Игры иерархов (СИ) - Веден

— Речь идет не о любовных похождениях или о прикопанном трупе неудачливого наемника, встреченного на узкой дорожке. Речь о самых глубинных желаниях, о том, что ведет тебя по жизни.

Я задумался, пытаясь представить, о чем он говорит. Впрочем, хотя Таллис и задал вопрос, подразумевающий возможность выбора, я понимал, что отказ предусмотрен не был. Вернее, последствия такого отказа обещали быть для меня весьма нехорошими.

Хм, мне даже самому было интересно узнать, какие глубинные желания во мне таились.

— И что я должен сделать?

— Сесть вот сюда, — Таллис указал на стул рядом с кроватью, — и позволить Адаго взять себя за запястье.

— Хорошо, — отозвался я, с любопытством глядя на старика. Сколько же тому было лет? Судя по сморщенной в гармошку коже, близко к сотне. Возраст пощадил только глаза — они были яркими, живыми, блестящими. Молодой взгляд на древнем лице. Возможно, это было заслугой дара этера.

Пальцы старика, коснувшиеся моего запястья, оказались теплыми и сухими, как пергамент.

— Адаго, ты видишь суть этого юноши? — спросил Таллис, напряженно наклонившись вперед, к старику.

— Да, — ответил тот, и голос у него оказался на удивление сильным, глубоким, совсем не старческим. — Вижу.

Глава 20

Прежде, чем старик успел сказать что-то еще, у меня за спиной скрипнула дверь. Повернув голову, я увидел, как внутрь скользнула молодая женщина в зеленой мантии, приблизилась к подножию кровати и замерла.

— Моя правнучка, — пояснил старик. — Присматривает за мной.

Теаган, до того стоявший молча и неподвижно, повернулся к Таллису.

— Нужны ли нам тут лишние люди?

— Взгляд в глубины — сложное действие и требует много энергии. Адаго может в любой момент понадобиться помощь, — возразил Таллис.

— В таком случае пусть сестра-целительница прямо сейчас даст именем Пресветлой Хеймы клятву молчания. И Адаго Ралл пусть сделает то же самое.

По мере того, как Теаган говорил, брови Таллиса поднимались все выше.

— Ничего не хочешь объяснить, ученик?

— Наставник, ты не хуже меня понимаешь, что человек с даром этера уровня иртос вряд ли обычен. К чему позволять расходиться слухам?

Теаган, похоже, был уверен, что мои глубинные желания окажутся неожиданными, однако самому мне так не казалось. И старику, похоже, тоже — он продолжал держать меня за запястье и выглядел абсолютно спокойным. Значит, ничего особенного во мне не увидел.

— Если да-вир полагает, что это необходимо, то мы принесем нужные клятвы, — произнес Адаго, доброжелательно улыбаясь. — Верно, Плета?

Его правнучка согласно наклонила голову.

Таллис поглядел на ученика, потом на своего старого друга и раздраженно махнул рукой, мол, делайте что хотите.

Когда старик и молодая женщина клятву произнесли, а богиня ее приняла, Теаган достал одноразовый артефакт с руной от подслушивания и налепил на плотно закрытую дверь. Да, он действительно был уверен, что услышим мы что-то странное.

— Ну? — нетерпеливо произнес Таллис. — Адаго, рассказывай, что видишь!

Тот согласно склонил голову и заговорил:

— Устремления, которые я вижу, самые обычные. Вижу желание знаний. Успеха. Достижения своих целей. Желание изменить мир к лучшему. Желание любить и быть любимым. Желание обрести семью. Еще вижу необычайно высокое желание выжить… — тут старик обратился уже ко мне. — Вас, должно быть, недавно пытались убить. Верно, юноша?

— Верно, — согласился я. — В последний раз — четыре дня назад. Да и вообще пытаются постоянно.

— Тогда такое желание более чем объяснимо.

Судя по разочарованному лицу Таллиса, он ожидал чего-то совсем иного.

— Спустись глубже, — велел он отрывисто.

— Прадедушке не хватит сил… — начала было целительница, но Таллис ее перебил: — Я поделюсь, — и камень в его перстне засветился.

Старик кивнул, его пальцы сжали мое запястье сильнее, а глаза, и без того яркие, будто засияли внутренним светом. В этот раз он заговорил не сразу.

— Под верхним слоем желаний действительно есть глубинные. Вижу… Вижу стремление… Хаос должен быть повержен. Из хаоса должен родиться порядок. Четкий порядок. Идеальная структура. Высшая правильность.

Старик затряс головой и отпустил мою руку.

— Впервые встречаю столь странное глубинное желание.

— Ты до этого сказал — «глубинные». То есть оно не единственное? — напряженно спросил Таллис. — Там есть еще?

— Есть, — подтвердил старик. — Но, чтобы их увидеть, силы потребуется еще больше.

Камень в перстне засиял в несколько раз ярче, чем прежде.

— Бери столько, сколько нужно, — велел Таллис. — Я должен знать, что там!

Старик глубоко вздохнул и вновь обхватил мое запястье пальцами. Сейчас пауза длилась раза в три дольше.

— Второе глубинное желание борется с первым, — произнес он наконец. — Оно столь же сильное, но более светлое, более живое. Любопытство.

— То есть? — непонимающе переспросил Таллис.

— Второе глубинное желание — это любопытство, — повторил старик. — Любознательность. Сильнейшее стремление увидеть, понять и познать все, что только есть в мире.

На лице Таллиса отчетливо проявилось недоумение. Потом он потряс головой, будто сбрасывая морок, и велел:

— Иди глубже.

— Больше глубинных желаний нет. Глубже лишь суть, — отозвался старик.

— Тогда смотри суть.

— Но это опасно! — запротестовала целительница. — Прадедушка…

— Не вмешивайся! — оборвал ее Таллис, после чего добавил более мягким тоном: — Адаго, это важно. Пожалуйста, прошу тебя.

Старик отреагировал не сразу. Но потом все же согласно склонил голову.

Как и прежде, наступило молчание, но в этот раз я заметил разницу — глаза старика, такие ясные прежде, начали будто стекленеть, а потом вовсе заволоклись белой пеленой.

— Вижу, — произнес он будто чужим, странно-тягучим голосом. — Вижу великий океан. Бескрайний, бездонный, черный… — он резко замолчал и надрывно закашлялся, но мое запястье не выпустил. А когда целительница кинулась к нему, вскинул свободную ладонь, останавливая ее. — Океан заполнен водой — но эта вода жива и разумна. Способна принять любую форму… — голос старика вновь оборвался кашлем, на губах запузырилась кровь и начала стекать по его подбородку, но он продолжал держать мою руку, и, видно было, пытался сказать что-то еще. Что-то, наверное, важное.

Бесцеремонно оттолкнув стоявшего на пути Таллиса, целительница кинулась к старику, прижала левую руку к его груди напротив сердца и начала что-то торопливо нашептывать, правой рисуя руны. Пальцы старика, наконец, ослабли, и он меня отпустил.

Я поднялся и отошел в сторону, чтобы не мешать целительнице, и Таллис тут же цепко ухватил меня за предплечье.

— Что это за океан и что за разумная вода⁈ — потребовал он.

— Понятия не имею, — сказал я честно. — Узнал о них сегодня одновременно с вами.

Но Таллис, судя по его лицу, мне не поверил.

— У Рейна главная стихия — вода, — торопливо напомнил Теаган. — Причем, при призыве, она у него всегда приходит откуда-то из Северного океана — с кусками льда и рыбой, которая водится только там.

— Океан ладно, — согласился Таллис, — но почему разумная вода?

— А почему благословение Пресветлой Хеймы оказалось разумным? — тут же отозвался Теаган. — И что мы вообще знаем о глубинной сути всех стихий? Кстати, идеи об их разумности выдвигались неоднократно.

— Ересь, — пробормотал Таллис, но уже не так уверенно, и меня отпустил.

— Мы мало что знаем о носителях дара этера уровня иртос, — продолжил Теаган. — Возможно, в глубинах своей сути все они были связаны с разумными стихиями, вернее, с той стихией, которая являлась у них главной.

— Это всё абстрактные предположения, — Таллис меня явно в чем-то подозревал, только, похоже, сам не мог понять, в чем именно. — Ладно. Мы еще побеседуем обо всем в другой обстановке.

Когда мы выходили из покоев Адаго, который впал в забытье, быстро перешедшее в сон, я обернулся — и неожиданно встретился взглядом с правнучкой старика. Она смотрела на меня внимательно, пристально, ее лицо было холодно, а губы сурово сжаты.