Проклятый Лекарь. Том 5 (СИ) - Молотов Виктор

Ильюшин не торопился с ответом. Он задумчиво потёр подбородок, его глаза чуть прищурились. Он оценивал не меня, а задачу. Он все-таки профессионал, знающий себе цену.

— Хм-хм-хм… — промычал он. — Интересный случай. Действительно, нетривиальная задача. Я помогу вам, доктор Пирогов.

— Отлично! Когда сможете…

— Но за ответную услугу, — перебил он меня, подняв палец.

Он торгуется. Интересно.

— Какую услугу? — спросил я, сохраняя спокойствие.

— У меня есть пациент. Месяц лежит в нашем отделении. Консилиумы, профессора, светила из-за границы… Никто не может поставить диагноз. Загадка. Поможете мне с диагнозом — я в тот же день прооперирую вашего барона. Сделаю всё в лучшем виде. Если нет — извините, но мой график расписан на месяц вперёд. Ищите другого хирурга.

Мои губы тронула улыбка. Не тёплая, не дружеская. Это была улыбка патологоанатома, которому привезли редкий и интересный труп для вскрытия.

Ильюшин, заметив её, невольно сделал шаг назад, ему явно стало не по себе.

Вызов принят. Это даже лучше, чем я ожидал.

Я не просто получу услугу, я получу её в обмен на демонстрацию своей силы. Он думает, что предлагает мне сложную задачу. На самом деле он предлагает мне сцену для очередного триумфа.

А благодарность спасённого им пациента — это дополнительный бонус в мою копилку Живы. Сделка выгодна со всех сторон.

— Договорились, Савелий Тимурович, — произнёс я. — Ведите к своей «загадке».

Мы шли по коридору хирургического отделения. Ильюшин двигался быстро, говорил отрывисто, на ходу.

В его голосе и жестах сквозило плохо скрываемое профессиональное раздражение. Эта загадка не просто ставила его в тупик — она его оскорбляла как специалиста, как хирурга, привыкшего видеть врага и резать его.

— Пациент Белозеров, Михаил Степанович. Пятьдесят два года, купец второй гильдии, — начал он, когда мы свернули в более тихий сектор, предназначенный для «тяжёлых» и «непонятных» случаев. Воздух здесь казался более застойным. — Лежит у нас уже три недели, а по факту — почти месяц, если считать первичные консультации.

Купец. Значит, платежеспособный. Клиника не будет держать «бесперспективного» пациента месяц бесплатно, занимая дорогую койку.

Это добавляет давления на врачей и объясняет, почему Ильюшин так взвинчен. На кону не только здоровье пациента, но и репутация клиники перед богатым клиентом.

— С чем поступил? — мой вопрос был коротким и деловым.

— Жаловался на уплотнение в области шеи, переходящее на нижнюю челюсть. Плотное, почти каменное, медленно, но неуклонно увеличивается в размерах.

— Опухоль? — я задал простой, наводящий вопрос, чтобы направить его рассказ в нужное русло.

— Вот в том-то и дело! — он почти выплюнул эти слова. — На КТ и МРТ картина абсолютно типичная: большое образование, прорастает в подкожную мышцу шеи и даже в надкостницу нижней челюсти. Выглядит как агрессивная саркома. Классика жанра. Девяносто девять процентов за злокачественный процесс.

— Но? — я не дал ему сделать паузу, подталкивая к главному парадоксу.

— Но биопсия ничего не показывает! — в его голосе прозвучало отчаяние. — Брали уже четыре раза из разных участков, иглой и открытым способом. Гистология каждый раз как под копирку: плотная фиброзная ткань с массивной лимфоцитарной инфильтрацией. Проще говоря, хроническое воспаление, рубцы и участки некроза. Но ни одной раковой клетки! Ни одной!

— Итак, резюмирую, — произнёс я, останавливаясь и заставляя его сделать то же самое. — Клинически и радиологически — агрессивный рак. Гистологически — доброкачественное воспаление. Верно?

Он остановился посреди коридора, повернулся ко мне и развёл руками в жесте полного бессилия.

— Именно! Мы в абсолютном тупике! Это сводит с ума!

— Какие варианты действий рассматривались? — продолжил я допрос.

— Два. Оба чудовищные, — он потёр уставшие глаза. — Первый — радикальная операция. Удалять всё, что выглядит подозрительно. Это калечащая операция: удаление половины нижней челюсти, части языка, группы шейных лимфоузлов. Мы изуродуем человека. И если это не рак, то это будет чудовищная, непростительная врачебная ошибка, которая сломает мне карьеру и репутацию клиники.

— Второй вариант?

— Ждать и наблюдать. Но это тоже страшно. Вдруг мы упускаем драгоценное время? Вдруг это какая-то редчайшая форма рака, которую наши онкологи просто не могут идентифицировать? Образование медленно, но верно растёт. Оно уже сдавливает сосуды и подъязычный нерв, у него начались проблемы с дикцией.

— Сколько раз собирали консилиумы?

— Дважды! — фыркнул он. — Мнения разделились ровно пополам. Одни кричат «резать к чёртовой матери, не дожидаясь перитонита!», другие — «не навреди!» Приглашали даже профессора Соколовского из университета. Вы же знаете, это главный онколог Империи, человек, который видит рак насквозь. Он смотрел стёкла два дня. Вердикт: «Злокачественного роста не вижу. Но что это такое — понятия не имею».

Идеально. Задача максимальной сложности.

Чем труднее загадка, тем выше будет моя репутация после её решения. Тем крепче будет сидеть на крючке Ильюшин. И, как вишенка на торте, благодарность спасённого купца Белозерова наполнит мой Сосуд. Беспроигрышная ситуация со всех сторон.

Мы подошли к одноместной палате в конце коридора. Ильюшин остановился, положил руку на дверную ручку и, прежде чем её повернуть, посмотрел на меня. В его взгляде была смесь надежды и профессионального скепсиса.

— Вот мы и пришли, — его голос стал тише. — Готовы увидеть медицинскую аномалию?

— Всегда готов к аномалиям, — ответил я с ноткой скуки. — В моей практике их хватает.

Мы вошли.

Обычная одноместная палата. На кровати у окна полулежал мужчина средних лет.

Несмотря на болезнь, в нём чувствовалась былая мощь: сильные, рабочие руки купца, привыкшего держать своё дело в кулаке. Умные, хоть и усталые глаза.

Но вся его жизненная сила, казалось, была высосана и сконцентрирована в чудовищной деформации левой стороны его шеи.

Образование, размером с крупное яблоко, искажало контуры лица, оттягивая угол рта вниз и создавая асимметричную, болезненную маску.

Белозеров читал газету, но при нашем появлении медленно отложил её.

— Савелий Тимурович! Новости есть? — голос мужчины походил на стон.

— Михаил Степанович, это доктор Пирогов, — представил меня Ильюшин. — Лучший диагност нашей больницы. Я попросил его взглянуть на вас.

— Ещё один доктор? — купец тяжело вздохнул. В его голосе была глубокая, выстраданная усталость и скепсис. Он видел десятки «светил», и все они оказались бессильны. — Сколько меня уже смотрело…

— Михаил Степанович, я доктор Пирогов, — я подошёл ближе, мой тон был спокойным и уверенным. — Позвольте взглянуть.

Картина, что открылась мне, была странной. Не было ни единого, разумного паразита, высасывающего жизнь. Не было проклятия или концентрированного сгустка тёмной магии, как в случае с Ольгой.

Это было нечто иное.

Глава 3

Присмотревшись повнимательнее, я увидел… сеть.

Тончайшую, плотную сеть тускло светящихся нитей. Она прорастала сквозь фиброзную ткань, которую организм выстроил в попытке её сдержать, оплетала мышцы, впивалась в надкостницу.

Эта сеть не высасывала Живу. Она буквально поглощала её. Медленно, пассивно, но неотвратимо, вызывая вокруг себя то самое хроническое воспаление и некроз, которые и формировали эту псевдоопухоль.

Что это, чёрт возьми? Не магическое существо. Не проклятье. Но и не обычная болезнь в её классическом понимании.

Какая-то пограничная форма жизни, ведущая себя как агрессивная опухоль. Интересно. Крайне интересно.

Внешне я не проявил никаких эмоций. Внутри — холодный азарт исследователя, столкнувшегося с неизвестным видом. Диагноз ещё не был поставлен в терминах этого мира, но природа врага стала ясна.

Теперь — представление, чтобы никто ничего не заподозрил.