Игры иерархов (СИ) - Веден

С точки зрения человека, не способного видеть слои силы, Семарес выглядел просто застывшим в середине движения. Все, что он сейчас мог, так это дышать — давление волн не позволяло ему даже пошевелить кончиком мизинца или моргнуть.

— Ты ведь все слышал? — спросил Теаган.

Я кивнул.

— Тогда о чем тут можно говорить?

— Не будь пессимистом. Тема для разговора всегда найдется, — сказал я, но Теаган убежденным не выглядел.

В итоге я создал над Семаресом еще и купол, рассеивающий любые заклинания, и настолько накачал его силой, что тот начал светиться. Против мага с десятью камнями купол мог продержаться от трех до пяти секунд, но мне этого более чем хватило бы, чтобы восстановить до прежнего уровня слои волн. Прежде чем ослабить давление и убрать звуковой барьер, я обратился к Семаресу:

— Вас ведь очень беспокоило, какие у меня планы, особенно на титул да-вира. Если не будете дурить, узнаете. — Потом, правда, мне подумалось, что с магистром стоило бы разговаривать повежливей. Хотя нет, магистр был уже бывшим, так что сойдет. — А убить меня у вас больше не получится.

Когда я ослабил давление, Семарес первым делом осмотрел барьер и явно сделал правильные выводы, поскольку не стал пытаться использовать звуковые заклинания.

— Как ты выжил? — спросил он резко.

— Чудо богини, — отозвался я. В конце концов, кто, кроме меня, знал, что там, в посмертии, я видел, и почему мою душу отпустили назад. — Предлагаю обмен — вы дадите клятву именем Пресветлой Хеймы, что сохраните в тайне всё, что сегодня узнаете от меня и от Теагана, и что не попытаетесь на меня напасть. А я…

— Рейн, зачем? — перебил меня Теаган. — Какой смысл — сейчас? Пусть лучше…

Он не договорил, но и так было понятно. «Пусть лучше и дальше верит, что все делал правильно».

— Я еще ничего точно не решил, — признался я.

Семарес, хмурясь, переводил взгляд с Теагана на меня и обратно. Этот разговор непонятными для него намеками ему определенно не нравился.

— А что ты? — напомнил он. — В обмен на мою клятву — что ты предложишь?

— Я тоже дам клятву ее именем, что в течение всего нашего разговора не произнесу ни слова лжи. Не обещаю отвечать на все вопросы без исключения, но можете быть уверенным — если я что-то скажу, мои слова будут правдивы.

— Согласен, — это Семарес произнес даже прежде, чем я успел договорить.

— Зачем? — повторил Теаган. — Рейн, что ты задумал?

Я растянул губы в подобие улыбки и перевел взгляд с Теагана на моего убийцу.

— Скоро поймешь.

Глава 26

Обмен клятвами прошел без неожиданностей, а потом я, как и обещал, убрал слои своей магии.

Оказавшись на свободе, Семарес покачнулся, но на ногах устоял. И посмотрел на меня с очень задумчивым выражением, явно прикидывая, насколько быстро его убьет клятва, если он её всё же нарушит.

— Не успеете, — сказал я. — На мне сейчас куча щитов.

Потом я посмотрел на Теагана.

— Я частично освобождаю тебя от клятвы молчания. Ты можешь свободно говорить с бывшим магистром Семаресом обо всём, что обо мне знаешь. Но только с ним.

— Клятва молчания? Теаган, во что ты опять влип⁈ — Семарес уставился на племянника.

— Это я влип? А на себя посмотреть не хочешь⁈

Так, если я их не прерву, тут сейчас начнутся семейные разборки.

— Теаган, — позвал я, и тот, явно с усилием проглотив очередную рвавшуюся с языка фразу, согласно кивнул. Семарес, похоже, тоже решил не усугублять.

— Так что там насчет титула да-вира? — спросил он мрачно.

— Этот титул Рейну не нужен, — ответил Теаган намеренно спокойным тоном. Потом бросил на меня быстрый взгляд и криво усмехнулся. — Ему нужна вся Церковь целиком.

Вот ведь… И даже не соврал, но как-то оно прозвучало… слишком подозрительно.

— Что⁈ — воскликнул между тем Семарес.

Еще одна кривая усмешка, которая, впрочем, тут же исчезла с лица Теагана, а потом он произнес уже абсолютно серьезно:

— Рейн — посланник Пресветлой Хеймы.

Наступила пауза. Потом Семарес поднял руку.

— Так, стоп. Ты, племяш, клятву говорить правду не давал. — И он развернулся ко мне, глядя с ожиданием.

— Я посланник Пресветлой Хеймы, — подтвердил я.

Вновь наступила пауза. Семарес сверлил меня взглядом с таким выражением лица, что сразу стало ясно — ждал, что за ложь под клятвой я прямо сейчас упаду замертво. Ждал и ждал, но всё никак не мог дождаться.

Постепенно ожидание сменилось растерянностью. Потом Семарес подошел к письменному столу, выдвинул стул и тяжело на него опустился, как-то сразу показавшись лет на пятнадцать старше.

— Ты веришь, что говоришь правду, — произнес он, обращаясь ко мне, потом перевел взгляд на племянника. — И ты тоже веришь, что он действительно посланник. Что тебя убедило? Хотя нет. Ты, — он опять повернулся ко мне, — рассказывай лучше сам. Раз уж не можешь солгать.

Ну сам так сам. Я пожал плечами, потом огляделся, взял стоящий поблизости стул и сел так, чтобы всех видеть. Теаган поступил так же. Что ж, беседа явно предстояла долгая.

Когда мой рассказ дошел до инициации и до того, что камней у меня то ли пятнадцать, то ли двадцать, Семарес произнес с отчетливой завистью в голосе:

— Такая мощь — и досталась какому-то непонятному мальчишке.

— Повежливей, — велел я, не повышая голоса.

Несколько мгновений мы мерялись взглядами, потом Семарес нехотя проговорил:

— … досталась… юноше… из уважаемого рода.

— Уже лучше, — я кивнул.

О моих видениях во время инициации он выслушал молча, сильно хмурясь, но ничего не сказал.

— О моем чутье на ложь и о том, что со мной говорит Госпожа Магия, вы и так знаете, — сказал я — и замолчал. У меня возникло сильнейшее сомнение, что стоит упоминать о том видении, где Обитель погибла. Теаган был слишком уверен, что, стань о нем известно, его ждало бы лишение титула и заключение в залах Бьяра. Хотя, с другой стороны, Семарес пошел ради племянника на серьезное преступление, а тут всего лишь вариант будущего…

— Это всё, конечно, звучит внушительно, но недостаточно, чтобы тебя пронять, — проговорил между тем бывший магистр, обращаясь к племяннику. — Однако ты ему поверил. И веришь до сих пор. Почему?

Возникла пауза. Потом Теаган вздохнул и повернулся ко мне.

— Скажи ему.

Ну ладно…

— Я видел будущее, — проговорил я неохотно.

— Ты еще и пророк? — недоверчиво уточнил Семарес. — Не многовато ли для одного человека, пусть даже посланника?

Странный вопрос. Мне вот казалось, что не многовато, а скорее маловато — учитывая всё, что предстояло сделать.

— Нет, — сказал я. — И моя сила продолжает расти. Вот недавно я научился проходить сквозь стены.

— Еще и сквозь стены, — повторил Семарес, только сейчас, похоже, вспомнивший о странности моего появления здесь, в запертом изнутри кабинете, в самом охраняемом здании Обители. — Ладно, про стены потом. Что там насчет пророчества?

— Не пророчества, — поправил я его. — Всего лишь вариант будущего. Но теперь оно не случится. Мы не позволим.

— С пророчествами так не работает, — возразил Семарес. — Хочешь или нет, а они сбываются, а попытки избежать предсказанного лишь всё ухудшают.

— Это не пророчество! — повторил я с силой.

Рассказ о воссоздании Инквизиции, о последовавших чистках, о расколе и гражданской войне внутри Церкви Семарес слушал молча, только всё больше мрачнел. Но лишь до тех пор, пока я не начал описывать гибель Теагана и то, как его кровь, пролитая другими иерархами, разрушила Обитель. Тут Семарес вскинулся и уставился на племянника таким пылающим взглядом, что удивительно, как на том ничего не загорелось.

Теаган же всё время моего рассказа сидел, не поднимая глаз, и с таким сосредоточенным видом разглаживал шов на рукаве своей мантии, будто это было сейчас делом первостепенной важности.

— Ты действительно планировал восстановить Инквизицию? — спросил Семарес Теагана, когда я замолчал.