Личный аптекарь императора. Том 3 (СИ) - Золотарев Егор

— Жаль, что Юсупова убили. Я бы хотел посмотреть, как этот подонок горбатится на каком-нибудь руднике в кандалах, — процедил сквозь зубы дед. — Вот мне интересно, что станет с лекарскими родами виновных патриархов? Их также, как и нас, лишат всего и оставят прозябать в нищете, или только к нам были так суровы?

— Этого знать не могу. Как суд решит, — развёл руками Коган.

— Вы не знаете, нашли артефактора Грачёва? — спросил я и протянул яблоко Шустрику, который сидел у меня на плече.

— Про это ничего не знаю. Но вряд ли смогут. Он умнее всех оказался и сбежал до того, как следствие началось… Подайте, пожалуйста, вон то блюдо с печеньем… Спасибо.

— Авраам Давидович, есть ли у следствия вопросы к вашему отцу? — уточнил Дмитрий.

Отец моего тела с каждым днём чувствовал себя всё лучше, и уже мог без посторонней помощи дойти пешком до лавки. Но его магический источник так и не восстановился, и вряд ли сможет сделать это самостоятельно. А мы с Коганом не могли ему в этом помочь. Хотя, по правде сказать, сам Дмитрий ни разу не пожаловался на то, что не может пользоваться маной.

— Опять же, к нашему великому счастью, мой отец в тот день был в отъезде и не присутствовал в покоях наследника. Он открывал новую лечебницу в Новосибирске. Мы с ним каждый день благодарим наших богов за то, что они отвели его от этой ситуации, — Коган возвёл руки к потолку и что-то быстро прошептал.

Молитву, наверное.

— А в деле с Димой ваш господин Мичурин вам ничего не поручал? — настороженно уточнил дед.

— Мы даже не были в курсе того, что наш сюзерен пал так низко, что поучаствовал в сговоре против Дмитрия Григорьевича! — воскликнул он. — Если бы мой достопочтимый отец знал, под кем мы ходим, то оборвал бы все контракты и вышел из-под его влияния… В принципе, что он сейчас и делает.

— Тогда можно вас поздравить? Вы становитесь самостоятельным лекарским родом? — улыбнулся я.

— Таки да! Давно надо было это сделать, но как-то боязно было. Однако моё предложение о сотрудничестве в силе, и я до сих пор с нетерпением жду вашего ответа, — он внимательно посмотрел на меня.

— Когда всё устаканится, мы снова вернёмся к этому разговору, — заверил я.

Мне не хотелось самостоятельно заниматься заказами Коганов. Лучше перепоручить это вассалам, как мы и делаем сейчас. Но, если с нас снимут все ограничения и позволят самим заниматься аптекарским делом, я наберу лучших аптекарей, которые и будут от имени нашего рода изготавливать всё что нужно. Возможно даже зелья.

Но об этом подумаю позже. Сейчас главное, чтобы нас восстановили в правах на изготовление лекарственных средств, сняли ограничение на ману, вернули имущество и, главное, лаборатории.

После ужина я проводил Когана до ворот и двинулся в свою лабораторию. Хотел навести порядок среди манаросов и составить список того, что необходимо вынести из анобласти.

Когда проходил возле бараков, увидел Мишу и Лёню — тех самых бродяг. Они сидели на крыльце и о чём-то еле слышно разговаривали. Между ними лежала зелёная шапочка Эдика.

— О, господин, мы как раз хотели с вами встретиться и предупредить, — оживился Лёня, когда заметил меня.

— О чём предупредить? — спросил я и опустился рядом с ним.

— Уезжаем мы. Хотим перебраться на юг. Там тепло, фрукты везде растут, море плещется, — пояснил Миша. — Это мы из-за Эдика здесь оставались. У него в этом городе мать когда-то жила. А теперь, когда его нет… Короче, мы хотели предупредить, что больше не сможем присматривать здесь за всем.

— Жаль, что уезжаете. Пока вы жили здесь, мне было как-то спокойнее, — признался я, вытащил кошелёк и отдал им всё, что там лежало — около двух тысяч. — Это вам на дорогу и на жильё. Если я вам понадоблюсь, вы знаете где меня искать.

— Спасибо, господин, — поклонился Миша и, честно поделив деньги поровну, убрал свою долю в зеленую шапочку и спрятал за пазуху.

Попрощавшись с бродягами, я продолжил путь, но не успел дойти до лаборатории, как позвонила Лена.

— Саша, скоро начнутся вступительные экзамены. Как думаешь, успеют с вас снять ограничения? — спросила она, едва услышала мой голос.

— Надеюсь на это.

— Я так хочу, чтобы ты приехал в Москву! Очень скучаю.

— Я тоже. Не волнуйся. Даже если пропущу эти экзамены, то сделаю всё, чтобы меня приняли позже.

— Ну не знаю, получится ли, — с сомнением протянула она. — В академиях всё так строго. Кстати, в какую ты собираешься поступать?

— А какая самая лучшая?

— Все хороши. Но престижнее всего учиться в Московской магической академии.

— Вот туда я и поступлю, — решительно сказал я.

Лена рассмеялась.

— Мне бы твою смелость и уверенность. Я вот до сих пор ни разу не решилась даже нарушить установленную форму одежды и нацепить на волосы розовую ленту вместо белой.

— А что будет?

— Ничего. Просто есть правила и стандарты, которые не нужно нарушать.

— Знаешь что, — заговорщически прошептал я, — в первый день обучения нацепи на волосы пышный розовый бант.

— Зачем?

— Чтобы все поняли, какая ты смелая и дерзкая девчонка.

Лена снова рассмеялась.

— Ладно. Я подумаю. Пока.

Я зашёл в лабораторию.

На следующий день Диме позвонил глава тайной канцелярии и предупредил, что завтра начинается судебное заседание, и он должен приехать в Москву, чтобы дать показания.

— Все поедем, — сказал дед за завтраком. — Позвоню Жене Ермолину — пусть комнаты готовит. Сам уже не раз зазывал в гости. Порадуем его.

— А я тоже с вами поеду в Москву? — оживилась Настя.

— Конечно! Я же сказал — все поедем. А там будь что будет. Если этих гадов оправдают, то я на этот случай с собой револьвер в здание суда пронесу. Уж если их не осудят, то я сам вынесу вердикт мерзавцам.

Пока он это говорил, у него глаза горели. Старик, похоже, жаждет мести, что совсем не удивительно.

— Никто тебя с револьвером не пропустит, — усмехнулся Дима.

— Это мы ещё посмотрим. Спрячу так, что никто не найдёт, — заверил он.

— Даже представлять не хочу, куда ты собираешься его прятать, — усмехнулся Дима.

Настя весело захихикала.

После завтрака дед пошёл в лавку, где ему всё это время помогала Кира. Её работой он тоже был доволен, и каждый день за ужином расхваливал умную и расторопную девушку. Именно поэтому на время суда он хотел оставить лавку на Валеру, который только вчера вернулся из поездки, и Киру. Решил, что вдвоём они справятся.

Лида же принялась собирать вещи, а я поехал на вокзал за билетами. Удалось выкупить шестиместное купе. После обеда мы выехали из Торжка в Москву. Никто не знал, сколько продлятся судебные заседания, но это было и не важно. Главное чтобы Диму оправдали, а виновных в его злоключениях сурово наказали. Филатовы пять лет ждали возмездия.

Дед договорился с бывшим советником императора, что будем жить у него, поэтому по прибытии мы на двух машинах поехали в его особняк.

Когда после моего зелья к Евгению Ермолину вернулось зрение, и он увидел, в какой упадок пришёл его дом, занялся его ремонтом. Как он позже признался, пришлось продать кое-какие награды, но зато теперь его особняк выглядел намного лучше, чем прежде. Даже мебель сменил.

Евгений очень обрадовался нашему визиту — ему элементарно не с кем было поговорить, кроме вечно недовольной служанки. Узнав, что нам придётся пожить у него несколько дней, он только обрадовался.

Всю ночь они с дедом и Димой провели за разговорами, я же заснул прямо на диване. Мне снилось, будто я снова Валериан, и лечу на своём орле. Только на этот раз я никого не преследовал, лишь чувствовал чей-то пристальный взгляд, от которого мурашки бегали по спине. Кто бы это мог быть?

На следующее утро мы с дедом и Димой поехали к зданию суда. Огромное светло-серое величественное здание с гигантским гербом империи на крыше.

Как только мы вышли из машины, нас со всех сторон обступили репортеры со своими камерами и микрофонами, которые совали в лицо. В основном их, конечно, интересовал Дмитрий.