Хроники новуса II (СИ) - Сторбаш Н.В.

А требования брата Арноса всё ужесточались. Теперь мешки подвешивали на веревках и раскачивали так, чтобы они мотались во все стороны.

— Кровавый зверь не будет стоять и ждать, пока вы ухватитесь за копье да соблаговолите его ударить. Он набросится на вас, когда вы этого совсем не ждете. И, скорее всего, прыгнет со спины или нацелится на горло. Новусы чаще всего гибнут на хребте в первые дни похода. Из-за собственной глупости, ротозейства и лени. Если ты лучший в оружейной, это не значит, что ты не подохнешь на хребте, едва ступив на него.

И я сразу же оказался в числе худших, даже двух моих ядер было недостаточно, чтобы пробить качающийся мешок. Но ведь другие справлялись!

Как-то сразу после вечерней трапезы я поспешил в оружейную залу, чтобы застать брата Арноса, когда он будет выдавать караульным их мечи и топоры, дождался, пока он закончит.

— Брат Арнос, у меня не выходит ничего с качающимся мешком. Позволь мне поучиться сейчас еще немного.

Он махнул рукой и устало опустился на мешки, сваленные в углу. Я же сноровисто подвесил свой, раскачал, взял палку и принялся бить, отчего «кровавый зверь» закрутился еще быстрее.

Тишину оружейной прерывали лишь глухие удары. Я боялся даже глянуть на наставника — а вдруг опомнится и выгонит меня прочь.

— Ты бьешь руками, — внезапно послышался голос брата Арноса.

Я остановился, посмотрел на омерзительно целую кожу мешка, на палку. А чем еще я должен бить? Головой?

— Перед ударом — шаг вперед, и сам весь подайся вперед. Руки лишь держат копье, а бьет всё тело, от пяток и до плеч.

Снова толкнув мешок, я подготовился, улучил нужный момент, шагнул, как и было велено, и вытянул руки. Безуспешно.

— Не так. Бей снизу вверх, будто вворачиваешь копье ему прямо в брюхо, будто хочешь выбить ему кишки и переломать хребет. Хоть раз видел кровавого зверя?

— Да, — сказал я, да голос сорвался. Кашлянув, я попытался снова: — Да, волка. Он моего отчима порвал.

— Вот и думай о том волке. Всем телом бей. Бей так, будто от этого зависит, выживешь ты или умрешь. Когда-нибудь так и будет.

Раскачав мешок, я чуть присел и, выпрямившись, воткнул-таки долгорову палку в долгорову мишень.

— Суть ты уловил. Дальше приноровишься.

Обрадовавшись, я почти позабыл о двух покушениях на убийство. Всё же брат Арнос — неплохой человек! Если б не командор…

Я снял мешок с крюка, оттащил его к общей куче и снова подивился, как же брат Арнос подурнел в последние дни. Вот и сейчас он сидел, сгорбившись, как старый дед, веки тяжело опущены, волосы изрядно засалены и попахивали луком.

— Если позволено будет спросить, — я чуть помедлил, думая, как изящнее сложить слова, на благородную манеру, — брат Арнос, ты прихворал или беда какая случилась?

— Беда? — он распахнул глаза и растерянно посмотрел на меня. — Беда какая? Беда случилась в тот день, когда ты пришел сюда!

Я попятился от его взгляда, в одно мгновение вспыхнувшего давно сдерживаемой яростью.

— Мне до sapiens рукой было подать. Еще полгода-год, и мой спиритус бы пришел в движение. Полгода, и я освободился бы от его власти!

— Но я…

— Если бы не ты, — Арнос подскочил с места и попер ко мне, брызжа слюной, — меня бы не сослали в наставники! Лурик говорил: «Всего неделя! Обожди неделю, мальчишка сдохнет, и я тебя заменю». Два месяца! Я потратил на вас два месяца! А теперь он мне не верит! Говорит: «Как бы мальчишка выжил, если ты не сказал ему слова?» Так как же ты выжил? Откуда у тебя слова?

Изрядно струхнув, я выставил вперед свою палку-копье, но Арнос вырвал ее и хлестнул мне по ноге. Я рухнул на пол и пополз спиной вперед — подальше от этого безумца.

— Говори сейчас же! Где вызнал слова? Или ты — засланец из другого культа?

Он ударил еще раз, если и не в полную силу, то весьма близко к ней. Я взвыл от боли и кое-как простонал:

— Я не знал! Не знал!

— Тогда почему ты выжил? Почему не стал уродом? Как сумел стать новусом? — глаза его полыхали огнем.

— Не знаю! Я… я молился! Молился древу Сфирры!

Моя спина уперлась во что-то жесткое и ребристое. Дальше я отползти не мог.

— Какой молитвой? Кто тебе ее сказал?

— Никакой! — взвыл я, едва успев прикрыть лицо рукой. — Было больно! Думал, что помру! Болтал всё подряд! Просил, чтобы древо меня защитило.

— Врешь, мерзавец!

После каждого вопроса Арнос наотмашь бил меня палкой.

— Не вру! Клянусь, не вру! — кричал я сквозь слезы и сопли. — Не знал я слов!

Арнос помедлил перед следующим ударом и уже спокойнее спросил:

— А испытание? Ты же понял, что в кубке был яд.

— Мне стало дурно, и я всё выплюнул. Живот сильно болел, но потом перестал. Прошу, брат Арнос, я ни в чем не виноват! Я не хотел!

Гнев наставника утих. Он сжал палку так, что она хрустнула под его пальцами.

— Если бы… — Арнос глубоко вдохнул, — если бы командор не велел, чтоб твоя смерть казалась обычной, ты был бы уже мертв. Больше не появляйся перед мной один!

— Я… я могу уйти! Позволь мне уйти из культа! — взмолился я. — Я не хочу умирать. Я уйду и больше не побеспокою ни тебя, ни командора!

Брат Арнос отшвырнул обломки палки в сторону.

— Если уйдешь без ведома магистра, тебя будут искать. И, поверь, отыщат в любом уголке Фалдории. Тогда ты и пожалеешь, что не умер до того.

— Бла… благодарю, брат Арнос! Благодарю за милосердие!

Я кое-как поднялся, опираясь на стойку для оружия, и похромал к двери, пока наставник не передумал.

Глава 8

Всё совсем запуталось.

Всю ночь после разговора с братом Арносом и после побоев я провел без сна, сидел на полу, смотрел на краешек луны, что случайно забрел в крошечный оконный проем и думал. Думал, а для чего я здесь? Для чего я учу истинный язык, стираю руки до кровавых мозолей, бегаю до изнеможения? Просто жду своей смерти? Пока руки командора и Арноса доберутся до моей шкуры? И все, все вокруг знали об этом и тоже ждали, отошли в сторонку, чтобы их не забрызгало, и гадали, когда же этот простолюдин сдохнет.

То же самое, что и на Веселой площади. Десятки возбужденных лиц в ожидании первого удара плети. В ожидании первого крика. В ожидании первых капель крови.

Я не хотел, чтобы моя боль веселила людей. Больше никогда!

Глупо! Я не мог уйти из культа, потому что это предательство, и все новусы будут спущены по моим следам, как ловчие хорьки. Но командор может меня убить — и это не предательство. Разве это справедливо? Разве так должно быть? Культ не клялся мне в верности, но я — часть его, и командор, желая отомстить за собственную оплошность, шел против новуса, поклявшегося в верности.

Я как загнанная в угол крыса. Я в клетке, и ко мне вот-вот засунут собаку-убийцу. Да нет, она уже со мной в клетке и ждет лишь приказа, легкого посвиста, после чего разорвет мне горло. А что делают крысы, когда их загоняют в угол? Я криво усмехнулся. Ну да, новус против адептуса — это как крысеныш против опытной обученной псины. К тому же я не знал, как дотянуться до командора, а убивать брата Арноса — это как убить собаку: поможет лишь чуть, пока крысолов не зашвырнет в клетку следующую.

Вот же забавно. Когда Арнос умолчал про заветные слова, когда подал кубок с отравой — угроза от командора не казалась столь весомой, но стоило наставнику сказать всё в лицо и поколотить палкой, как до моего скудного умишки дошло, насколько плохи дела. Может, отчим был прав, говоря, что у мальчишек ум находится в заднице, и пока их хорошенько не избить, разума у них не прибавится.

Когда небо в оконце побелело, я даже подумал, чтоб остаться в келье. Чего пыжиться? Конец-то уже известен. Но всё равно пошёл. А что делать? Просто сидеть и ждать, когда командор улучит нужный момент?

Я приплелся в оружейную, чувствуя каждый вчерашний удар брата Арноса. Знатно он меня отдубасил! Синяки после новусов на мне теперь заживали за ночь, если вообще появлялись, видать, сила ядра понемногу начинала действовать, но против адептусов она пока помогала слабо.