Ученик Истока. Часть I (СИ) - Волковец Серафим

Сегодня Захария, кажись, прибухнуть планирует, — решил пока остановиться в своих размышлениях и вернуться к азракту парень, выпрямляясь. — Язык развяжется, тогда я всё у него узнаю…

Тетрадь насмешливо чернела ему в ответ полностью изрисованным разворотом.

…если меня не убьют за эти художества раньше, чем я открою рот.

Книги, казалось, не выдержат его упрямого натиска. Тщетно силясь сфокусироваться на незнакомом языке, Путник листал страницы туда-сюда в поисках крупиц осознаваемой информации, выводил строчки из чёрточек, как в первом классе, и благодарил школьную программу за системный подход к изучению родной письменности. Здесь этот навык очень пригодился. Перо постепенно начало оставлять за собой меньше грязи — это дарило надежду в скором времени овладеть техникой как минимум сносно. Хоть какой-то луч света в тёмном царстве неопределённости.

И всё же магистры были встревожены не на шутку, — в сотый раз возвращаясь к терзавшему его наблюдению, трещал мозгом Максим. — Гаган этот про надвигающееся событие вообще оказался не в курсе, Женевьева и Дишо, если я верно понял, старались держать в секрете то немногое, что им было известно — население, интересно, догадывается о чём-нибудь? Люди тут, конечно, не самые сообразительные обитают, но не заметить войск, о которых говорил этот речной старикан… Хотя я лично не видел ни одного отряда, пока добирался сюда. Или король старается провернуть всё тайно? Почему тогда не сообщают даже этому их Кругу? Разве колдуны — не ударная сила и не должны узнавать о таких вещах первыми? Боже, я всего три дня живу при Захарии, а уже по горло увяз в дворцовых интригах…

Шелест страниц замедлялся. Перо выскальзывало из пальцев.

Мне нужно сосредоточиться, — бился Макс, вглядываясь в одну и ту же строчку уже минут десять. — Нужно выполнить то, что велено, а не голову ломать над политическими тонкостями местного правительства… блин. Что это за закорючка? Это разве не эгль?! Почему нет-то, когда это эгль, твою-то мать!..

Букварь над ним неприкрыто издевался. Символы оставались недоступными для понимания или хотя бы банального зазубривания, будто каждый раз незаметно для парня менялись местами, стоило ему отвести взгляд. Даже мелким почерком выведенные на полях пометки Захарии (он, походу, пользовался этими же книгами, когда только стал Путником) не проясняли картины, а только глубже загоняли студента в экзистенциальный кризис. Зачем вообще всё это нужно? Нельзя просто показать, какие жесты складывать и какие слова произносить, чтобы открыть портал на Землю? Или, что ещё проще, открыть этот портал самому и втолкнуть надоедливого мальчишку в родное измерение? Обязательно надо заставить этой ерундой заниматься?

Круг хочет вернуть Захарию в свои ряды, даже принц в курсе и планирует этому поспособствовать. Что такого сделал король, что Захария так его ненавидит? Да ещё и браслет этот долбанный появился и теперь нам придётся с ним возиться, какие-то расследования проводить — как же любит беда ходить не одна…

— Я со второго этажа слышу скрип твоих шестерёнок.

Макса дёрнуло, словно вместо голоса наставника он услышал рёв асфальтоукладчика над ухом. Слишком сильно он абстрагировался от действительности и слишком глубоко нырнул в размышления, чтобы почувствовать приближение колдуна в этот раз — и вот, пожалуйста, чуть не схлопотал сердечный приступ в неполные двадцать.

— Ох ты ж, — выдохнул парень, пытаясь успокоить заколотившееся сердце. — Вы меня напугали.

Колдун невозмутимо обогнул стол и встал по левую сторону от своего подмастерья.

— Как успехи? — поинтересовался он и хлебнул из вполне себе обычной Земной кружки какой-то явно горячий напиток.

— Никак, — обессиленно отшвырнув от себя перо, вспыхнул Макс. — Я уже хрен знает сколько времени одну страницу рожаю — и ничего. Вообще ничего! Ни единой буквы не запомнил! Я лингвистическая бездарность, Мастер, грамматический инвалид — сомневаюсь, что выучить всё это вообще возможно!

Магистр спокойно приблизился и вытянул из-под локтя ученика тетрадь, в задумчивости исчирканную почти наполовину. Провёл пальцем по некоторым символам, словно читал наискосок, и, видимо, увидел что-то, чего не заметили более молодые, необученные глаза.

— Я бы не сказал, что занятия бесплодны, — переложив тетрадь вверх ногами, Захария сунул её юноше под нос и удовлетворённо кивнул. — Правда, не до конца понимаю, почему твой мозг решил отразить написанный текст, но… Прочитай.

— Да это же какие-то караку…

— Читай, — безапелляционно приказал чародей гораздо жёстче.

Не видя в этом никакого смысла, Макс нагнулся над своими художествами и приступил к бесцельному вождению взглядом по строкам. Даже разобрать из-за нетвёрдых движений руки, какие именно буквы он нацарапал, казалось невозможным, а уж смысл уловить — подавно.

— Я ничего не вижу, — раздражаясь, поморщился он.

— Сконцентрируйся.

Ёклмн, он реально издевается надо мной, не иначе. На чём тут концентрироваться? Я просто хреначил первые попавшиеся линии…

И тут что-то произошло: сквозь косой и кривой забор однотипных закорючек проступили отдельные знаки, отдалённо напоминавшие то, что изображено в букваре — причём случилось это резко, как если бы у Макса в голове щёлкнул тумблер, ответственный за лингвистику, и больше напоминало озарение, нежели результат усиленного интеллектуального труда. Поддерживаемый слабой надеждой, парень вгляделся в следы чернил, смазанные и залитые кляксами, ломая глаза и не мигая — высохшая роговица нуждалась во влаге, в уголках скопились слёзы, — он упорно продолжал изучение, стараясь не отвлекаться на магистра, склонившегося рядом. Одна за другой, буквы, начертанные в неправильном порядке, принялись лениво складываться в слова, смысл которых пока не удавалось определить. Но то, что какой-то порядок здесь всё-таки присутствует, прослеживалось отчётливо.

— От края в центр, потом снова вверх, — подсказал колдун, тыча пальцем на зигзаг из каракулей в правой части разворота. — И дальше по тому же принципу остальные строки.

Глаза резало так, будто в них целиком впрыснули перцовый баллончик — парень не припоминал, чтобы сталкивался с подобным дискомфортом раньше. Ему вдруг почудилось, что он ощущает, как меняется давление внутриглазной жидкости и как щекочут веки пробегающие по нервам электрические импульсы; чем дольше Максим разглядывал страницы тетради, тем отчётливее разбирал какие-то фразы. Смысла в них не улавливалось никакого, но факт оставался фактом.

— Мозг Путника обучается быстрее и эффективнее, чем мозг обычного человека, — объяснял чародей неторопливо и размеренно. — Предполагаю, это связано с нашим квазиположением внутри вселенской системы координат… Иногда наше обучение идёт как бы в обход сознания. Твоё, например — очевидно, сейчас оно прошло через подсознательные процессы. Сам видишь. Они не так глубоки, как процессы бессознательного, но на данном этапе большего не требуется.

— Как это вообще возможно? — проморгавшись и утерев слёзы, уставился на своё творение Максим.

— А как Менделееву могла присниться его таблица? А как упавшее на голову яблоко помогло Ньютону сформулировать свои законы? А как принятая «ванна» помогла Архимеду войти в историю? Всё немного проще, чем кажется: вчера ты действительно занимался, вот и весь ответ, — Захария постучал пальцем по исчирканному развороту. — Вот первый результат твоего ответственного подхода к заданию.

— Так быстро?!

— Не волнуйся, у тебя сложностей в азракте впереди — поле непаханое. Обрывки предложений — неплохое начало, но не расслабляйся: в любой науке требуется осознанность действий.

Макс кивнул, стараясь в полной мере прочувствовать серьёзность предупреждений. Первые успехи, пускай случились и неосознанно, бросили в почву его души росток энтузиазма: если дело сдвинулось с мёртвой точки, значит, в теории со временем из этой затеи и правда может что-то выйти.