Усадьба толстушки Астрид (СИ) - Грин Агата

Травница нервно почесала свой выдающийся рябой нос, но ее взгляд так и прилип к золотому ренку на столе.

— Так и знала, — прошептала она и сделала обережный жест. — Так и знала…

«Что знала? Что?» – хотелось спросить мне, но я промолчала. И Рябая Уна заговорила снова, быстро, словно торопясь, но довольно тихо:

— Вассы сынка своего единственного всегда баловали, из кожи вон лезли ради него, пыжились вовсю. И в невесты ему богатенькую хотели, или каэрину, чтобы с именем. Когда Тейг привез тебя, жену молодую, Пегги все хвасталась, как им повезло: родичей у тебя нет, кроме старой бабки, а живет бабка в богатой усадьбе, да еще и в Тулахе, как раз где раньше бунтари скрывались и золото свое закапывали.

— Байки, — прокомментировала я.

Действительно, когда Редландию насильно присоединял Ренс, некоторые высокородные бунтовщики объединились против захватчиков и, по слухам, спрятали свои богатства в Тулахском лесу, чтобы они ренцам не достались. Но места, где скрывались якобы бунтовщики, давно уже сто раз прочесаны, и за прошедшие многие десятки лет лес разросся, и шансы найти что-то крайне малы. Барон Даммен как-то даже поведал мне, что в плохие времена и сама Фиона Лорье клады искала. И, естественно, ничего не нашла, потому что клады просто так не теряются.

— Байки или нет, но Пегги при мне с соседкой золото в лесу обсуждала; дескать, уж ее-то сын найдет клад, не пропустит. Ждали они, когда бабка твоя помрет, чтобы усадьбу получить, землю перекопать. Но, видать, не такая уж и богатая усадьба была, да?

— Не такая уж, и никаких кладов, — кивнула я.

— Все равно ж продал он усадьбу и денег выручил. И – фьють! – сразу в город. А в городе деньги-то ой, как быстро улетают… Пегги ворчать стала, что тяжко им сына обеспечивать, одни траты. Жаловалась еще, что обманула их твоя хитрая бабка во всем, а пуще всего – что негодную невесту всучила, которая родить не может. Сказала, что ты все время ревешь после смерти бабки, да и она, Пегги, уже сама не своя. Попросила чего-то для успокоения, чтобы спать ночью. И тогда я стала ей настойку сонную делать.

— Из чего настойка, Уна?

Травница назвала состав, и мое сердце бешено забилось, когда я услышала последний ингредиент: блоховник. Тот самый, о котором упоминала Иннис.

— Я упреждала, и не раз, что настойка сильная, всего по капельке в питье надо добавлять, и то не больше двух раз в седмицу, — продолжила Уна. — И осенью прошлой, когда случилось с тобой это, плохое, я не сразу поняла… Лишь потом, когда тебя поскорее увезли и одним днем забыли, смекнула, что отравить-то тебя выгоднее, чем развод делать в городе… — Женщина замолкла.

Молчала и я, размышляя.

Итак, Пегги Васс, скорее всего, подмешивала ставшей неугодной невестке в еду или питье сонной настойки, о вреде которой знала. А потом упрекала бедную Астрид, какая та толстая, вечно не выспавшаяся, вялая… больная, одним словом. В конце концов организм Астрид бы не выдержал, и она бы умерла, и все вокруг сочли бы это логичным, учитывая, как она выглядела и вела себя. Тейг был бы свободен для новой женитьбы.

— У тебя уверенный вид, ты дала мне золотую монету… Ты изменилась, но так бывает с людьми, которые вдохнули смерти, — сказала Уна осторожно. Она и есть осторожная, но золотой ренк развязал ей язык. — Я ничего не расскажу о том, что ты была у меня. Но и ты, если что, не говори обо мне. Я лишь травница, делаю, что просят.

Понятно. Она боится, что я, решив мстить Вассам, могу зацепить и ее.

— Что ты, Уна? — ответила я. — Меня здесь и не было, правда? Какая-то женщина из ближайшего городка, знакомая знакомой, приехала к тебе сегодня спросить травок, чтобы не беременеть. Да?

— Да, конечно, — она с готовностью кивнула, — дело обычное…

Да уж, обычнее некуда…

***

Я не задержалась у Рябой Уны и покинула деревню; хоть уже и вечерело, не хотелось оставаться на ночь у травницы. Да и знала я, что примерно в двух часах езды от деревни неплохой придорожный трактир – ночевала уже там однажды, когда Вассы везли меня в Кивернесс.

До трактира я доехала без приключений, да там никто не пристал ко мне и проблем никаких не возникло. Переночевав, я двинулась обратно в Кивернесс, и когда вернулась к Рису, он выдохнул с облегчением. Моя поездка не принесла результата: то, что мне рассказала Уна, я знала, в принципе, и так. Мне нужна была хотя бы какая-то мелкая деталь, которая позволила бы сразу, тут же взять Вассов за горло, встряхнуть хорошенечко, напугать, чтобы языки развязать… Но не выгорело.

Тогда я решила сходить к Бринмору; в этот раз слуги графа впустили меня в его дом сразу, без вопросов, почтительно забрали мой плащ у входа, а потом в гостиную провели – какая честь для меня! Хозяин дома как раз был там; он сидел в кресле у окна, и на столике перед ним стоял серебряный поднос со съестным в красивой посуде.

— Мое почтение, Ваше Сиятельство, — поклонилась я. — Извините за внезапный визит, но у меня дело, и я больше не знаю, к кому обратиться.

— А как же Мартин Фэйднесс? — усмехнулся он.

— Вы лучше, — ответила я, имея в виду, что Бринмор деловой человек и если вникает в проблему, то серьезно.

— Естественно, лучше, — произнес граф; хорошая у него самооценка. — Что случилось? — При этом он указал на кресло напротив.

Я подошла к креслу, опустилась на него и вдруг уловила хорошо знакомый аромат; мысли о деле тут же отошли на второй план, и я посмотрела на поднос на столе и его содержимое. И там, в маленькой красивой чашечке, я увидела нечто темное, с пенкой… Это же…

— Хотите кофе? — спросил Бринмор, заметив мой интерес. — Этот напиток делается из зерен деревьев, которые выращивают в Атрии. Весьма вкусен и бодрит.

А то я не знаю!

— Да, я бы хотела попробовать, — застенчиво проговорила я.

Граф дал слуге, стоящему у двери, знак, тот подошел, узнал, что нужно, и удалился. Я же осознала, что слово «кофе» он произнес точно так же, как произносят его в моем родном мире. И не просто в мире – в России. Та самая интонация, один в один… Но как такое возможно, если и ренский язык, и редландский диалект абсолютно ничего общего не имеют с русским?!

— А почему напиток так называется? — спросила я.

— Сами атрийцы, насколько я знаю, называют этот напиток «горьким чаем», но в Сколле, где есть крупный порт и куда обычно и привозят товары из Атрии, местные торговцы называют эти зерна «кофе». Есть у них даже своя кофейная гильдия. В Сколле я и познакомился с этим напитком.

— Кофейная гильдия… — повторила я.

Нет ничего странного, что в этом в мире тоже выращивают кофе и делают из его зерен напиток. Но название… Тем временем, мне принесли мою чашечку кофе, и взяв ее в руки, я изобразила, что впервые пробую кофе. В доме Бринмора его сварили так, как нравится мне – достаточно крепко, но не до сильной горечи; еще и добавили корицы, которая весьма дорога. А уж со сливками… м-м-м…

— Как вкусно, — выдохнула я.

— Моим знакомым женщинам обычно не нравится кофе, — заметил Бринмор.

— А мне да… — отозвалась я, наслаждаясь вкусом кофе и размышляя, кто его здесь «придумал» и распространил, что есть аж целая гильдия. И, главное – кто назвал его так. Мне определенно надо будет как-нибудь съездить в этот город Сколль и наведаться в кофейную гильдию.

— Так что за дело? — спросил Бринмор, в свою очередь допив собственный кофе.

Я опустила пустую уже чашечку на стол и сказала, что наткнулась вчера на бывшего мужа, и он избил моего друга Риса, по совместительству мужа Иннис.

— Избил? Почему? — отчеканил Бринмор, и его глаза блеснули опасно.

— Тейг стал угрожать мне, а когда Рис за меня вступился, избил его так, что лекаря звать пришлось.

— И вы пришли только сейчас? Почему не раньше? — каэр резко поднялся, и мне тоже пришлось встать.

— Я Риса лечила, он же весь избит, — не моргнув глазом, соврала я.

— Встреча с бывшим мужем не была случайно, так?