Хроники новуса II (СИ) - Сторбаш Н.В.

— Я обещал, что отведу тебя к дяде, но к своему стыду, не смогу сдержать обещания. Я говорил с ним о тебе, и он запретил. Более того, дядя велел мне прекратить с тобой всяческие сношения.

— И что же послужило причиной? Мое низкое происхождение? — проговорил я сквозь зубы.

— Нет. Вернее будет сказать, не совсем, — Ренар прошелся по келье, не скрывая горечи. — В культе немало людей неблагородного происхождения, правда, они по большей части уже в немалых летах. Дядя говорил, что прежний магистр не гнушался брать людей из торгового или из духовного сословия, лишь бы те ведали грамоту, а еще лучше — чтобы знали истинный язык. Тот же командор — сын торговца. Это нынешний магистр завел иные порядки. Дядя говорит, что он вздумал подражать культу Perfectio.Так что причина не в твоей крови, это всё из-за командора. Он взъелся на тебя из-за той печати. Дядя сказал, что командор — человек обидчивый и злопамятный. Из-за тебя магистр узнал о проделке с печатью и теперь, когда видит тебя, всякий раз припоминает командору все его проступки, а таковых немало. Дядя удивляется, что ты до сих пор жив, говорит, что обычно командор не отличается таким долготерпением.

Я хмыкнул. И впрямь, не отличается. Уже два раза пытался меня убить.

— А что за птица — этот командор? Почему его все так боятся? Он что, custos? Или второй после магистра в культе?

Ренар рассмеялся:

— Вовсе нет. Он вроде управляющего в замке, — новус вспомнил, что я-то был рожден не в замке, и пояснил: — На нем лежат хозяйственные хлопоты: найм и роспуск прислуги, закупка провизии, ткани на пошив одежды, починка крыши и стен и прочие дела. Должность вроде бы и ответственная, только никто из культистов не хочет ее занимать, потому как дел с утра до ночи невпроворот и некогда уделять внимание собственной силе. Командор давно застрял на адептусе, надежд на дальнейший рост не осталось, потому он и согласился взять на себя этот нелегкий труд. И ему благоволит магистр, хоть и ведает о его корыстолюбии.

— Значит, все новусы в культе знают о нелюбви командора ко мне, — вздохнул я. — Может, еще что подскажешь напоследок?

Ренар заколебался, пару раз открыл рот, чтобы что-то сказать, отвернулся, но в конце концов решился:

— Еще дядя сказал, чтобы я не обращал внимания на тех новусов, что по вечерам ходят к нашим кельям. По большей части, это неудачники, которые вряд ли сумеют преодолеть порог между адептусами и сапиенсами, а некоторым вовсе суждено навеки остаться в новусах. Они ходят сюда, чтобы заручиться поддержкой тех, кто, возможно, сумеет подняться выше. Истинно сильные люди с утра до ночи заняты собой и собственной силой.

— Благодарю, — кивнул я Ренару. — Больше я тебя не побеспокою.

Глава 7

Неудачники… Значит, командор тоже из неудачников, потому и злой, как кровавый зверь. Если стану адептусом, он ко мне побоится лезть, а если сапиенсом — так и вовсе кланяться будет. Потому я должен доказать свою полезность и нужность. Правда, если верить словам Ренара и его дяди, нынешний магистр благоволит благородным и вряд ли возьмется защищать меня. Разве что я покажу, что не уступаю остальным новусам.

Ведь недаром же хранитель корней говорил, что каждому воздается по делам его. В деревне вышло иначе, в Сентиморе тоже, так, может, хотя бы в культе всё будет честно? Подумал я так и сам над собой посмеялся: если бы не отчимовы слова, я был бы уже мертв. Но сильнее становится все равно нужно. Чтобы выжить, чтобы вырваться из-под злой опеки командора, чтобы вызнать, откуда взялся отчим и его чудные слова.

И я с еще большим усердием навалился на учебу. Бегал по двору, обвешанный мешочками с песком, пока в глазах не темнело, повторял слова на истинном языке до изнеможения, каждый день перечитывал каждую пройденную страницу, пытался достучаться до долгорова спиритуса в молитвенной комнате. Я перепробовал всё: и бормотал отчимовы слова до головокружения, и твердил verbum культа, и книжицу всячески осмысливал. Мы пока и половины ее не прошли, но если судить по началу, вряд ли к концу там появятся более понятные советы. Больше рассуждения о силе, как ее нужно искать внутри себя, а не снаружи, и прочая заумь.

А тут еще брат Арнос начал учить нас владению копьем. Вроде бы ничего трудного, он сам сказал, что особой науки тут нет, это же не меч. Нужно запомнить всего два правила: первое — копье из рук не выпускать, второе — колоть, а не бить.

Я покрутил длинную заостренную с одного конца палку и решил, что и впрямь ничего трудного. Не перепутаю же я, какой стороной надо колоть? А потом брат Арнос велел взять по мешку и попытаться проткнуть.

— Как бы ни был силен кровавый зверь, это всего лишь зверь! — устало говорил брат Арнос. — Да, он быстрее, злобнее и крупнее обычного, но бить его надо точно так же. Вы должны пробить толстую прочную шкуру и вогнать копье ему в горло или в брюхо. Можно и в пасть, если сумеете.

В последние дни брат Арнос позабыл о своей обыденной велеречивости и говорил кратко, по простому. С ним творилось что-то не то, будто какая-то хворь снедала его изнутри. Арнос исхудал, осунулся, глаза покраснели от дурного сна, но он неустанно приходил к нам на урок и на вечернюю трапезу, чтобы назвать тех, кто будет нести службу, после выдавал оружие в оружейной и тем, кто шел в первый караул, и тем, кто во второй. Я не понимал, почему бы не передать это слугам, но Арносу было виднее.

— Для начала положите мешок на пол и попытайтесь его пробить. Это не так просто, как вам видится.

Мешки были сшиты из толстой дубленой кожи и плотно, до каменной твердости, набиты рваниной. Я с силой ударил по своему палкой, но острие вместо того, чтоб проткнуть мешок, скользнуло по его боку и врезалось в каменный пол.

— Копья с железным наконечником острее, чем эта палка, но и шкура кровавых зверей прочнее этого мешка.

Я собрался с силами, покрепче взялся и ударил еще раз. Палка вновь соскользнула с мешка, из-за отдачи ладонь проехалась по всему древку, и я, кажись, содрал кожу. Оглянулся на прочих новусов, многие преуспевали не больше моего, но были и те, кому удалось, например, Ренар и Фалдос.

Фалдосовому успеху я не удивился, он не раз в трапезной рассказывал, что часто охотился на кабанов и медведей. А вот Ренар был чересчур хорош почти во всем: и истинный язык ему легко давался, и бегал он быстрее всех даже с увеличенным грузом, и с мечом умело управлялся, теперь вот и с копьем. Самое подозрительное — что он встал на следующий же день после первого ядра. Я — тоже, но для меня это было второе ядро. Дядя-сапиенс, бесспорно, немало рассказал и многому научил, но не настолько же!

Я не мог от него отставать!

Вспомнив, как брат Арнос прежде учил правильно махать палкой-мечом, я уставился на Ренара, чтобы не пропустить ни единого его движения, ни малейшего шажочка, а потом попробовал повторить. Раз, другой, третий… Долгоров мешок выскальзывал из-под копья, будто намасленный, еще и крутился на месте. Лишь к концу урока я сумел прорвать кожу.

Спустя еще одну неделю я заметил, что братья-новусы вдруг изрядно прибавили в своем мастерстве. С каждым разом они всё лучше отвечали на вопросы брата адептуса, легко пересказывали новые страницы из книжицы, их копья пронзали мешки так, будто те сшиты из холстины, разве что в беге я всё еще был вторым, сразу после Ренара.

Долго гадать о причинах столь быстрого роста не пришлось. Проходя мимо келий, я не раз слышал, как старшие новусы помогали разобрать непонятные слова из книжицы. Наверное, и с мешком тоже они подсобили, поведали особые секреты. Я же оставался один и в келье, и в трапезной, и в конюшне.

Вряд ли дело было лишь в страхе перед командором, со мной и до того не часто разговаривали. Я простолюдин, и этого никто никогда не забывал. Несмотря на все старания Ренара, я все равно оставался изгоем в их кругу, а уж когда Ренар отступился, обо мне вовсе забыли. Старательно так забыли! Даже глядя на меня в упор, не вспоминали.