Хроники новуса (СИ) - Сторбаш Н.В.

С очередной сменой передо мной очутился брат Фалдос. Я почти даже не испугался, пообвыкся с другими новусами.

— Что, псина? Возомнил себя равным? Покажи, чему научился! — сказал он с ухмылкой.

Я поднял палку, чтобы провести первый удар, которому научил брат Арнос, шагнул вперед… Бах! Фалдос как-то неуклюже попытался увернуться, выронил оружие и упал на колено. Тут же подскочил обратно, взревел:

— Теперь мой черед!

Он широко замахнулся, и я, гордясь выучкой, защитился и даже шагнул, как надо. Палка противника с треском обрушилась на мою, переломилась посередине, Фалдос резко ткнул обломком мне в ногу и отпрянул назад. А обломок так и остался торчать в моем бедре. Я стоял в растерянности, не зная, что делать, даже свою палку не выронил.

— Радуйся, что ударил не в глаз! — снова ухмыльнулся Фалдос.

— Стой! — рявкнул брат Арнос. — Быстро убрали палки и встали возле стены.

Новусы не видели наш бой с Фалдосом и потому не понимали, что случилось. Они послушно побросали палки в кучу, выстроились, где было сказано, и лишь тогда увидели торчащую из моей ноги деревяшку и кровь, что пачкала чистые полы оружейной.

— Я же сказал, что это не бой, а обучение! Зачем ты ранил его?

— Это вышло случайно, — пожал плечами Фалдос. — Палка переломилась, а я не сразу заметил и ударил… Прошу меня извинить, брат Арнос.

Адептус скрипнул зубами.

— Вы все — вон! Сидеть в кельях вплоть до обеда! Ты, — глянул он на меня, — пойдешь со мной.

Арнос выждал, пока новусы уйдут из оружейной. Кровь всё стекала и стекала вниз, пачкая штаны и заливая башмак. Теперь я боль чувствовал хорошо, и с каждым вздохом она всё сильнее вкручивалась в плоть и кости. Стоять я мог, лишь оперевшись на палку, как на клюку.

Брат адептус подошел, рывком вытащил обломок, подхватил меня под плечо и повел к двери на другой стороне оружейной. Я покосился на раненую ногу, но там, хвала древу Сфирры, из-за крови и обрывков ткани ничего не было видно — просто кровавое пятно.

— Меня теперь выгонят из культа? — спросил я.

— Нет, — отрывисто сказал Арнос. — Раны тут — обычное дело. Не думал, что так рано начнется.

— А за порчу штанов накажут?

— Нет. Но и его тоже.

— Это было неслучайно. Он нарочно упал, чтобы надломить палку.

— В другой раз гляди получше! Если палка треснула, ее положено менять.

И снова эти бесконечные коридоры с наглухо закрытыми дверями, внезапно убегающими вверх или вниз лестницами и неожиданными развилками. Арнос втащил меня по одной из таких лестниц на несколько десятков ступеней вверх и втолкнул в какую-то дверь.

В нос ударила резкая смесь незнакомых запахов: кислый, горький, травяной, смолистый, вонь раскаленного железа и горящего угля… А уж потом я разглядел две широкие лавки, почти потухшие масляные лампы на стенах, длинный стол, что разделял комнату на две половины. Дальняя полностью скрывалась в тенях, свет от ламп туда не доходил.

— Сядь сюда и молчи! — велел брат Арнос и крикнул погромче: — Брат Гримар! Брат Гримар!

— Кто-то умирает? — донесся приглушенный голос из полумрака.

— Нет.

— Тогда жди!

Я сидел и прислушивался к раненой ноге, брат Арнос ходил туда-сюда по комнате и еле слышно бранился, причем чаще там звучало имя Гримара, чем Фалдоса.

Когда кровь перестала течь и уже начала покрываться тонкой коркой, скрипнула дверь, и из темноты вышел тот самый брат Гримар. Я бы назвал его, скорее, дедом Гримаром, летами он как раз годился мне в деды. Неужто он тоже новус или адептус? С виду и не скажешь! Просто потрепанный мужик с обвисшим брюшком, разве что лысый. Лицо его было морщинистым, лоб весь в складках, а голова гладкой и ровной вплоть до самой макушки. К тому же его кожу покрывали неприятные пятна, с ярко-красной окаёмочкой, будто у него какая-то мерзкая хворь. У нас в деревне бы от такого шарахнулись и дальше порога не пустили б.

— Что тут? Ногу подвернул или живот скрутило? — глухо откашлявшись, спросил он.

— Нет, деревяшкой проткнули, — ответил брат Арнос.

— Ну, снимай штаны, брат новус.

Я стянул портки. Брат Гримар сощурил глаз, глянул на рану, но за запекшейся кровью там вряд ли что можно было разглядеть.

— Малец, подлей масла в лампы, темно что-то! И воды принеси.

Я было дернулся, но Арнос надавил на плечо:

— Сиди, это мне сказано.

Когда фитили разгорелись поярче, я разглядел на другой половине комнаты еще одну дверь, откуда Арнос принес масло для ламп и кувшин воды с чистой тряпицей. Брат Гримар плеснул мне на ногу и резко протер рану, я аж зашипел от вновь вспыхнувшей боли.

— Ага. Вижу, что деревяшкой. Вон, занозы остались. Как лечить: быстро или мягко?

— Быстро! — ответил брат Арнос. — Ему никак нельзя отставать.

— Так быстро это и есть отстать. Тебе ли не знать, малец?

Брат Гримар ненадолго отлучился в соседнюю комнату и вернулся с крохотными шипцами и бутылочкой из красного стекла, затем присел возле меня, вытащил из рукава круглое стеклышко, приложил к глазу, ловко зажал его одной бровью и принялся вытаскивать еле заметные занозы из раны.

— Что, Тирос одумался? Начал-таки брать простой люд? — спросил лекарь.

— Нет, этот чудом прошел. Не слыхал разве? Командор пожалел денег крысолову и расплатился печатью, а тот отдал ее первому попавшемся мальчишке.

— Хе-хе-хе, командор — он ведь из торговой братии?

— Оттуда.

— Свезло ему, что в культ попал, иначе быстро бы прогорел. Это надо же! Вместо денег печать подсунуть. Тирос, поди, в ярости был!

— Для того и взял мальчишку. Чтоб наказать командора.

— А ты его, значит, пригрел по старой памяти. Зря. Сам знаешь, Лурик не стерпит.

— Уже, но мальчишка, как видишь, жив пока.

Брат Гримар выпрямился, вынул стеклышко из глаза и отдал бутылочку Арносу.

— Ну, дальше сам. Не люблю я всех этих криков.

Потом перевел взгляд на меня:

— А ты, малец, запомни дорогу сюда, не раз еще пригодится. А лучше никогда не приходи, лечение — оно ведь незадаром идет.

Закрывая за собой дверь, Гримар обернулся и бросил напоследок:

— Арнос, смотри не ошибись, он ведь тебя не простит. Столько лет держался, так стоит ли ради одного мальчишки…

Я слушал их разговор внимательно, только мало что разобрал. Тирос — это вроде магистр культа, а Лурик, судя по всему, командор, причем тоже не из благородных, всего лишь торговец.

— Сейчас будет больно, но ты потерпи и постарайся не кричать. Брат Гримар не любит этого, — сказал Арнос и вылил бутылочку прямо на рану.

Я вцепился руками в край скамьи, сжал зубы и приготовился к боли. Поначалу ничего такого не было, просто в ране поднялась розоватая пена, и там жутко зачесалось. Боль пришла чуть погодя, постепенно усиливаясь. Впрочем, терпеть было можно.

— А брат Гримар… — сквозь зубы спросил я.

— Он sapiens, мудрец. И при том алхимик.

— Алхимик? Что это?

Разговоры помогали отвлечься от боли и от зуда.

— Брат Гримар у нас тут вроде травницы в деревне, только лечит не ромашкой и чистотелом, а особыми зельями и микстурами, которые сам же и варит. Видел пятна? Это у него какое-то хитрое варево вскипело и расплескалось. Хотя алхимик не только для лечения нужен. У нас тут три сильных алхимика. Брат Гримар изучает человеческое тело, хочет сделать такое зелье, чтоб все хвори лечило. Брат Хельдис работает с рудами, камнями, солями, мечтает выковать самый твердый и прочный металл, чтобы меч из того металла мог разрубить всё на свете. Есть еще брат Норик, он тоже хороший алхимик.

— Все алхимики — сапиенсы?

— А иначе никак. Только sapiens могут выпускать свою силу наружу и смешивать ее с зельями или рудами.

Боль начала стихать, а зуд всё никак не проходил.

— Почему брат Гримар сказал, что лечение незадаром? Я должен заплатить ему? Сколько?

Брат Арнос вздохнул:

— До алхимии вы еще нескоро доберетесь. Что ж, придется рассказать. Помнишь, что сила ядра сейчас бродит внутри тебя? Без усилий и терпения она попросту растратится безо всякой пользы?