Наследница чужих богов
Пролог
Крики женщин, плач детей, стоны, бранная речь эхом отбивались от каменных сводов обветшалого храма. Степняки не обращали внимания на мольбы пленников, продолжая сортировать товар. Детей вырывали из рук голосящих матерей, придирчиво осматривали, делили по нескольким группам. И когда очередной малыш или подросток оказывался в последней, отбракованной, повторялась страшная картина: вопль матери, короткий всхлип ребенка, тишина.
Кайя не смотрела вниз. Не могла. С каждым новым криком она сильнее вжималась в стену, уже не чувствуя проникавшего в тело холода. В ногах который час, сжавшись, лежала служанка Самира. Немолодая женщина заткнула уши ладонями, давно закрыв глаза. Чуть поодаль, в похожей на нишу, в которой пряталась сама Кайя, расположился второй слуга — Харим. Он, в отличие от нее, практически не отрывался от происходящего внизу.
На испещренном морщинками лице застыло напряжение.
— Это моя вина… — Харим почувствовал прямой взгляд, обернулся.
Она быстро приложила палец к губам.
— Нельзя было сюда приходить.
— Замолчи! — Кайя почти прошипела. — Ты нас выдашь!
Ему хватило ума прикусить язык. Харим был практически того же возраста, что и Кайя. Бывший дозорный, матерый, закаленный, повидавший немало и убивавший сам. Но сейчас бессмысленная резня в стенах храма сказывалось на нем не меньше, чем на женщинах.
Слуга нырнул обратно в тень и Кайя отвернулась. Так хотелось последовать примеру Самиры, тоже заткнуть уши, но лишь усилием воли ей приходилось сохранять видимость спокойствия. Степняки тем временем принялись за взрослых. Мужчин среди пленников было немного и ими занялись в первую очередь. А вот женщинам уделили больше времени, отбирая теперь не только крепких, но и себе по вкусу. Плач несчастных не утихал.
Кайя просила Всевышнего, чтобы все поскорее закончилось. Лишь бы эти кочевые работорговцы не стали тут лагерем. Руины Верны, старейшего города на Левааре, где они сегодня утром случайно столкнулись со степняками, находились в трех часах пути от их поселения. Планета кишела бандами разных мастей, но в этих краях преступники не появлялись давно. Суровый засушливый климат вернской пустоши отпугивал даже таких. Потому, когда многочисленный отряд внезапно въехал на храмовую площадь, Кайя и ее слуги растерялись.
Троица успела спрятаться на последнем открытом ярусе храма до того, как преступники расположились внизу, но как выбраться, что их ждет снаружи, она не знала. Еще одно не давало покоя — лошади. Они оставили их недалеко от храма, внутри одного из полуразрушенных строений комплекса. Здание стояло на виду. Если степняки задержатся, рано или поздно они найдут осёдланных гнедых и поймут, что помимо них, тут есть кто-то еще.
Харим тихо заметил:
— Собираются.
Степняки действительно поспешно выталкивали людей наружу, заканчивали снимать с мертвецов нехитрый скарб, оставив трупы лежать в пыли.
Кайя отвела руки служанки, чтобы она ее слышала.
— Они уходят.
— Госпожа моя… — простонала Самира.
— Будь готова.
Дождавшись, пока седовласая женщина кивнет в ответ, она отстранилась. Прикрыла глаза.
Решение с зарей уехать на вернскую пустошь теперь виделось ей под иным углом: слабый, импульсивный поступок. А ведь покойный отец незадолго перед смертью вынудил дать обещание ни во что не вмешиваться, не искать свое прошлое. Словно чувствовал, осталось ему недолго.
И что? Не прошло месяца после похорон, как она нарушила слово.
От мыслей про отца сдавило грудь, глаза защипало. Ей не хватало этого упрямого, молчаливого старика. Кайя жалела, что о многом не успела с ним поговорить, не сказала главного, не поблагодарила за доброту, щедрость, за то, что спас, выходил, а ведь она даже не была ему родной. Их ничего не связывало, ни родство, ни племенные узы. Отец принадлежал к старинному хавирскому дому, а вот Кайя…
Ей не повезло родиться леваркой.
…
Раздавшийся скрежет камня привел в чувства. Кайя обернулась на шум. Харим еще больше отступил в тень, почти срастаясь с ней. Она заметила, как массивный, старательно отёсанный кирпич медленно покидает гнездо. Кладка, на которую до того опирался слуга, кренилась вперед. Доли секунды ничего не происходило, но потом первый кирпич высвободился из многовекового звена и предательски рухнул вниз. Миг, и за ним уже летели остальные. Небольшой участок перил обрушился, подняв утроенный эхом шум.
Кайя оставила свое убежище, успев оттянуть от края и Самиру. Харим тоже отскочил. Втроем они стояли, стараясь не дышать, как будто дыхание могло быть громче того, что только что произошло.
— Пронесло, — с облегчением выдохнул Харим.
Она смерила его гневным взглядом и подтолкнула служанку.
— Давай, Самира. Надо уходить!
Харим спускался первым, держа наперевес прихваченное ружье. Примитивное, механическое. Но Кайя была рада и этому. Свое оружие она забыла в седельной сумке.
Втроем они миновали все ярусы, оказавшись посреди недавней бойни. Здесь несло кровью, потом, испражнениями и еще чем-то неуловимым, леденящим. Кайе подумалось, что так может пахнуть страх. В подтверждение ее мыслей Самира заскулила.
— Да возьми ты себя в руки!
Кайя дернула служанку за плечи, но та продолжала стонать. Глаза несчастной лихорадочно бегали по телам убитых, седая голова болталась из стороны в сторону, из рта долетали все более неконтролируемые всхлипы. Она даже хотела отвесить пощечину, но вовремя вспомнила про слабое здоровье служанки. Еще немного и сердце женщины может не выдержать.
Прекратив попытки привести ее в чувства, Кайя обхватила Самиру за талию, одну руку перекинула через плечо и поволокла служанку на себе. Снаружи у в хода в храм обнаружились еще несколько трупов, но самих степняков слышно не было.
— Давай вместе.
Харим закинул ружье за спину. Вдвоем они насколько это возможно быстро протащили Самиру через храмовую площадь. Приблизившись к постройке, где их ждали лошади, слуга оставил женщин и сам зашёл внутрь. Почти сразу из оконного проема показалась его голова.
— Скорее!
Втащив служанку, Кайя усадила ту у стены и поспешила к лошадям. Стреноженные гнедые ржали, закидывали морды. Беспокойство людей передалось животным и те непослушно топтались на месте. Когда с лошадьми было покончено, она помогла Хариму поднять Самиру. Немолодая женщина окончательно сдала и едва держалась в седле.
— Поедешь с ней!
Ответить слуга не успел.
В проеме, где когда-то находилась дверь, стояли трое. Рослые, с обветренными лицами, с горящими злобой глазами. У двоих в руках были ружья.
Харим опомнился раньше всех. Схватил подвернувшийся под руку булыжник и метнул. Не разобрать, куда попал. Сцепился со вторым.
Кайя замешкалась. Последний из нападавших вскинул на нее ружье, но она вовремя отскочила. Пуля прошла рядом, опалив спину раскаленным воздухом, заставляя встать, обернуться.
Степняк возился с оружием, пытаясь перезарядить. Кайя выхватила нагрудный короткий нож и по самую рукоять вогнала в бедро преступника. Тот вскрикнул, завертелся. Она попалась в тески его рук. Почти сразу они повалились. Мужчина придавил ее к земле, одной рукой заведя кисти вверх, второй обхватив горло. Грязные пальцы сомкнулись, но раскат выстрела бросил кочевника вперед.
Кайя выползла из-под обмякшего тела, осмотревшись. Самиру, так и сидящую верхом, она заметила в дальнем углу. Женщина всем телом прижималась к спине животного, всхлипывала, но, кажется, была цела. Харим полулежал чуть дальше, все еще направляя дымящийся ствол в сторону Кайи. Он тяжело дышал.
— Ранен?
Слуга отрицательно мотнул головой и Кайя помогла ему подняться. Слишком поздно они заметили, как первый из степняков, тот, кого Харим вырубил камнем, на четвереньках выползает из здания. Оказавшись на улице, преступник поднялся и, крича, побежал на площадь.
