Я напряглась, посмотрела на Вито. Тот был совершенно невозмутим. Лишь небрежно махнул рукой:
— Нам с герцогиней достаточно общих комнат.
Лакей смутился:
— Прошу простить, ваша светлость. Все более вместительные покои уже заняты, а мы никак не можем допустить, чтобы вы оказались стеснены. Прошу вас, соблаговолите последовать за мной. Так будет гораздо удобнее и вам, и ее светлости.
Вито не намеревался его слушать. Вошел в комнаты и бросил на ходу:
— Распорядитесь как можно скорее доставить сюда весь наш багаж. И поторопитесь с ужином. Мы очень устали с дороги.
Носатый еще какое-то время жался, пытаясь настаивать, но сдался, потому что ничего не мог поделать. Но мне совсем не понравилась эта настойчивость. Моему мужу, кажется, тоже.
Покои состояли из крошечной темной комнаты для прислуги и более просторной, с окном и широкой кроватью. Впрямь тесновато для двоих, но по меркам дворца это был почти невиданный комфорт. Пилар осталась следить за багажом, а Вито, тут же, закрыл дверь, посмотрел на меня и поднес палец к губам, призывая молчать. Он взял подсвечник и принялся осматриваться. С особым вниманием обошел вдоль стен, наблюдая за пламенем. Проверил панели, заглянул за гобелен. Наконец, вернул подсвечник на каминную полку.
— На первый взгляд, ничего. Но никто не поручится — это королевский дворец…
Я с трудом сглотнула. Именно сейчас я остро осознала, что, совершила большую ошибку. Я должна была все рассказать. Все, как есть. Сразу же, как только Вито сообщил о невиданном королевском радушии. Когда стало предельно ясно, что дело приобретает дурной оборот. Рассказать о проклятом посланнике, о подарке. О своем даре. И о предостережении, оставленном мамой. Он должен все знать. Он имеет право. Но действия моего мужа были достаточно красноречивы: откровенничать в этих стенах — не самое лучшее решение. Значит, дождаться утра и выйти в сад. Но теперь это ожидание казалось слишком долгим. Почти бесконечным.
Я окинула взглядом комнату. Подошла к Вито, прошептала:
— А зеркала? Здесь есть зеркала?
Он задумчиво покачал головой:
— Я не заметил.
Я сама прошлась вдоль стен, внимательно осматриваясь. Зеркал, действительно, не было. Но это натолкнуло на мысль. Я подошла ближе, стараясь говорить, как можно тише:
— Как ты думаешь, среди придворных дам есть ведьмы? Например, на службе у короля. Такое может быть?
Вито настороженно посмотрел на меня:
— Почему ты об этом спрашиваешь?
Я пожала плечами, стараясь скрыть замешательство.
— Не знаю… просто подумалось. До встречи с твоей матушкой я никогда не видела настоящую ведьму. В народе ходили лишь пустые разговоры. Признаться, я была почти уверена, что все это просто старые легенды. Теперь смотрю иначе. При дворе столько женщин из древних семей… Ведь глупо было бы этим не воспользоваться. Это же очевидно.
Вито напряженно молчал, думая о чем-то своем. Наконец, повел бровями:
— Я не знаю, что тебе ответить. Я могу судить лишь по собственной матери. Не думаю, что она согласилась бы передать свой дар в услужение. Пусть даже самому королю. И не могу поручиться, что есть та, кто это сделает.
Я опустила голову. Похоже, он был прав. Разве можно чем-то прельстить ведьму? А заставить? Если бы я хоть как-нибудь сносно владела своей магией, разве бы боялась здесь чего-то или кого-то? Да даже самого короля?
В дверь постучали, и я вздрогнула:
— Входи.
Протиснулась Пилар, как-то нелепо поклонилась, глядя то на Вито, то на меня. Она была бледной и растерянной.
В груди замерло.
— Что случилось?
Та облизала губы:
— Сеньора, доставили багаж.
Я кивнула:
— Прекрасно. Разбирай.
Но Пилар все так же мялась у двери, и я понимала по ее лицу, что случилось что-то неприятное. Я сглотнула:
— Что?
Она вытерла ладони о передник:
— Барышня… кажется, сундуки были вскрыты.
Глава 48
Мы с Вито переглянулись. Он пристально посмотрел на Пилар:
— Все сундуки вскрыты?
Та пожала плечами:
— Не могу утверждать, сеньор.
— Что-то пропало?
Служанка помедлила мгновение, потом покачала головой:
— На первый взгляд, все на месте. Драгоценности были при мне, я не выпускала шкатулку из рук. За это можете не волноваться, сеньор.
Он кивнул:
— Если что-то обнаружится, немедленно доложишь.
— Слушаюсь.
Пилар вышла, а я тяжело опустилась на обитый гобеленом стул. В голове гудело. Я готова была расплакаться от обиды на саму себя. Почему я не рассказала все своему мужу раньше? Почему? Потому что не доверяла… Совсем. Даже после его ужасного признания старалась отстраниться. Но лишь потому, что он сам отстранялся от меня, отталкивал. Я не хотела навязываться. Мы изо всех сил старались быть чужими. Но я по-детски наивно мечтала, что признаюсь тогда, когда точно буду знать, что смогу ему помочь. И все мигом преобразится, как в сказке…
Но эта дорога очень многое изменила. Вито словно позволил посмотреть на себя иначе. И я очень надеялась, что и на меня он смог посмотреть другими глазами. Мы разыгрывали перед другими людьми пьесу, в которую немножко поверили сами. Мне очень хотелось так думать. Его взгляд не мог так лгать. А теперь…
Я смотрела на Вито и понимала, что сейчас в этом огромном чужом дворце мы были совсем одни. И доверять могли лишь друг другу. И никому больше. И теперь тянуть с откровениями до утра казалось полным безумием. Кто знает, что может случиться за эту ночь. Боже, что я наделала!
Я посмотрела на мужа. Он был мрачен и напряжен, снова обратившись в безупречную ледышку. Я не видела его таким с зимы. Он стоял у окна и вглядывался в расцвеченную факелами ночь. Развернулся ко мне:
— Это наверняка негодные лакеи, дорогая. Решили воспользоваться праздничной суматохой. Их надо найти и высечь, как следует. Разумеется, если они ничего не украли.
Я с удивлением смотрела на него:
— Ты так думаешь?
Он даже фыркнул:
— Разумеется. Что еще делать с негодными лакеями? Наказать и выгнать прочь. А если украли — отрубить руки.
Я не сразу поняла, что он назвал меня «дорогой». Мой муж делал это только прилюдно — наедине такой спектакль уже не имел смысла. Но кроме нас сейчас в комнате никого не было. Неужели он подозревает, что нас, все же, подслушивают?
Вито усмехнулся:
— Его величество даровал нам двести тысяч. Не намеревается же он теперь взыскать эту сумму нашим нижним бельем?! Какая глупость!
Да, звучало предельно глупо. Я вскинула голову:
— Да, вероятно ты прав. Дурные слуги могут завестись во всяком доме.
Версия с лакеями, конечно, была возможна, но выглядела так себе. Лакеи дорожат своим местом, тем более, в королевском дворце. И если и сделают нечто подобное, то только по приказу. Но что искать в наших вещах? Драгоценности? Нет, глупости. На ум приходила лишь одна вещь, которая стоила подобного обыска — мое магическое зеркало. И лишь одно имя — герцог Трастамара. И теперь я холодела от одной только мысли, что рано или поздно с ним придется обязательно столкнуться. И что тогда?
После ужина Вито пригласил меня осмотреть дворцовый парк. Будто почувствовал, что нам надо поговорить, не опасаясь чужих ушей. Время уже приближалось к полуночи, и я искренне надеялась найти там настоящее уединение. Но надежды были напрасными.
Кажется, двор никогда не спал. Парк полыхал от факелов, словно зарево пожара. Отовсюду раздавались голоса и смех. Мы направлялись к одному из павильонов, но по дороге приходилось останавливаться едва ли не через каждый шаг, чтобы с кем-то раскланяться. Наконец, мы свернули на одну из боковых дорожек и укрылись под сенью искусно обстриженного ясеня.
Я облизала губы, не понимая, как начать:
— Нам нужно поговорить. Это очень важно.
Вито кивнул:
— Я это понял. Но для начала послушай меня. Все складывается хуже, чем я думал. В комнатах небезопасно — помни об этом каждую минуту. Сейчас за нами тоже следят. Я не возьмусь даже предполагать, что будет дальше. Ясно только одно: покинуть дворец без позволения короля мы не сможем.
