Император Пограничья 14 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

— Ваша Светлость… армия… — Акинфеев сглотнул. — Полный разгром. Генерал Хлястин мёртв. Патриарх Воронцов мёртв. Силы Гильдии Целителей уничтожены. Половина войска погибла, остальные взяты в плен или бежали.

Сабуров почувствовал, как пол уходит из-под ног. Он схватился за край стола, костяшки пальцев побелели.

— Сколько вернулось?

— Около сотни в пути, Ваша Светлость. В основном бояре и наёмники, которые… которые бросили своих товарищей и бежали с поля боя.

Князь закрыл глаза. Тысяча человек — лучшие бойцы, маги, элита Владимирского княжества. И от них осталась жалкая сотня трусов.

— Созвать совет, — приказал он севшим голосом. — Немедленно.

Но на совет пришли единицы. Вместо залы, полной советников и военачальников, Сабуров увидел пустующие кресла. Князь достал магофон, пытаясь связаться с командирами ратных компаний. Большинство не отвечало — погибли или бежали. Наконец удалось дозвониться до командира «Иноходцев».

— Ваша Светлость, — голос наёмника звучал устало, на фоне слышался топот множества ног и тяжёлое дыхание шагающих людей.

— Где вы? Собирайте выживших и возвращайтесь во Владимир!

— Возвращаться? — в голосе Рустама прозвучала горькая ирония. — Мы как раз уходим в противоположную сторону. К Покрову движемся, оттуда — куда глаза глядят.

— Это дезертирство! Контракт…

— Контракт предполагал военные действия, а не самоубийственную атаку на подготовленные позиции, — перебил Рустам. — Неукротимые потеряли две трети состава. Иноходцы — больше половины. Стальные Псы, Чёрные Молнии и Убойные Стрелки вообще перестали существовать!

— Я заплачу двойные премии!

— Мёртвым деньги не нужны, Ваша Светлость. Из тысячи человек спаслось около сотни. Мы видели, как Платонов расправился с вашей элитой. Командиры наверняка уже все мертвы. Нет, князь. Ищите других дураков.

— Дезертирство карается смертью!

В трубке раздался злой, усталый смех:

— Каралка ещё не выросла. Да и чем карать будете? Мы — это и есть вся ваша оставшаяся армия. Прощайте, князь. И совет — бегите сами, пока не поздно. Платонов не остановится на этой победе.

Связь оборвалась. Михаил Фёдорович остался в пустом зале, глядя на молчащий магофон.

Хуже было с боярскими семьями. Магофоны во владимирских особняках звонили не переставая — те из беглецов, кто сохранил средства связи, торопились сообщить родным, что живы.

Старая боярыня Курагина прислала князю короткое гневное послание: «Мой муж и сыновья не выходят на связь уже несколько часов. Если они погибли по твоей вине, узурпатор, — проклятие на твой род. Если живы — я буду в неоплатном долгу перед тем, кто их пощадил».

Боярин Андрей Толбузин вообще не ответил на вызов князя. Его управляющий передал: «Господин жестоко страдает от подагры и не может вам ничем помочь. Сказал только — его брат воюет на правильной стороне».

Жёны и матери метались по приёмной дворца. Одни рыдали, получив известия о гибели мужей и сыновей. Другие в отчаянии ждали хоть каких-то вестей — большинство пропавших просто не выходили на связь.

— Мой племянник только что позвонил! — кричала молодая супруга одного из бояричей Мещерских. — Он бежит к Коврову! Говорит, всё командование перебито, армия уничтожена! Это правда⁈

— Где мой сын⁈ — боярыня Шаховская хватала за рукав каждого входящего. — Младший Миша! Он был с отрядом патриарха Воронцова!

Сабуров не мог ответить ни на один вопрос. Он сам толком не знал, кто жив, кто мёртв, кто в плену. Хаос и паника царили во дворце.

К полудню из дворца сбежала половина слуг. Стражники перешёптывались в коридорах, обсуждая, не пора ли искать новую службу. Казна опустела — Демидовы и Яковлевы дальновидно переводили Михаилу Фёдоровичу транши частями под конкретные нужды, а не разом всю обещанную сумму. И потому выплаты наёмникам, подкуп бояр, финансирование армии съели все полученные средства.

Но истинная катастрофа грянула, когда Акинфеев вновь показался в княжеском кабинете. Руки его тряслись, когда он протягивал князю скиржаль.

— Ваша Светлость… десять минут назад… все крупнейшие новостные каналы, газеты, сайты в Эфирнете… — голос сорвался. — Князь Оболенский опубликовал пакет документов.

Сабуров вырвал скрижаль из рук советника. На экране красовался заголовок: «Владимирское княжество — организатор теракта против Сергиева Посада».

Кровь отлила от лица князя. Он читал, и с каждой строкой ужас сковывал его всё сильнее. Протоколы допросов владимирских диверсантов, включая генерала Карагина, захваченного в Сергиевом Посаде. Детальное описание операции по подрыву крепостной стены во время Гона. Все улики указывали на Владимир.

— Это же Веретинский! — как-то по-детски обиженно выдохнул Михаил Фёдорович, растеряв княжеское величие. — Это он организовал!

— Кому теперь какая разница? — тихо ответил собеседник. — Вы долгое время были при нём церемониймейстером, а теперь вы — князь. Вся вина ляжет на вас.

Сабуров смотрел на строки обвинений, и холодное понимание сковало грудь. Использование Бездушных против мирного населения. По меркам Содружества это даже не предательство, а преступление против всего человечества. Люди это не простят — ни крестьяне, ни горожане, ни купцы. Ненависть к тварям слишком глубока, слишком первична. А князья… Князья будут вынуждены осудить его публично, иначе собственное население обвинит их в попустительстве чудовищному злодеянию. Политическая изоляция станет неизбежной.

Но Илья Петрович ещё не закончил. Дрожащим пальцем он перелистнул страницу на экране.

— Это ещё не всё, Ваша Светлость. Вторая часть досье…

Сабуров читал и чувствовал, как земля уходит из-под ног. Доказательства его сотрудничества с Хасаном Волкодавом — главой наркокартеля из Восточного каганата. Банковские переводы: 50 тысяч рублей с пометкой «аванс за услуги» и ещё 50 тысяч за «успешное завершение подготовительных мероприятий». План похищения Святослава Волкова, двоюродного брата Платонова. И самое страшное — детальное описание планируемого теракта в Астрахани с подрывом склада химикатов, который должен был унести сотни жизней и окончательно дискредитировать Платонова.

— Откуда… откуда у него это? — прохрипел князь.

— Юсуфов мёртв, — пояснил советник. — Очевидно, Платонов убил его в Алтынкале. И забрал все документы. Скорее всего наркобарон хранил компромат на всех своих «партнёров» — для подстраховки. Дневники, записи разговоров, банковские выписки…

Сабуров рухнул в кресло. Всё рушилось. Годы интриг, тщательно выстроенные планы, желанный захват власти — всё превратилось в прах.

— И это ещё не конец, — продолжал Акинфеев безжалостно. — Третья часть — списки коррумпированных чиновников Содружества. Судьи, таможенники, полицейские начальники — все, кто брал деньги у Волкодава. Схемы контрабанды через Астрахань, Царицын, Саратов. Списки аристократов, распространявших Чёрную Зыбь, включая некоего Сергея Бутурлина.

— Замолчи! — взревел Сабуров, швырнув скрижаль в стену. Устройство разлетелось на куски.

Но от этого реальность не изменилась. Князь прекрасно понимал, что означают эти разоблачения. Владимир станет изгоем среди княжеств. Торговые пути перекроют. Дипломатическая изоляция. А его самого…

— Это полный крах, Ваша Светлость, — подвёл итог Илья Петрович. — Нужно бежать. Сейчас, пока ещё есть время. Пока бояре не успели отреагировать.

Михаил Фёдорович поднял голову и посмотрел на советника помутневшим взглядом. Всего три дня назад он был на вершине власти — князь солидной территории, командующий армией, правитель, имевший обширные планы на шахту Сумеречной стали. А теперь… беглец, предатель, организатор терактов.

Платонов победил, даже не появившись во Владимире. Он уничтожил Сабурова информацией — страшнее любой армии, смертоноснее любой магии.

— Да… Надо бежать… — только и сумел просипеть охрипшим горлом правитель княжества, под которым очень резко зашатался трон.

Глава 4

Известие о приближении армии маркграфа Платонова ворвалось во Владимир вместе с новостями от беглецов. Израненные наёмники и бояре, чудом спасшиеся от разгрома, рассказали друзьям и родне о страшной магии воеводы, о том, как земля поглощала солдат, а металл оживал в его руках. Купцы Гостиного двора спешно заколачивали ставни лавок, пряча самые ценные товары в подвалы, опасаясь грабежей. Ведь нередко вторгшейся армии города отдавали на поживу. Женщины хватали детей и запирались в домах, мужчины метались между слухами и домыслами — одни говорили о тысячной армии магов, другие — о демонах, третьи шептались о проклятии, постигшем князя.