Стражи восемнадцати районов. Том 1 (СИ) - Крейн Антонина

Пока Феликс рассказывал все это, мы успешно миновали город и вышли в холмы. Дорога сменилась протоптанной среди изумрудной травы тропинкой, и мы то поднимались на гребни, то спускались с них.

Заметив, что я непонимающе кручу головой, Феликс пояснил:

– Мы идем навестить моего напарника.

Я моргнул.

– Я думал, ты всегда работал один?

– Все так думают, – улыбнулся Феликс. – Но это справедливо только в отношении Небесных Чертогов.

Холмы убегали вдаль, бесконечно прекрасные. Иногда они были просто зелёными, а иногда на них росли цветы: тёплый розовый клевер, белые ромашки, сиреневые колокольчики. Был и холм, высаженный пшеницей, чьи колосья были настолько высокими, что дотягивались мне до ребер, щекоча и покалывая даже сквозь одежду. В них шуршали и пофыркивали какие-то мелкие животные; где-то ухала сова. Стало прохладно.

Феликс еще до выхода из города купил два бумажных фонарика на деревянных палках и охапку розмарина – ветви и нежно-сиреневые цветы. Но и без фонарей было бы достаточно светло. Луна светила как сумасшедшая – крупная, молочно-белая, она позволяла разглядеть все вокруг, а усыпанное звездами небо, казалось, внимательно наблюдает за нами.

Мы шли сквозь пшеницу, Феликс рассказывал о своём прошлом, похожем на страшную сказку, и мне казалось, что мы – путники из какой-нибудь стародавней легенды.

И вот, за очередным склоном, по которому мы поднимались, я неожиданно увидел море – гладь залива блестела насыщенно-синим цветом со всполохами фиолетового. Над водой, перекликаясь, кружили чайки.

– Мы почти пришли, – сказал Феликс.

Тропинка вывела нас к дереву. Это был одинокий, старый дуб с раскидистыми ветвями, с которых при нашем приближении вспорхнула стая птиц. Дубовые листья шуршали на ветру, влажном и соленом, и будто бы рассказывали что-то тому, кто лежал под ними.

Ведь под дубом, в тени, находился могильный камень.

Когда мы приблизились, и я увидел, что изображено на надгробии, я потерял дар речи.

Потому что на темном камне был выбит… мой портрет.

Темные волосы, падающие на лицо. Большие глаза. Даже выражение лица – эта смесь печали и высокомерия, которую я так часто видел в зеркале.

Мой мозг лихорадочно заработал. Это шутка? Намек? Новое пророчество: на сей раз о том, что я тут скоро прилягу? Или Феликс настолько в меня не верит, что заранее заказал мне памятник?

– Почему здесь моё лицо? – выдавил я, отшатнувшись. Голос прозвучал глухо и чуждо.

Феликс дотронулся до моей руки, в которой замигал и затрясся вместе со мной бумажный фонарик.

– Это не ты, – сказал он, садясь на очень низкую деревянную скамеечку, похожую на молитвенную, которая располагалась в траве перед камнем. – Это мой бывший напарник, Лев.

– Но мы же выглядим одинаково! – я изумленно опустился рядом с ним.

– Вот-вот, – Феликс хмыкнул. – Когда ты переехал в Петербург и я увидел тебя на лестничной площадке, то решил, что схожу с ума – настолько вы похожи. Потом, конечно, я начал понимать, что это только общее впечатление, а если присмотреться, то вы совсем разные. Но, да, тот первый момент... – он покачал головой. – Это было невообразимо.

– Ты поэтому попросил меня сегодня надеть очки и сделал что-то жуткое с моими волосами, когда мы пошли к «Тигриной Голове»?

– Да. Думаю, иначе всю банду хватил бы удар. Наверняка они решили бы, что это вернулся Лев, а я бы не хотел ни пугать их восставшим из мёртвых другом, ни, тем более, обманывать ложной надеждой – особенно Элизабет.

Я припомнил, как злилась и кричала эта девушка, спускаясь с лестницы.

– Лев был её братом, – сказал Феликс, укладывая возле могилы купленные ветви и цветы розмарина. – Она так и не простила меня за его гибель.

Рыбкин ненадолго замолчал, а потом, вздохнув, продолжил свой рассказ с того места, на котором прервался, когда мы подходили к холму.

23. Прощание у моря

Хотя Феликс стал самостоятельным и весьма успешным наемником, у него все же оставалось одно существенное ограничение, мешавшее ему жить. А именно: оборотничество. Будучи золотой рыбкой, он должен был каждые двенадцать часов обязательно оказываться в каком-либо водоеме и проводить значительное время во второй ипостаси.

Из-за этого Феликсу всегда нужно было старательно просчитывать маршруты, а еще максимально остерегаться похищений. Потому что как бы хорошо он ни умел сражаться, похитителю было бы достаточно просто держать его без источника воды. В какой-то момент он бы обернулся рыбкой и погиб бы сам по себе, даже не пришлось бы пачкать руки.

И вот однажды Феликс познакомился с подростком-колдуном по имени Лев Карецкий, обладавшим техникой управления водой. Он сразу понял, что ему нужен этот мальчишка.

На тот момент Лев, хотя ему было всего лишь пятнадцать (как и Рыбкину), уже вступил в банду «Тигриная Голова» и с гордостью носил куртку с вышитой на ней желто-оранжевой эмблемой.

Феликс строго по-деловому предложил Карецкому стать его помощником. И Лев согласился. Но более неожиданным оказалось то, что вскоре они нашли общий язык и стали друзьями, а не просто «наемником и его шестеркой». Хотя Лев предпочитал не «светиться» на людях, да и в боях не участвовал – его задачей было обеспечивать поддержку Феликса.

Теперь, когда они работали вдвоем, эффективность Истребителя Чудовищ небывало возросла. Карецкий, пусть и самоучка, был действительно талантливым колдуном. Когда Феликсу приходило время сменить ипостась, Лев создавал огромный пузырь воды. Феликс входил в него, превращался в рыбку, и после этого Лев сжимал пузырь до небольшого размера и перемещал его в аквариум, который они всегда носили с собой.

Если вдруг в ходе очередного заказа аквариум разбивался, Льву доставало владения собственной техникой для того, чтобы просто поддерживать пузырь в необходимой форме, пока рыбка Феликс спал в нём.

– Так и быть, дрыхни, лентяй, – великодушно заявлял он в таких случаях. – Я посторожу твой сон. Но мне нужна будет надбавка за сверхурочные!

– Бе-бе-бе, – говорил Феликс. Или, если уже перевоплотился, то: – Буль-буль-буль.

Банда «Тигриная Глава» не имела ничего против того, что их участник работал на два фронта. Тем более, что в отличие от настоящих преступных организаций, «Тигриная Глава» была скорее сбором товарищей по интересам. Большинству ее участников просто нравилось драться и тусоваться в атмосферной старой церкви.

– Еще одна общая черта, которая есть у вас со Львом, – сказал Феликс, слегка улыбаясь при воспоминаниях, – это любовь к музыке. Он тоже умел играть на фортепиано. Конечно, не так, как ты, но довольно сносно. И знаешь, его любимой песней была «Hallelujah» Леонарда Коэна. Поэтому, когда не так давно я услышал ее в твоем исполнении...

Он покачал головой.

– Наверное, я по-настоящему понял, что такое ностальгия.

Я чувствовал себя очень странно, слушая все это. Но сильнее всего меня беспокоил вопрос о том, что же в конце концов случилось со Львом.

Когда я спросил об этом Феликса, он тяжело вздохнул. И, выщипывая сорную траву, которой обросла могила, рассказал мне об их походе в крепость Арг-Е Бам.

***

Однажды к Феликсу явился необычный по его меркам клиент – ангел. И сделал заказ: велел отловить не просто чудовище, а проклятую сущность первого уровня.

Тварь, нужная Небесам, обитала в Иране, в заброшенной крепости под названием Арг-е Бам. Тварь появилась там в 2003 году, когда из-за страшного землетрясения в окрестностях погибло двадцать шесть тысяч человек. Сейчас Арг-Е Бам был частично заброшен.

Ангел-заказчик выдал Феликсу ключи от портала, ведущего ближайшую к крепости локацию – и, подготовившись как следует, Феликс и Лев отправились на дело.

Темной пустынной ночью, одетые в белые арабские одеяния, они со Львом проникли на территорию Арг-Е Бам. Они медленно шли сквозь древние персидские развалины и внимательно оглядывали каждый купол, каждую нишу, каждый скол на старой глине. Вокруг царила особенная тишина – казалось, в неё вплетались шаги и воспоминания людей, живших здесь тысячу лет назад.