Ученик Истока. Часть I (СИ) - Волковец Серафим

Максим забрал еду — булка оказалась завёрнута в платок и пахла сыром — и, стоило только почувствовать аромат, остервенело набросился, вгрызаясь в тесто зубами. Он больше не думал о том, как выглядит со стороны — голод, ставший в последние три дня его верным спутником, помрачил рассудок, — и буквально в три укуса расправился с угощением, обливаясь слюной и приглушённо порыкивая. Будто дикий зверь проснулся в нутре: уничтожил снедь, не жуя, проглатывая гигантскими ломтями, а когда есть стало нечего, облизал грязные пальцы с такой тщательностью, словно от этого зависела его жизнь. Никакого отвращения или свойственной прежде брезгливости — плевать, что эти руки перетрогали за последние три дня чёрт знает сколько грязных людей и поверхностей.

На Земле Максу не приходилось голодать. Было сложно, но мать работала и за себя, и за потерянного кормильца, им хватало не только на еду, но и на бытовую технику, которую Стёпка под конец своего наркотического «опыта» потаскивал периодически в ближайший ломбард. И вот теперь Путник понимал, как никто другой понимал, как раньше бедные крестьяне на Руси могли жрать поднятую с земли ручку от калача, выброшенную более состоятельными соседями, и не выпендриваться. Девица наблюдала за этим стремительным обедом с таким лицом, словно никогда в жизни не видела ничего более мерзкого и жалкого.

— Божественно, — прохрипел он, закатывая глаза: голода хлеб утолить ещё не успел, но по телу уже разливалась приятная сытая слабость. — Потрясающе, господи боже, как же вкусно… Спасибо тебе, безымянная студентка. От чистого сердца спасибо.

— Да мне не жалко, в общем-то. Принесу ещё, если ты кое-что пообещаешь взамен… — она поджала губы, не уверенная, стоит ли задавать вопрос, который вот-вот сорвётся с уст. — Ты тут обмолвился кое-чем… Расскажешь, что такое электричество?

За беседой время и правда шло гораздо быстрее. Знакомая со всеми нюансами жизни в столице девушка — выяснилось, что её зовут Фрилейма, но друзья величали просто Лейм — потихоньку посвящала Макса в тонкости местного уклада и даже охладила какими-то пасами рук его раскалённую добела голову. В обмен юноша рассказывал ей о жизни в родном мире, в красках описывая чудеса технологического прогресса: в список вошли машины, электроприборы и права человека. В некоторые факты Лейм верила с трудом, но некоторые — такие, как механические повозки — показались ей вполне закономерным итогом развития общества, где напрочь отсутствовала магия. Они договорились чередовать вопросы: сначала она интересовалась тонкостями быта на Земле, а он — отвечал, затем она описывала, как именно похожие проблемы решаются в Эпиршире, следом что-то спрашивал он.

Пару раз Макс замечал, к своему удовольствию, как едва заметно шевелилась шторка в окне на первом этаже особняка — колдун, надо полагать, наблюдал за своим надоедливым преследователем, и это не могло Путника не радовать. Пожалуй, даже сильнее, чем переставший петь в предобморочном состоянии голодные серенады кит в его желудке. Хотя, конечно, появилось в поле зрения и несколько отвлекающих и даже немного беспокоящих моментов — например, всё та же компания ребят в униформе местного университета, до которой, судя по всему, дошли слухи, что оборванец-мальчишка снова топчется у дома чародея.

Они явились часа через три интенсивной беседы Макса с Лейм — возможно, пришли собственными глазами посмотреть на не только бездомного, но и очевидно слабоумного человека, которому даже ночь в местной темнице не объяснила, куда можно ходить, а куда — не стоит. Потом промелькнула парочка уже знакомых Максиму стражников — они понаблюдали немного, как Путник разговаривает с местной студенткой, и решили на этот раз в дело не вмешиваться. Пока. Не сидит же он на тротуаре — значит, и закон не нарушает.

Молодые люди в светло-синих плащах удаляться по своим делам не собирались — и вот это его постепенно начинало пугать. К стычкам с местной элитой (а это, безусловно, элита — слишком уж хорошо выглядят) Макс был явно не готов. Судя по растерянным лицам, их ввергал в потрясение тот факт, что товарка по учёбе может так спокойно беседовать с… что ж, по местным меркам, отбросом. Не стоило отрицать очевидного — к нищим везде относятся с пренебрежением (они-то, в отличие от остальных, не платят налоги), но Эпиршир в этом вопросе ушёл далеко вперёд родной Земли. Если в европейских странах бездомных по большей части не трогали (только начинающие маньяки могли использовать бомжей в качестве тренировочных мишеней), то здесь могли спокойно выставить из города на съедение лесным обитателям. И, что уж греха таить, в нынешнем своём состоянии Максим действительно создавал впечатление вполне красноречивое.

Группа состояла, что не странно, преимущественно из юношей. Четверо парней приблизительно одинакового роста и две девушки. Надо сказать, что глаз на них отдыхал: подтянутые, симпатичные, с ясными взглядами, осанистые и опрятные, студенты Академии, чем бы ни занимались в учебное время, поддерживали славную репутацию своего университета… По крайней мере, пока не открывали рот. Или пока их разговоры не заходили о судьбах тех самых нищих, к которым причисляли и Макса — по незнанию… хотя, в общем-то, даже вполне справедливо. Домом он в этом мире ещё не обзавёлся, так настолько ли далеки от истины их ядовитые высказывания?

— Лейм! — позвал один: по первому впечатлению — просто забавный паренёк с торчащими ушами, похожий больше на стереотипного ботаника, нежели на бойца.

Вот только задуматься о его боевом складе характера вынуждал твёрдый голос и жёсткий взгляд. Таких ботаников Максу встречать ещё не доводилось, поэтому на всякий случай расслабляться в его присутствии не следовало. Да и как тут расслабиться, когда на тебя так враждебно глядят четыре пары мужских глаз и две пары женских? Конфликт назревал, как грозовая туча на горизонте. Но… он же даже не сделал ничего, разве не так?

— Иди сюда!

Девушка повернулась к источнику оклика, махнула приветственно рукой своим товарищам… и осталась на месте. Макс покосился в сторону группы, параллельно прикидывая вероятность того, что эти двое встречаются — мало ли, поймёт ещё лопоухий сложившуюся ситуацию как-то неправильно, потом объясняйся. Но от компании, вопреки ожиданиям Путника, быстро отделилась миниатюрная девица с блестящими чёрными волосами, остриженными в каре, а не ботаник, и широким, едва ли не строевым шагом приблизилась. Выражение лица — куда более смазливого, чем у Лейм, надо отметить — не сулило для бродяги ничего хорошего: кажется, она прямо сейчас готовилась вступить в бой.

Постойте, простите, а с кем она тут воевать собралась?

— Чего ты с этим бездомным разговариваешь? — судя-по-всему-подруга подошла к Фрилейме почти вплотную и, как показалось Максу, слегка закрыла Лейм своим плечом, сунув зачем-то руку куда-то себе за пазуху, под плащ. — Он к тебе приставал?

— Нет, Мири, это Макс, — представила его девушка, как бы невзначай сделав успокаивающий жест: в том, что коротышка в любой момент бросится на потенциального осквернителя чести с кулаками, не сомневался теперь никто из их троицы. — Он Путник.

«Мири» недоверчиво нахмурилась, а руку тем временем настойчиво продолжала держать во внутреннем кармане мантии.

— Серьёзно, что ли? Он?

— Мы уже прошли эту стадию, — Максим хотел улыбнуться, но случайно получилось закатить глаза: попытки незнакомой девчонки вести себя угрожающе показались, с одной стороны, глупыми, но… вместе с тем очаровательными — девица искренне защищала подружку, пускай и на голову оказалась ниже потенциального обидчика. — Не хочу ещё раз повторять.

— А я не с тобой разговариваю, — Мири прищурилась.

— Так и я не с тобой, — фыркнул Максим.

— Хам.

— Это мы тоже уже проходили. Новенькое что-нибудь скажешь, или вы как заведённые одну и ту же песню поёте?

— Не обращай внимания, — Лейм обратилась к подруге. — Макс немного… нервный.