос у затылка. Когда я снова оторвался, ее ухмылка немного дрогнула, а веки на мгновение сомкнулись.

— Так-то… лучше, — прошептала она, и в ее хрипловатом голосе впервые прозвучала легкая, едва уловимая, но предательская дрожь.

Я смотрел на нее, на эту улыбающуюся, все еще пытающуюся сохранить контроль женщину, явно ожидавшую третьего, еще более страстного, окончательного поцелуя, который должен был поставить точку в этой игре.

Вместо этого я, не раздумывая, одним плавным, но быстрым и уверенным движением подхватил ее на руки. Она негромко, сдавленно ахнула от неожиданности, ее единственный глаз расширился от неподдельного, чистого шока. Такой наглости, такого прямого действия, ломающего все ее сценарии, она явно не ожидала даже от меня.

Я не стал ничего говорить, не стал улыбаться. Сохраняя невозмутимое, почти суровое выражение лица, я понес ее к неприметной двери, ведущей в ее личные покои.

Она не сопротивлялась, не вырывалась, лишь инстинктивно обвила мою шею руками. Ее взгляд, полный смеси ярости, любопытства и странного одобрения, пристально изучал мое лицо, пытаясь прочесть мои намерения.

Плечом я толкнул дверь, прошел в полумрак спальни и опустил ее на широкую, покрытую темным шелком кровать. Она приземлилась на спину, ее белые волосы веером растрепались по подушке, создавая разительный контраст.

Я наклонился над ней, опершись руками по обе стороны от ее головы и только тогда снова поцеловал ее. Уже без тени нерешительности.

И вот тогда она окончательно сдалась. Не сломалось, не отступила, а именно сдалась — приняла правила моей игры. С тихим, почти невесомым, глубоким вздохом, в котором растворилось все ее напускное торжество, ее руки обвили мою шею и спину, притягивая меня к себе в ответ, и она позволила себе без остатка раствориться в этом поцелуе и в том, что за ним последовало.

###

После долгого и страстного времени, проведенного в ее постели, я поднялся и начал неспешно одеваться. Воздух в спальне был тяжелым, насыщенным запахом кожи, пота и ее духов, а шелковые простыни все еще хранили тепло и отпечатки наших тел.

Шарона лежала на боку, прикрытая лишь скомканным одеялом, обнажая гладкую спину и линию плеч, ее белые волосы хаотично разметались по темной подушке. На ее лице играла все та же знакомая, хитрая ухмылка, но теперь в ее глубине читалась усталая, довольная мягкость и странная, почти нежная задумчивость.

— Знаешь, — лениво, растягивая слова, протянула она, следя за тем, как я застегиваю мундир, — для того, чтобы по-настоящему поразить меня, этого, милый авантюрист, все равно недостаточно. Придется в следующий раз постараться куда как лучше. Я жду чего-то… эпохального.

Я застегнул последнюю пряжку на мундире, тщательно выровнял складки, повернулся к ней и ответил с такой же игривой, но подчеркнуто серьезной интонацией:

— В таком случае, в свой следующий… деловой визит, я приложу все усилия, чтобы превзойти твои ожидания.

Затем я выпрямился во весь рост, щелкнул каблуками и с абсолютно каменным, невозмутимым лицом, глядя прямо на ее полуобнаженную, развалившуюся в постели фигуру, отдал ей честь — четко, по уставу.

Ее ухмылка дрогнула, губы задрожали, и она фыркнула, подавив короткий, хриплый смешок. Развернувшись на каблуках, я вышел из ее покоев, оставив ее в одиночестве с ее мыслями и нашей новой, своеобразной договоренностью.

Следующий день я потратил на финальные, тщательные приготовления. В том числе, спустившись в шумный подбазовый город, нашел единственную косметологическую клинику, что пользовалась заслуженной популярностью у представительниц прекрасного пола в высшем офицерском составе.

Процедура с использованием специализированных, сложных артефактов, временно перестраивающих кожный покров и мышечный тонус, заняла несколько душных, неподвижных часов, но результат того стоил.

Кожа на лице и кистях рук снова стала гладкой, упругой и сияющей здоровьем, все следы возраста и былых тягот были бесследно стерты. Теперь я внешне идеально, до мельчайшей черточки, соответствовал образу молодого, ухоженного аристократа, не обремененного тяготами службы.

А ночью снова, как тень, прокрался на изящную яхту Гильома, приготовившись к отбытию.

Глава 22

Он ждал меня в капитанской каюте, и вид был поистине поразительный — он был моей вылитой копией.

— Они будут тебя слушаться, — сказал он, его голос был точной копией моего, лишь с едва уловимым, более холодным оттенком. — Но не подведи мой батальон. Не запятнай ту репутацию, что я с таким трудом начал создавать.

— А ты не забудь о том, что в светском мире можно наткнуться на куда большее количество ублюдков и неспринципных мудаков, чем в любом пиратском альянсе, — так же тихо парировал я, бысто вжившись в роль. — Играй свою роль безупречно.

Пару секунд мы просто буравили друг друга взглядами, а потом почти синхронно довольно рассмеялись. Не знаю, что будет дальше, но по ощущениям вся эта задумка должна была выйти как минимум занимательной.

Мы обменялись коротким, твердым, полным взаимного понимания рукопожатием. После чего он, не оглядываясь, вышел, растворившись в ночной тьме базы, чтобы занять мое место.

Я же, сделав глубокий вдох и расправив плечи так, как это делал Гильом, вышел на капитанский мостик, к немногочисленной, подобранной лично им команде яхты.

— Отчаливаем, — распорядился я голосом, в котором теперь звучали бархатные, слегка высокомерные нотки Гильома. — И не торопитесь в пути. У нас, как никогда прежде, достаточно времени. Позвольте мне насладиться покоем перед возвращением в светскую суету.

###

Путь до Руин Алого Ворона занял ровно полторы недели размеренного, неторопливого полета, и я потратил это время без остатка, превратив свою каюту в подобие штаба и учебного класса одновременно.

Пространство было завалено отчетами, книгами с информацией, кристаллами-носителями с голографическими проекциями, свитками с генеалогическими древами и политическими сводками, которые Гильом с педантичной точностью оставил для моего «погружения в образ».

Я с головой погрузился в изучение сложнейшего устройства маркизата Шейларон, в хитросплетения десятков знатных родов, их многовековых союзов, тайных распрей и брачных договоров, в тонкости придворного этикета Роделиона, где неверный взгляд или жест могли стоить карьеры, и в текущую политическую конъюнктуру, напоминавшую поле, усеянное ловушками.

Это был целый океан информации, но мой разум, укрепленный маной, справлялся, систематизируя и раскладывая все по полочкам. Сейчас, конечно, очень не хватало «Урии» или какого похожего артефакта, но достать запрещенные артефакты на базе Коалиции было невозможно по определению.

Но даже более ценным для моего вхождения в образ стали голограммы-записи того, как Гильом движется, как говорит с подчиненными и равными, как он улыбается — той самой, чуть отстраненной, вежливой улыбкой, как держит бокал, как отдает незаметные, почти невербальные приказания слугам взглядом или легким движением пальца.

С каждым часом просмотра, с каждым повторением и отработкой перед зеркалом, во мне росло странное, двойственное чувство — смесь изумления перед масштабом проведенной им подготовки и легкого, подсознательного ужаса от того, насколько мы были похожи.