Игры иерархов (СИ) - Веден

— Теперь мы можем отправиться по домам и отдохнуть после дороги? — подчеркнуто вежливым тоном спросил Теаган, когда мы покинули дом старика.

— Нет, — коротко ответил Таллис. — Вы оба молоды и здоровы, без отдыха на части не развалитесь. Сейчас мы направимся в Обитель, где нас с тобой, мой дорогой да-вир, ждет долгий разговор, а наш юный друг продолжит то дело, которое так некстати прервали Недостойные Братья.

— Допрос младших магистров? — проговорил я со вздохом. — Но разве вы не хотите на нем тоже присутствовать?

— Допрос бывших младших магистров, которые уже выдали себя как предатели, — уточнил Таллис. — Так что я там не нужен. Братья Вопрошающие дадут тебе список вопросов и будут записывать полученные ответы.

Оставляя Обитель неделю назад, я опасался, что Таллис зальет ее кровью или натворит чего похуже. Обошлось. По крайней мере, никаких внешних изменений я не обнаружил: на площади у ворот все так же работали фонтаны, повсюду зеленели деревья, в воздухе плыли цветочные ароматы, по обе стороны от дороги гордо красовались дворцы и особняки размером поменьше, а мимо нас, по своим делам, спешили люди.

Впрочем, нет, одна разница все же была — отношение этих спешащих людей ко мне. Если прежде я ловил на себе удивленные, недоумевающие и подозрительные взгляды, то теперь они стали иными — любопытными, внимательными, оценивающими, а пару раз даже искренне-враждебными. Лица людей с враждебными взглядами я попытался запомнить — мало ли, вдруг пригодится.

И Братья Вопрошающие, встретившие меня у указанного Таллисом здания, тоже смотрели иначе — нейтрально, никак не показывая своего настоящего отношения.

Магистр, которого Братья Вопрошающие первым ввели в выделенный для допроса кабинет, выглядел ужасно. Ничего общего с тем холеным церковником, которого я видел неделю назад. И нет, никаких внешний повреждений я на нем не заметил, даже все ногти на пальцах рук были на месте, но кожа лица стала землисто-серой, под глазами пролегли черные тени, щеки запали, а прежде блестящие черные волосы висели сухой паклей, будто бы изрядно припорошенной снегом.

Да уж, подумалось мне, действительно ли Пресветлая Хейма оказала своим жрецам услугу, когда сделала их неподверженными для ментального воздействия?

— Вы его пытали? — не удержался я от вопроса.

— Мы выполняли приказ верховного иерарха и делали только то, что полагается по уложениям, — чопорным тоном отозвался Вопрошающий и протянул мне свиток с вопросами.

Вопросы оказались правильными, нужными, но своей детальностью напоминали те, которые мне несколько часов пришлось задавать недостойному Сантори. Кто втянул этого церковника в службу Великому Древнему, где и как это произошло, имена сообщников, места сборов, количество принесенных в жертву людей, и прочее, и прочее. На первый десяток вопросов бывший иерарх ответил правдиво, но потом то ли решил проверить мое чутье, то ли вопрос попался особенно неприятный.

— Ложь, — произнес я и развернулся к Вопрошающему, сидевшему за небольшим столом по мою левую руку. — Последний ответ не записывайте.

Тот кивнул и молча перевел взгляд на узника, который вздрогнул и заговорил вновь, в этот раз уже правдиво.

Когда список вопросов подошел к концу и бывшего магистра хотели увести, я упреждающе поднял руку:

— Подождите. — И обратился к узнику: — Что именно пообещал вам всем Великий Древний в обмен на предательство?

— Это вопрос не из списка, — прежним чопорным тоном подал голос Вопрошающий из-за своего стола.

— Верховный иерарх запретил задавать дополнительные вопросы? — спросил я у него.

Последовала короткая пауза, после чего Вопрошающий ответил:

— Нет, прямого запрета не было.

— Вот и отлично. — Но прежде, чем я успел задать вопрос, Вопрошающий заговорил вновь:

— Я доложу верховному о вашем самовольстве.

— Конечно, — отозвался я с некоторым удивлением, связанным не с самим фактом доклада, а с тем, что Вопрошающий решил меня об этом предупредить, — конечно докладывайте.

И обратился к узнику.

— Так что же вам пообещали?

— Бессмертие, — ответил тот тихо.

— Бессмертие? Но души людей и так бессмертны. После кончины мы уходим к Пресветлой Хейме, а потом либо остаемся в Верхнем Мире, либо перерождаемся.

Бывший магистр уставился на меня болезненно блестящими глазами.

— Но при перерождении память теряется, все приходится начинать с чистого листа. А он — он пообещал нам истинное бессмертие, вечность в своем теле, со своей памятью.

— И вы бы остались при этом людьми? — спросил я с интересом. — Не стали бы одержимыми? Безвольными марионетками демона?

Бывший магистр непроизвольно дернулся. Ага, то есть он сам понимал, что стали бы.

— Ты не представляешь, как он могущественен! Он показал нам будущее! Когда он придет, мир содрогнется, моря вскипят, с небес прольется огненный дождь, воздух наполнится ядом! Только верные ему выживут!

Из глаз узника, устремленных на меня, смотрел ужас.

Я вздохнул, а в памяти у меня всплыли слова императорского советника, что когда люди узнают о возможном пришествии демонического недо-бога, то наперебой кинутся ему служить. Тогда я посчитал эти слова преувеличением. Но нет, увы, Райхан Сирота оказался прав.

— Это было не видение будущего, — сказал я бывшему магистру, — всего лишь наведенная демоном иллюзия. И не когда придет, а если. Но он надежно поймал вас на обещание кнута и пряника… Ладно, — я повернулся к страже, — забирайте его и можете вести следующего.

Глава 21

Зачитывать вопросы мне пришлось четырем бывшим магистрам, пятого — того самого, одержимого, приводить не стали. А еще я заметил, что на каждом из узников, на обеих руках выше локтя, под рукавами, виднелось что-то, напоминающее широкие толстые браслеты.

— Блокаторы магии, — с некоторым недоумением ответил брат Вопрошающий на мой вопрос. Похоже, информация про эти браслеты была общеизвестна. — Так-то их на впавших в опалу магистров не надевают, блокаторы только для обычных преступников, но тут верховный приказал лично.

— А что положено использовать на бывших магистрах? В обычных случаях? — поинтересовался я. Ведь в самом деле, тот же Сантори был неслабым магом, и к Залам Бьяра его привязали не сразу, а только после решения суда.

— Специальные руны, — ответил Вопрошающий. — Они держат даже лучше блокираторов, но их нужно часто обновлять. А блокираторы будут работать хоть до конца жизни преступника. — И, отвечая на мой невысказанный вопрос, добавил: — Только под ними отмирает кожа и образуются язвы, и чем сильнее маг, тем быстрее это происходит.

Вот оно что. И Таллис лично приказал, значит. Ну понятно, верховный ярился, и как мог, свою ярость вымещал. Пусть даже в таких мелочах.

Потом я внимательней посмотрел на Вопрошающего и подумал, что тот своими подробными ответами будто бы пытался оправдаться за то предупреждение о моем самовольстве и за то, что обещался рассказать о нем верховному. Или не будто бы, а действительно пытался оправдаться. Ну да, доложить о нарушениях он был обязан, но и ссориться с возможным родственником верховного, а то и, как знать, потенциально новым да-виром, он совсем не хотел.

— А на пятом бывшем магистре что использовали? — спросил я. — На том, который одержимый?

— А на нем и блокираторы, и руны, и чего только нет, — ответил Вопрошающий и даже попытался улыбнуться. Тон голоса у него был прежний, чопорный, и улыбка вышла малость неестественная, но видно было, что человек старается, поэтому я в ответ улыбнулся тоже. И подумал, что надо напомнить Теагану о его обещании найти мне среди братьев Вопрошающих наставника по ментальной магии. А еще подумал, что пока слишком мало знаю об их ордене, и что следует этот недочет исправить.

После того, как четвертого узника увели, я смог, наконец, уйти. Но прежде заглянул в дом Теагана, где неделю назад оставил свою студенческую форму и листы с рунами, защищающими от яда.