Хроники новуса II (СИ) - Сторбаш Н.В.

Уже привычным движением я вытащил свою сбрую с мешочками, она висела отдельно от других, чтобы не спутать, ведь я бегал с бо́льшим весом, чем остальные. Ренар накинул на себя свою и подтянул ремни. Другие же стояли и ждали брата Арноса. Как всегда, они не желали и мгновения лишнего стоять с эдакой тяжестью.

Брат Арнос стремительно вошел в оружейную, глянул на нас.

— Снимайте сбрую, бегать больше не будем. Хотя погодите…

Мы с Ренаром застыли.

— С сего дня вы больше не будете бегать и упражняться с копьем. Магистр слишком высоко вас оценивает и полагает, что вы, несомненно, получили все нужные навыки для охоты на кровавых зверей, а потому отныне посвятите всё свое время фехтованию.

— Позволено ли нам узнать, какова причина для такой перемены? — вежливо, почти куртуазно спросил Ренар.

— Позволено, — буркнул брат Арнос. — Причина в том, что через три недели будет проходить турнир меж всеми культами Фалдории. Хотя Cultor вряд ли покажется.

— Я слышал об этих турнирах, — удивился Ренар, — но…

Фалдос перебил его:

— А я даже бывал на них! — и, заметив наши недоверчивые взгляды, добавил: — На трибуне, конечно.

— Но разве новусам первого года позволено в них участвовать? — продолжил Ренар. — Мы еще толком ничему не выучились, да и ядро до конца не усвоилось.

— В этом году турнир будет проходить на землях нашего культа. Если другие культы захотят сравнить своих новусов с нашими, владыка желает, чтобы вы не посрамили имя Revelatio и выступили достойно. Потому с сего дня вы будете привыкать к настоящим мечам, железным, только с затупленным краем. На турнире новусы сражаются именно таким оружием.

— А адептусы и сапиенсы? — вдруг пискнул Эдмер.

— Адептусы бьются боевым оружием, а у сапиенсов иные бои, для осознания коих у вас пока знаний маловато. Выбирайте те мечи, к коим привыкли, — махнул рукой на стойку с оружием.

Там были всякие: и длиннющие с массивной рукоятью, и короткие с закругленным концом, и такие, у которых лезвие у рукояти шириной в ладонь, а потом сужалось до острия иголки. Потяжелее, полегче, подлиннее, покороче. Я ничего не знал о мечах кроме того, что ими сражаются и ими убивают.

Новусы быстро расхватали оружие, а я стоял и думал.

— Бери третий слева. Для начала самое то, — шепнул кто-то позади меня.

Я оглянулся, а там Фалдос с равнодушным видом взвешивал выбранный меч.

Третий слева — довольно короткий меч с округлым концом, но явно увесистый, у основания его лезвие было толстенным. Сколько же железа на него ушло! Но я выбрал другой, тот, что больше походил на отчимов меч.

— Наденьте сбрую. Будете тренироваться прямо в ней. Пусть вы и не выучитесь фехтовать достойно, так хотя бы не выдохнетесь на поле боя в самом начале, — велел брат Арнос. — Основы вы уже знаете. Ваши отцы и старшие братья научили, как стоять, как двигаться, как махать мечом, чтобы не отрубить себе же ногу, потому отныне вы просто будете сражаться. Каждый день! Друг с другом! До той поры, пока меч не выпадет из вашей руки. Условия те же: в голову, шею и пах не бить. На турнирных бездоспешных боях правила такие же, но если кто-то рубанет по твоей голове, его, конечно, пожурят, а ты будешь валяться дохлым. Потому всегда помните, что такой удар может и случиться.

Меч чувствовался в руке совсем не так, как палка. Его вес приятно оттягивал руку и в то же время пугал, ведь у противника тоже не легкое дерево. Я всё никак не мог решить, как его лучше держать: поближе к лезвию или подальше, повернуть плашмя к телу или поперек. Куда деть левую руку? А вдруг я ненароком кого зашибу? Хорошо бы командора, но его тут нет.

— Кто выбрал одноручный меч, может взять щит!

Щит! Вот тоже морока. Щиты тут тоже разные — от больших деревянных, лишь по краю обитых железом, до стальных величиной в локоть. Раз уж отчим не оставил в схроне щита, то я взял то же, что и другие новусы.

— Встаньте по парам и начинайте бой.

Все новусы быстро выбрали себе противника. Прежде я оставался без пары, но после гибели одного из нас в подземелье появился напарник и для меня. Им оказался Фалдос! Оно и неудивительно, довольно лишь вспомнить, как он лихо орудовал палкой… С мечом он, поди, еще страшнее, потому никто не захотел встать против него.

Я выставил меч вперед, прикрылся щитом, понял, что ничего за ним не увижу, опустил к животу, оглянулся, увидел, что другие держат щит повыше, поднял… Фалдос вдруг расхохотался, глядючи на меня:

— Вот теперь видно, что ты из землеедов! Мнешься, как девка в брачную ночь.

Он подошел, схватил меня за левую руку и подправил щит, пнул по ноге, чтобы я выставил ее подальше, помотал перед глазами своим мечом, чтобы я увидел, как нужно его держать.

— Бей первым и гляди, как надобно отбивать. Бей сильно и куда вздумается: хоть по голове, хоть по ногам.

Новусы аж забыли, что сами должны сражаться. Никогда прежде Фалдос не был столь дружелюбным. В оружейной он обычно показывал собственную силу и умения, что отзывалось изрядной болью у его противников.

Впрочем, надолго терпения Фалдосу не хватило. Пусть я не умел фехтовать, зато силы у меня больше, мои удары тяжело падали на щит Фалдоса, хоть тот и пускал их вскользь. Его нрав возобладал над благими намерениями, и он сам начал рубить. Я с трудом стоял под его ударами, подставляя щит, кое-как успевал отпрыгивать и уклоняться. А потом… он выдохся. Фалдос в беге был не в числе лучших, и столь бешеная рубка быстро вымотала его.

И уже после этого он взялся за учение всерьез: показывал, как отбросить щит в сторону и успеть рубануть, как достать руку противника — «отрежь большой палец, и враг больше никогда не возьмет меч», как налетать со всего размаху и ронять воина — «лежачий — всё равно что свинья на заклании». Пожалуй, он переусердствовал, ибо я с обычными ударами пока не разобрался, а тут сразу столько всего… Но было любопытно!

— Убрать мечи, повесить щиты, снять сбрую! — раздался голос брата Арноса.

К этому времени все новусы выдохлись и уже не бились, а вяло помахивали мечами, то и дело останавливаясь, чтобы перевести дух. Бегать было намного легче, чем сражаться. Даже мне приходилось туго, хоть я привыкший к долгим тяжким трудам.

Обед, урок с братом адептусом, ужин, после — мыльня, чтобы не задохнуться в келье от собственного запаха.

Я уже хотел было подпереть дверь кельи на ночь, как она распахнулась, и ко мне ввалился Фалдос, держа в одной руке темную бутыль, а в другой — связку копченых свиных сосисок. На них даже белые потеки застывшего жира были. И хоть я ел нынче вволю, но их запах вмиг пробудил во мне голод.

— Что, псина, не ждал? — весело рявкнул Фалдос, окинул взглядом меня с лавкой в руках, потом посмотрел на вырубку в полу. — Хитро придумано! Теперь ясно, почему к тебе никак нельзя было пробиться. Ставь лавку и садись. Пить с тобой буду!

Я выглянул наружу — там всё было, как обычно: ходили старшие новусы, из келий доносились голоса, иногда пьяные, иногда заунывные, что читали книжицу на истинном.

— Один я, один! И бить не буду! Только если откажешься со мной выпить. А у тебя что, и кружек нет?

Прикрыв дверь кельи, я поставил лавку посередине, вокруг набросал одеял, чтоб было на чем сидеть. Фалдос поставил бутыль, оторвал сосиску и махнул ей, мол, садись.

— Тогда будем пить так. Как чернь! Ну, тебе не привыкать!

Я никогда не пил ничего из бутылки. Да, на службе у Угря мы порой отмечали особенно удачную добычу, но в тех тавернах наливали из бочек, и пахла та выпивка жженными сухарями или, в лучшем случае, забродившей опарой, а никак не прокисшими ягодами.

— Пробовал вино? Так попробуешь! Пей! Я свое уже хлебнул.

Пришлось взять бутыль. Я отпил немного и скривился: кисло и крепко, куда крепче того, к чему привык я.

— Ешь!

Откусил от сосиски. Вот это и впрямь вкусно! Даже похрустывающие жилки хорошо ложились на зуб.

— Поди, гадаешь, чего я пришел! А вот пришел! Потому что и выпить больше не с кем.