Трибунал (СИ) - Смородин Павел

В трубке раздались короткие гудки. Марианна судорожно сглотнула, борясь с подступающей дурнотой и чувством беспомощности. Сейчас нельзя было терять ни минуты.

Блум положил трубку и погладил женщину по щеке. Та поморщилась и закрыла глаза. Она старалась сдерживать рыдания.

— Ну тихо ты, — произнес сержант и вытащил нож.

Одним движением он обхватил лицо хозяйки и просунул острие ей в рот.

— Ты если думаешь, что я шутил, то подумай еще раз. Но только в полной тишине. Поняла?

Патрисия закивала одними только глазами.

— Сержант. — Голос Вассермана звучал откуда-то с лестницы.

— Что тебе?

— Иди сюда, ты реально охереешь, когда я тебе кое-что покажу.

— Сам иди сюда, недоносок! — Блум оттолкнул женщину, так что та безвольно рухнула на пол. — Сядь и молчи!

Гангрена появился через пару секунд, и впервые на его лице можно было заметить то, что у других называется замешательством. Вот только для простоватого солдата такое было весьма редким явлением.

— Че ты там нашел?

— Фото семейное, иди глянь.

— Чего я там не видел?

— Глянь-глянь, особенно внимательно на парнишку с грамотой.

Блум неохотно принял рамку с фотографией и взглянул в указанное место.

— Ну понятно… новичок… Энди, стволы проверь и заднюю дверь.

— Так я…

— Проверь. — Тон командира не терпел возражений, так что Гангрена поспешил выполнить приказ.

Глава 39

— Город так изменился, — произнес Яни с заднего сиденья очень тихо, но все его услышали.

Он откинулся на заднем сиденье автомобиля, пытаясь расслабиться после тяжелой ночи.

Выглядел все еще хреново, так, словно его вытащили из массовой драки, где он был против всех. Лицо было разодрано, глаз подбит, а вся одежда пропахла гарью, порохом, кровью и потом.

— Есть немного. — Камаль все еще не мог привыкнуть, что на одного живого сослуживца стало больше.

Они выехали из оцепленной зоны. «Аделаида» уже как следует накренилась и бортом едва не касалась набережной. Все же хорошо, что они быстро со всем разобрались. Найти только Маркберга осталось… Хотя у Варломо сейчас под руками весь городской гарнизон и полиция.

От еще двоих человек и одного нелюдя ему ни горячо ни холодно. Так что инспектор резонно решил, что идут все поиски к такой-то матери.

Хотя бы до утра. Нужно еще про фон Эрта упомянуть, а то старина точно на него затаит.

— Как ребята? — Яни бросил взгляд на инспектора через зеркало заднего вида.

— Разъехались по домам. Мы практически не общаемся, — признался Йона виновато, кусая губы. — Ирма где-то год назад нашла их для каких-то своих дел. Я пару раз писал им, но мы не особо поддерживаем связь.

— Про Толстяка расскажи, — ехидно произнес д’эви с водительского места и плавно притормозил перед въездом на Главный мост через реку.

— А, да, прикинь, — инспектор рассмеялся, вспоминая. — Ральф в семейный бизнес ушел, представляешь?

— Иди ты. — Кузнечик резко подался вперед от такой новости. — Если вы меня разводите…

— Клянусь святым Мартином. — Инспектор положил руку на сердце, глаза его смеялись.

— Толстяк же вечно ныл, что отец ему жизни не дает. Все собирался по миру поездить.

— Ну, так он с нами и поездил. Познакомился с кучей хороших людей.

— Половину из которых убил, — перевернул все в шутку Нел. Произнес он ее, как и всегда, с каменным лицом, отчего стало еще смешнее.

Машина взорвалась хохотом.

— Проклятье, как мне вас не хватало. — Яни вытер выступившие от смеха слезы.

— Нам тоже, малец.

Йона посматривал краем глаза в окно на дорогу.

— Ты еще фотку его не видел. — Нелин повернулся к парню и пояснил: — Вот там помрешь от хохота.

— Чью?

— Толстяка. Хотя… Какой он Толстяк. Прикинь, он килограмм пятнадцать сбросил.

— Это как?

— Да мы сами в шоке. Прислал фото семейное, а сам тростинка, а не человек. Видать, жена его не кормит… Ну или покоя не дает. — Нел подмигнул, и вся троица снова засмеялась.

Машина выехала на мост, и друзья на мгновение умолкли, любуясь открывающимся видом на речные берега и силуэт города вдалеке. Яни прислонился лбом к прохладному стеклу, вспоминая, как он в детстве с дружками перебегал через мост и уходил на «просмотр мира».

В голове у него все еще крутилась шутка Нелина.

«Познакомился с кучей хороших людей, половину из которых убил», — это ведь и про Яни можно сказать.

Машина кружила по тихим безлюдным улочкам Хайгардена. Здесь все было красивым и образцовым, ровненькие улочки, словно проложенные по линейке, аккуратные богатые домики казались кукольными. Машина преодолела половину центральной улицы, и вот-вот была готова свернуть к дому Яни, когда тот что-то почуял. Одного только взгляда на родной дом ему хватило, чтобы понять — тут что-то не так.

— Нел, — быстро затараторил Кузнечик, — не останавливаемся!

У д’Алтонов Йона бывал всего раз, да и то мельком. Тогда целый день он собирался с духом, чтобы просто подойти и постучать в резную деревянную дверь их старинного особняка. Но в итоге так и не смог даже пройти дальше выложенной булыжником дорожки, ведущей к парадному крыльцу.

Струсил.

Впервые в жизни он тогда по-настоящему предал свою решимость и струсил. Не было никаких разумных причин, чтобы развернуться и уйти, но именно так он и поступил, поковыляв прочь разочарованной походкой.

Сейчас же, сидя в салоне автомобиля, Йона был все еще насторожен, а потому сразу почуял неладное, когда парнишка с заднего сиденья неожиданно приказал:

— Нел, не останавливайся! — И тут же чуть смягчил тон: — Просто кружи по району.

— Понял.

Д’эви виртуозно изобразил объезд несуществующей ямы и плавно покатил дальше.

— Остановись после следующего поворота, — велел парень.

— Лады, — коротко ответил Нелин.

Автомобиль встал под сенью раскидистого вяза, водитель заглушил мотор. И Нелин, и Йона напряженно смотрели на друга.

— Дома кто-то есть, — без обиняков пояснил Яни, поправляя непослушные рыжие волосы. — Отец обычно в это время читает в библиотеке, готовясь ко сну, но окна на втором этаже не горят.

— Может, устал и прилег поспать? — предположил сидевший рядом с водителем Камаль, поглаживая рукоятку трости.

— Вряд ли, — возразил парень. — Два часа чтения перед сном — его неизменный ритуал на протяжении всей моей жизни. Он, на моей памяти, отступал от него лишь однажды — когда мама рожала Мари. А еще… — Он запнулся. — Возможно, мои новые друзья что-то отмочили.

Все было притянуто за уши, но не лишено смысла. Даже если это все бред и парнишка на взводе, это не отменяло того, что постепенно мелкие волоски на руках у инспектора вставали.

— Ну просто отлично, — сказал он больше сам себе. — Похоже, тут недалеко трупы.

— Есть или… — спросил д’эви вытаскивая из кармана оружие.

— И есть, и будут.

Камаль постучал тростью по полу, прислушался к стуку, а затем тихо спросил у Яни:

— Есть у вас вход, о котором никто не знает?

— Через соседский палисадник.

— Идете через него. Я в парадный. Поотвлекаю ребят, если кто есть.

— Вечно тебе надо походить хромым котом перед стаей собак.

— Нел?

— Что?

— Заткнись и делай, что говорю. Потом меня отчитаешь, если не сдохну.

Мари летела сквозь ночь.

Мотоцикл ревел, распугивая случайных свидетелей ее лихачества. Тех, кто еще не успел убраться с улиц до наступления комендантского часа, было мало.

Она свернула на Беккер роуд, оттуда через мост ближе всего к дому. Марианна добавила газу, но едва ли не сразу уперлась в блокпост. Машины досматривались в час по чайной ложке, так что пробка тянулась и тянулась.

Типок в полицейской форме медленно брел от машины к машине и явно наслаждался властью. Он говорил медленно и спокойно, словно с детьми. Объяснял про экстренные меры, которые введены повсюду, но только делал это таким издевательским тоном, что стало понятно — он просто мучает людей.