Стражи восемнадцати районов. Том 1 (СИ) - Крейн Антонина

Проклятая тварь затаилась где-то на нижних уровнях – её еще предстояло найти. У Феликса со Львом был план: обездвижив её, уменьшить при помощи специального артефакта, чтобы получилось увезти с собой. Напарники уверенно шли по древним коридорам, посмеиваясь над тем, что если проклятая сущность окажется действительно такой крупной, как обещали, то им предстоит почувствовать себя строителями египетских пирамид – их артефакт, купленный за нереальную сумму, позволял уменьшить объем заключенного, но не вес.

– Предлагаю тебе заранее потренироваться. – Феликс шутливо толкнул Льва в бок. – Давай, неси меня!

– Иди в задницу! – возопил тот, когда первый, посмеиваясь, попробовал забраться ему на спину. – Ненавижу тебя, самоуверенный придурок!

– Ну здрасте приехали. Я твой благодетель, между прочим! Делаю тебя богатым и независимым! Ты должен звать меня «Уважаемый господин Истребитель»!

– «Неуважаемая Рыбёха Речная», ты хотел сказать?

Их голоса эхом раскатывались по залу с колоннами. Лев и Феликс тогда и не подозревали, как мало им оставалось смеяться вместе.

И вдруг в производимый ими шум вкрался какой-то еще звук. Неужели тварь все-таки сама решила пойти на охоту?

Феликс, отцепившись от Льва, настороженно пошёл вперед. Тот, как обычно, держался позади. Они брели по огромному залу с колоннами, чей потолок терялся в высоте. Звук был странным. Скорее как-то гул и далекий грохот, похожий на раскаты грома. В воздух вдруг начала взвиваться пыль.

– Что за черт? – пробормотал Феликс, как вдруг Лев крикнул:

– Феликс! Это землетрясение! Бежим отсюда!

Они бросились обратно – к коридорам, ведущим на верхние уровни и наружу. Но не успели достичь и конца зала с колоннами, как все вокруг стало рушиться. Ребята ускорились; Феликс, более подготовленный физически, мчался со всех ног, то и дело чуть ли не волоком таща за собой Льва.

В какой-то момент им пришлось остановиться: всё впереди было завалено. Истребитель замер, пытаясь понять, куда теперь деваться, и в этот момент Лев заорал:

— Феликс!..

Тот не успел обернуться. Лев просто бросился на него, отчаянно толкая в спину. Рыбкин упал.

А позади раздался дикий грохот — и короткий, оборвавшийся вскрик. Потом дрожь по всему залу – и шипящая тишина: такая густая, что в ней можно было задохнуться.

– Лев! – Феликс вскочил на ноги.

Но Льва больше не было. Была только огромная обрушившаяся колонна, мгновенно похоронившая под собой молодого колдуна.

***

– Я даже не успел ничего понять, – тихо сказал Феликс.

Его пальцы были перепачканы землей и зеленью – он продолжал, рассказывая о прошлом, ухаживать за могилой.

– Землетрясение прекратилось почти сразу после этого. Я ходил вокруг этой колонны, я пытался сдвинуть ее, звал Льва; в итоге я сумел разбить её. Но… – Феликс сглотнул. – Он уже был мёртв. Судя по всему, он погиб мгновенно.

Мы замолчали.

Холодный сильный ветер с моря трепал мои волосы; трепал волосы и футболку Рыбкина. И только лик погибшего Льва Карецкого на могильном камне был теперь неуязвим для стихии.

Феликс коснулся надгробия.

– Я помню чувства, которые меня охватили, – сказал он. – Шок. Неверие. Паника. Отчаяние. Но сильнее всего – ярость. Она была такой сильной и всепоглощающей, что заглушила всё остальное. Горе пришло позже. Я не мог принять, что Лев погиб из-за несчастного случая.

Он покачал головой, глядя на море.

– Это ломало всю мою картину мира. Впервые в чьей-то смерти мне было некого винить. Не было врага, которому можно отомстить. Не было цели. Только опустошенность и злость на самого себя. За то, что я таскал с собой Льва; за то, что позволил ему привязаться к себе так сильно, что он ценой своей жизни вытолкнул меня из-под этой чертовой падающей колонны; за то, что вообще взял заказ. В ту ночь, поняв, что Льва действительно больше нет, я все-таки поймал проклятую тварь, потому что иначе всё это как будто было бы совсем бессмысленно. А вернувшись, перестал брать заказы – и сам сжег дом, в котором мы жили. Мне нравилось смотреть, как всё горит и превращается в пепел. Мне казалось, что таким же пеплом подёрнулся мой мир.

Я скучал по Льву. Мне не хватало его идиотского юмора и тепла, болтовни и музыки, его каждодневного присутствия рядом. И еще я думал, какую жизнь он мог бы прожить, и не прожил – из-за меня. Вина разъедала изнутри. А еще мне казалось, что судьба указывает мне моё место: ведь я только-только всё-таки смог построить себе нормальную жизни – у меня получилось, вопреки всему, и тут… Я решил, что больше никогда не будет место надежде и новому шансу – и потерял интерес ко всему.

Несколько недель спустя меня нашел архангел Гавриил. Он сказал, что я – первый, кому удалось отловить проклятую тварь Арг-Е Бама, хотя пробовали многие колдуны из Ордена.

— Как ты это сделал? — спросил он.

— Я не помню.

Это была правда: я был настолько оглушен гибелью Льва, что действовал почти автоматически.

Гавриил отметил, то его восхищают мои навыки и трогает история моей жизни. Что он думает: у меня впереди прекрасное будущее. А я в ответ послал его так далеко и заковыристо, что у него даже кудряшки поникли.

Феликс криво усмехнулся.

– Но Гавриил был упёртым, как баран. Он приходил снова и снова. Я сидел в сгоревшем доме, а он стоял на пороге и расписывал плюсы службы в Ордене. «Я, между прочим, школу не закончил», – бросил я ему однажды. «Всё поправимо. Мы оплатим тебе репетиторов, а потом – учёбу в Академии Звёздного Света, – спокойно ответил он. – Отработаешь, когда закончишь». Постепенно, очень медленно, его слова начали пробиваться сквозь мою броню. Я начал думать, что учёба в Небесных Чертогах и работа на Орден – это то, что поможет мне стать сильнее, достичь своей цели, которую я поставил перед собой еще в детстве. А затем Гавриил «добил» меня. Попросил рассказать о Льве. Я рассказывал, а он слушал. А потом спросил: «Думаешь, Лев хотел бы, чтобы ты здесь загнулся от печали? И, полагаешь, другие твои близкие – те, из прошлого, – хотели бы этого? Жизнь будет давать тебе ровно столько шансов, сколько ты позволишь, юный господин Рыбкин. Поверь, ты не исчерпал квоту – потому что квоты не существует. Так как насчет того, чтобы ещё разок начать сначала?». Я рявкнул на него, чтобы он не лез не в своё дело.

Феликс, закинув руки за голову, лёг на траву.

– А когда Гавриил пришёл в следующий раз, я согласился. В Академии Звёздного Света я сначала был изгоем – кое-кто слышал об Истребителе Чудовищ и знал, что это я; а остальных пугали мои бывшие заказчики, которые не гнушались являться аж в Небесные Чертоги и, поджидая меня у ворот Академии, соблазняли взяться за какое-нибудь новое дельце. На небесах моя карьера выглядела скорее ужасной, нежели впечатляющей, и я пребывал в одиночестве; но я потом познакомился с Клугге и Ингой – и постепенно мы все втроем кое-как вырулили на сторону света. Более того, Гавриил в годы обучения потратил уйму времени и сил, чтобы поработать с моей психикой. И, хотя я относился к этому скептически, в конце концов ему удалось изменить мой взгляд на некоторые вещи. Я благодарен ему за это.

Феликс повернул лицо ко мне, теперь оно было гораздо светлее, чем прежде.

– Надеюсь, те, кого я потерял – Лев и другие – порадовались бы моему выбору, узнай они о нём. А не взвыли из серии: «О, не-е-е-е-ет, ты променял настоящую крутость на какую-то милоту!» – как иногда расстраивается знающая меня шпана из Сумрачного Города.

Я рассмеялся. Я понятия не имел, как правильно реагировать на большую часть рассказа Рыбкина – только смотрел на него и слушал, словно болванчик, чувствуя при том, как в сердце проворачивается колесо разнообразных чувств. Но сейчас, когда я видел привычное улыбчивое лицо Феликс и слышал его добрые интонации, я знал: можно смеяться. Нет, нужно смеяться.

Горе лучше поддерживать молчанием. Признание – прикосновением. Радость – смехом.