Трибунал (СИ) - Смородин Павел

Мари осторожно подкатилась к заграждению.

— Полиция, экстренный выезд, — произнесла она без приветствий.

— Ну, во-первых, здрав…

— Д’Алтон, — Мари вытащила из кармана документы и ткнула парню в роду, — девятый участок.

— Здесь без досмотра нельзя, приказ…

Чей приказ и о чем, инспектор не узнала. Вместо уговоров она просто боднула этого мерзавца шлемом в лицо.

Хруст.

Парень повалился на асфальт, явно не поняв, что это он вдруг решил прилечь. Ботинок прилетел в живот, затем в грудь.

— Д’Алтон, — произнесла Марианна уже бегущим на помощь офицерам. — Девятый участок, спецгруппа.

Сменщик оказался смышленей, он быстро отодвинул загородку и дал девушке проехать.

Времени было все меньше. Инспектор д’Алтон побежала к мотоциклу, краем глаза заметила, как один из водителей в пробке ей кивнул и поднял большой палец.

В ответ девушка только развела плечи и стартанула с места.

Глава 40

Йона осторожно прошел по мощеной гранитом дорожке к роскошному двухэтажному особняку в позднеимперском стиле. Взойдя на небольшую лесенку, он постучал в массивную дубовую дверь с витражными вставками, изображающими сцены из мифов.

Вот смешно получится, если он сейчас вломится в дом генерального прокурора. Смеху будет… Весь путь до «Черного льда» можно обсмеяться.

Хотя… Он вроде как рецидивист, если брать в расчет детские «приключения».

Дверь открывалась плохо, виной тому была нога мертвеца. Ну вот, только он попытался вспомнить, как правильно входить в камеру и что говорить, как нужда в этом отпала.

Уже порядком окоченевшее тело мешало распахнуть дверь на полную. Судя по количеству крови и отсутствию явных следов, его, скорее всего, пырнули ножом в район печени. Весь мраморный пол у живота был залит кровью, которая уже порядочно загустела и превратилась в вязкий липкий кисель. Пахло железом и едва уловимым ароматом дорогого одеколона.

Инспектор осторожно протиснулся внутрь просторного холла с высокими потолками и хрустальной люстрой, сверкавшей в неярком лунном свете. В кровь он старался не наступать. Возле головы покойного Камаль присел на корточки, ненадолго, буквально на мгновение.

Он легонько коснулся пальцами лба мертвеца и потянул «тень» к себе.

«Сколько их? Просто подумай, не говори», — без лишних формальностей спросил Йона мертвого дворецкого внутренним голосом.

«Я видел четверых, у всех оружие, — прозвучал голос в голове инспектора. — Больше ничего не могу сказать, инспектор, простите».

«Хорошо, спасибо. Давно они тебя?»

Неприятный вопрос, но его надо было задать. Если старика убили давно, то был риск поймать «отслойку» во время разговора. Произойдет спонтанное поглощение духа. После этого медиатор третьего ранга Камаль быстро получит красную отметку в деле: «Имеет пристрастие к…» и дальше страшное непроизносимое слово. И после скорого церковного суда поедет в какую-то глушь поститься, молиться и сожалеть до конца своих дней.

«Час или около того». — Голос дворецкого стал впервые эмоциональнее сводки о погоде.

«Тогда можем еще побыть вместе. Не переживай, я тебя отпущу, как только со всем разберусь», — поспешил Йона успокоить мертвую душу.

Тревога стала чуть меньше, но все же не исчезла. Наверху что-то запаздывают. Йона переступил через мертвого и похромал в направлении обеденной залы или чего-то такого. Шел он медленно и старался не шуметь, ступая по дорогому персидскому ковру с замысловатым узором.

Из таких комнат есть несколько выходов, а значит для целей бандитов — самое то, много места, можно уйти и рассредоточиться. Правда, и точек нужно контролировать больше, но вчетвером это не так сложно.

Йона прошел чуть дальше, мимо стен, увешанных дорогими картинами в позолоченных рамах — он узнал работы Айвазовского и Шишкина, — пока в висок ему не уперся револьвер. Армейского образца, но новенький. Пах плохо оттертым маслом и немного порохом. Вычищен, пристрелян, а значит ребята точно не пара солевых нариков. Да и на нарика мужик точно не походил. Выглядел, как типичный токарь или слесарь. Простое лицо, каких на улице не счесть, только глаза выдавали в нем опытного боевика. Спокойные глаза волкодава.

— Привет, — сказал он спокойно. — А где хозяева?

— Рот закрой! — произнес неизвестный и тут же гаркнул в сторону. — Сержант! Тут гость!

— О… у вас там целый сержант.

— Ты не понял? Давай шагай, а то твоими мозгами тут стенки покрашу.

Он подтолкнул инспектора в направлении обеденной залы, роскошно обставленной антикварной мебелью.

В комнате, кроме пленников, были еще двое. В дальнем углу стоял еще один из похитителей — какой-то странный дерганый мальчишка с нервным тиком. На сержанта он явно не тянул — слишком тупое лицо. А вот второй, второй очень даже походил на главного в этой труппе цирка.

Растрепанный и явно злой мужчина в затертой фланелевой рубахе и форменных штанах. Он стоял возле небольшого шкафа с антикварной посудой и рассматривал ее, явно не понимая, что тут может стоить таких денег. Заслышав шаги, «ценитель антиквариата» повернулся и с недовольством спросил:

— Кого ты там притащил?

— Тип какой-то шарился, — отозвался здоровяк и подтолкнул инспектора вперед.

— Я не шарился, я в гости зашел. Мы с господином Домиником играем в шахматы по вечерам. — На этих словах Йона прикинулся полнейшим дурачком, он с улыбкой кивнул сначала главе семейства, затем супруге. — Доброго вам вечера, Патрисия.

На обращение к себе женщина отреагировала, как и положено в таких ситуациях, — зарыдала. Сидящий рядом супруг старался ее успокоить, но когда у тебя рассечена голова, то все твои аргументы едва ли имеют вес. А вот что тут имело вес, так это едва сдерживаемая агрессия, которой было полно у главного в этом квартете.

— Какие шахматы? — с ухмылкой произнес бандит. — Ты, урод, меня за кого держишь? Все газеты с твоей рожей, господин старший инспектор.

— Вот оно — бремя славы. Даже подурачиться нельзя.

— Бартлби, пробей ему, — приказал главный, и в ту же секунду Камаль согнулся от тяжелого удара по почкам. Сержант подошел ближе и присел.

— Говорить будешь или мне тут бойню начать?

— Да успо… сука, как больно… — Йона поднял глаза, наполненные слезами, на ударившего бугая. — Ты вообще, что ли? Я ж не сопротивляюсь. Вас чему в армии учили? Полевые допросы не так проводят.

— Слушай, он не понял, похоже.

— Понял-понял-понял. Не надо. — Камаль умиротворяюще поднял руки и тяжело вздохнул. — Что тебе рассказать?

— Где эта рыжая сука?

— Ни малейшего понятия не имею, может в пробке стоит.

Ты легко найдешь нужное, если знать, что искать. Вот и сейчас Камаль услышал в целой куче посторонних шумов, которыми был наполнен дом д’Алтонов, нужный щелчок. Ну вот и славненько.

— Вы, вообще, конечно, молодцы, — начал Йона, отдышавшись. — Стариков в заложники взяли, девчонку убить хотите. Патриоты, вашу мамашу.

— Слышь, ты меня жизни еще поучи. Эта сука моего капитана застрелила. Я что, такое спустить должен? Нет уж, хрен тебе по всей морде, Камаль. Я такого гуттам не прощал и ей не буду.

— Ого, какая бравада. Что ж ты такой смелый один на один с ней не вышел? Вчетвером на одну девчонку, я такого гнилого расклада даже под Ленгером не помню.

Сержант дал знак, и Йоне снова прилетело, но теперь уже в голову. Вот это уже было плохо. Нос он, похоже, разбил. Густая кровь закапала на дорогой ковер. От удара инспектора повело, так что он зашатался.

— А чего, сам не можешь?

— Ах ты паскуда, — прорычал сержант и, стремительно приблизившись, схватил Йону за воротник. — Думаешь, самый смелый здесь? Я тебе сейчас покажу, кто тут главный.

Он замахнулся для удара, но Камаль, несмотря на головокружение, успел уклониться. Кулак просвистел в миллиметрах от его лица.

— Ого, а ты резкий, хотя и бьешь как баба.

— Заткнись!

Второй удар был резче и точнее. Его Йона решил принять. Возможно, что зря. Все снова поплыло, но инспектор устоял, только немного качнувшись.