Игры иерархов (СИ) - Веден

А еще мне подумалось, что никто на самом деле не знал, сколько у Бинжи камней. И что Великий Древний в свои слуги предпочитал выбирать сильных магов. И что так легко ему будет поймать этого почти ребенка на обещание мести его обидчикам — а то и всему человечеству.

— Меня ты тоже ненавидишь? — спросил я его.

— Что? — мой вопрос будто заставил Бинжи очнуться. — Нет! Рейн, как ты можешь такое говорить!!!

— Но я ведь тоже человек.

— Нет! То есть… — Бинжи заморгал с таким видом, будто прежде к категории людей он меня не относил. — То есть да, человек, но ты же хороший. Ты очень хороший!

— А матушка твоя — она тоже была человеком?

Про мать он всегда упоминал с любовью и тоской. Вот и сейчас посмурнел.

— Да, человеком.

— Значит, ты ненавидишь не всех людей. Есть по крайней мере два исключения.

— Да, — согласился Бинжи, глядя на меня растерянно.

— Вот и хорошо. — Я на мгновение задумался. — Я хочу тебя кое о чем попросить.

— Конечно! — подросток даже выпрямился и расправил плечи. — Конечно, я все сделаю!

— Эй, не обещай заранее, сперва выслушай… Так вот, я хочу, чтобы ты всегда помнил: твоей ненависти заслуживают только те люди, кто сознательно причинил тебе боль или вред. Только они. И больше никто.

— Я думал, ты скажешь, что ненавидеть нехорошо, что это разрушает душу… ну и всякое такое, — пробормотал Бинжи.

Я хмыкнул.

— Ну и какой бы был смысл в таких словах? Куда ты денешь ненависть, если она в тебе сидит уже давно и пустила корни? Значит, направь ее на правильную цель.

— Я постараюсь, — ответил он серьезно. — Я правда постараюсь… Рейн, а ты сам — ты кого-нибудь ненавидишь?

Хм? Я об этом раньше даже и не задумывался.

— Не знаю, — проговорил я. — То есть я не уверен, ненависть ли это. Есть люди, — тут я подумал о своей младшей сестрице и ее муженьке, — без которых мир стал бы куда лучше. И если мне предоставится возможность их убить, я это сделаю. Но… вот твоя ненависть — на что она похожа?

Бинжи сглотнул.

— Жжет внутри. В душе. Горит. Ломает. Мне… мне будто физически плохо оттого, что те, кого я ненавижу, живы и радуются жизни.

Я задумчиво кивнул.

— У меня такого нет.

И подумал, что дело, возможно, было в моей главной стихии. Вода ведь не будет ненавидеть. Она просто смоет препятствие, мешающее ей, и спокойно потечет дальше.

Глава 22

Несколько мгновений я молчал, задумавшись — о человеческих чувствах, о Великом Древнем, и о Бинжи. Близость ко мне усиливала опасность, в которой находился подросток. Иномирный демон слишком сильно меня ненавидел, слишком сильно хотел уничтожить — как быстро он додумается прийти к людям, которые меня окружают?

А если уже пришел?

Если уже начал вползать в их разум и душу со своим ядом фальшивых обещаний и вполне реальных угроз?

Я посмотрел на подростка. В конце концов, что мешало мне рассказать ему о той опасности, в которой он был? В которой были все маги — да и не маги, возможно, тоже.

— Бинжи, выслушай меня очень внимательно, это важно, — и я рассказал ему о Великом Древнем всё, что знал сам. Рассказал о том, как он принимает облики умерших людей, как обещает невозможное, как желает пробраться в наш мир, чтобы насытить свой вечный голод. Рассказал о страшных разрушениях, которые он принесет миру, если сумеет добиться желаемого. Рассказал о бывшем иерархе Сантори и о дюжине одержимых, так яро меня ненавидевших и желавших принести в жертву.

Промолчал только о том, как я разрушил гнездо Великого Древнего под столицей — слишком много было в той истории намешано такого, что озвучивать лишний раз не стоило.

Бинжи слушал молча, впитывая каждое слово, и вопросов не задавал. И лишь в самом конце произнес:

— Я никогда не буду служить тому, кто тебя ненавидит и желает уничтожить. Никогда.

И это прозвучало такой же правдой, как и все его предыдущие слова.

Первым, к кому я заглянул, оказался комендант. При моем появлении он, слегка покачивавшийся в тот момент на стуле, переменился в лице и дернулся назад так сильно, что вместе с этим стулом и упал.

М-да. Говорящая реакция.

— Помочь? — поинтересовался я вежливо, наблюдая, как он копошится на полу.

— Нет-нет, — комендант сумел встать на четвереньки и теперь силился подняться на ноги. — Не утруждайте себя, д-дорогой Рейн. Право, я так рад видеть вас живым, — голос у коменданта заметно подрагивал — очевидно, от избытка радости.

— Благодарю. Как удачно я к вам заглянул — везде пусто, тихо, никто разговору не помешает. — Я выбрал самый удобно выглядящий стул для посетителей и устроился на нем.

— Р-разговор? — коменданту, наконец принявшему вертикальное положение и вновь севшему за стол, явно хотелось сказать, что он ужасно занят, но страх не позволял. Страх как с того времени, когда я припугнул его Северной Канцелярией, так и новый, явно подцепленный от расползшихся обо мне слухов.

— Почему вы не вмешались в ситуацию с Бинжи и не прекратили издевательства?

— Так… мальчишки же. Всегда безобразничают. Побесятся и перестанут, — он было скрипуче засмеялся, но под моим взглядом запнулся на половине смешка. Причем искренности в его ответе я не услышал ни капли.

— Если вы не в силах совладать со студентами, почему не переселили его в другое место?

— А… Ну… Так куда переселять-то?

— Варианты всегда есть. Уверен, если пройдусь по дормиториям, то найду.

Лицо коменданта стало таким кислым, что я понял — найду обязательно, места есть, и много.

— И воровство. Почему вы ничего не сделали для поимки вора?

Взгляд у коменданта забегал по комнате. Впрочем, он тут же взял себя в руки и подчеркнуто искренне уставился мне в глаза.

— Да какое воровство, дорогой Рейн! О чем вы говорите? Откуда у этого безродного мальчишки деньги? Если только он сам у кого-нибудь не украл.

Комендант лгал, и я слышал это практически в каждом его слове.

Я прищурился.

— А может, вы тоже в доле? Может, воры с вами делятся, потому вы даже не пытаетесь их ловить?

— Да что вы такое говорите! Я? Да никогда! — комендант от возмущения аж вскочил на ноги — только вот было это возмущение насквозь фальшивым. Честно, я даже не ожидал, что высказанное наобум обвинение вот так подтвердится.

Как интересно. Но разберусь со всем этим я чуток попозже, и не один.

— Тогда в следующий раз, когда к вам придут с жалобой на воровство, расследуйте все как следует, — произнес я таким тоном, будто бы поверил в игру коменданта, и тот, облегченно выдохнув, тут же закивал.

— А сейчас меня интересует кое-что другое, — продолжил я, перебив его согласное бормотание. — Комната на третьем этаже, где произошло жертвоприношение, все еще свободна?

Можно было и не спрашивать — в том, что никто туда не заселился, я убедился прежде, чем заглянул в кабинет коменданта.

— Д-да, свободна.

— Распорядитесь, чтобы ее немедленно хорошо отмыли и в целом привели в жилой вид.

— Н-но зачем?

— Скоро узнаете, — и с этими словами я вышел из кабинета.

Кастиан моему появлению обрадовался, но сильно удивленным не казался.

— Ты живучий, Рейн. Живучий, как… даже не знаю, с кем сравнить. Очень живучий, в общем.

— Мне везет, — согласился я, а потом, не отвлекаясь на иное, обрисовал ситуацию с Бинжи.

— И ты хочешь, чтобы мы заняли пустую комнату на третьем этаже, и чтобы он поселился там с нами, потому что наша нынешняя комната слишком тесна даже для двоих, — пробормотал Кастиан, когда я замолчал. — Чтобы спасти Бинжи от воздействия Великого Древнего, если вдруг тот заинтересуется мальчишкой, и чтобы у него появились друзья, и чтобы он перестал ненавидеть людей… Ладно.

— Ладно? — переспросил я недоверчиво. — Я был уверен, что ты будешь спорить.

Но Кастиан лишь махнул рукой.

— У тебя есть чутье. Ситуация не всегда оказывается такой, как ты предполагал, но направление ты выбираешь верное. Так что ладно. Но! Рейн, мы часто говорим о вещах, которые не для посторонних ушей. С этим что делать?