Наследница чужих богов (СИ) - Погорелова Галина

Собеседник смерил суровым взглядом, явно давая понять, что не намерен более вникать в ее страхи.

— Ритуал Посвящения ничем ему не поможет. Ал-шаир не сумеет пройти его до конца, в том тебе мое слово.

Черные с красным отливом глаза на миг ядовито сверкнули темнотой.

— Он просто не выживет.

…

…

…

Возвратившись к себе, Рэм прошел в кабинет и занял место перед длинным с идеально ровным ониксовым покрытием столом. Убавил освещение до минимального режима, почти отдав комнату ночи. Отбил пальцами короткую команду. Над поверхностью открылась голограмма из собранных Кираном отчетов, что галеат подготовил к завтрашнему заседанию Совета.

Рэм поспешно просматривал доклад за докладом, стараясь побыстрее покончить с рутиной и отправиться спать. Сон редко требовался высшим диарам. Он же мог обходиться без него неделями, но после сегодняшнего дня нуждался в восстановлении.

Попытавшись вновь вникнуть в смысл только что прочитанного документа, сводок по состоянию дел в третьей системе халифата, Рэм отбросил голограмму в сторону. Строчки, графики и изображения расплывались перед глазами. Мысли путались от усталости. Умение концентрировать внимание, настраиваться на любую из задач, всегда оставалось одной из сильных сторон ал-шаира. Но сегодня он был сам не свой. Состояние Мириам, пусть и ненадолго, выбило почву из-под ног, Рэм поверил, нет, наконец-то понял, что может ее потерять. Никогда прежде у нее не случалось настолько серьёзного приступа. Хватало практик лекаря, что самостоятельно справлялся с недугом сестры последние два года, с того момента, как дефект проявился в полной мере. Но, начавшийся днем ранее приступ, многократно превосходил все предыдущие. Мириам буквально разрывало на части, энергия искрила по нервам, бурлила невидимой скопившейся гнилью, искала выход и не находила. Изводила дикой болью.

Лекарь не мог ей помочь. Да и никто не смог бы, разве что Даарон. Помощь брата не помешала бы, но Рэм из гордости, скорее неуместного упрямства, не стал к нему обращаться. Все взял на себя. Выстоял. Сегодня через него прошло столько испорченной силы, которой, пожалуй, хватило бы чтобы ненадолго разбудить угасающую звезду. Остатки прогнившей энергии еще отравляли его собственное тело, влияли на мысли, не давали собраться.

Рэм тряхнул головой, посмотрев сквозь голограмму на темно-кобальтовую стену, ту самую, с обратной стороны которой крепилось испорченное панно со звёздной картой Диарского халифата. Взгляд остановился. Застыл. Лишь волей не шел дальше, за пределы слишком ненадёжной толстой каменной кладки. Препятствие не в счет для того, кто способен видеть и без привычного зрения. Видеть так ярко, спектром оттенков, эмоций, незримых материй.

Он зажмурился, но образ вспыльчивой степнячки навязчиво лез в мысли. Подобно все той же отравленной силе, наполнял вены едва уловимым запахом степных трав от ее волос, свежестью сбившегося дыхания, свечением бледной кожи в темноте, нежный вкус которой током пробивал уставшие мышцы.

Ироничная ухмылка коснулась его лица.

Кто кого подчиняет? И кто еще с кем играет?

Он запустил повторную команду, открывая следующий пакет с докладами теперь по четвертой системе, но вместо того, чтобы заняться работой, резко смахнул со стола все голограммы. Уже с раздражением уставился на стену. Кайя еще не спала, он чувствовал. В последние дни он вообще слишком остро ее чувствовал. Все же давала о себе знать скверна ее крови, которую он теперь ощущал еще в большей степени, чем саму Кайю. Но сейчас его тянуло именно к ней.

Рэм подавил порыв встать, вернуться в ее покои, чтобы заставить молчать не только строптивую степнячку, но и собственный разум. Не видеть чужие мысли, лишь ощущать их течение, которое никогда не врет. И более не слышать протест ни в ее словах, ни в движениях. Подчинить руками, не силой. А после, вопреки всему, сделать эту женщину своей. С грубой нежностью, бережно. Забыться в своем желании и заставить ее чувствовать то же самое.

Узнать ее… Не так. Не вторгаясь в мысли. Не касаясь скверны.

Иначе. Через ее доверие, которого он не заслуживал сейчас и уже вряд ли сумеет заслужить. Только не после того, что он с ней сделает. Что уже сделал…

Рэм устало выдохнул.

Пройдясь по панели пальцами, нашел старый отчет, составленный галеатом почти три месяца назад. Запустил голограмму, увеличивая до масштабов кабинета. Объемная реалистичная картинка расплылась по комнате, захватив все помещение темнотой космоса, показывая масштабированную звездную карту сектора вокруг Меодана.

Он заставил себя осмотреться. Может быть, правда охладит голову, напомнит, зачем ему пришлось ввязаться во все это, привести эту женщину в собственный дом.

Систему с одноименной планетой-столицей Меодан Рэм нашел не столько по памяти, сколько по окружающей ее пустоте. Мысленно сравнил увиденное с тем панно, проводя параллели. Художник стремился показать единство всех систем халифата, распределив их вокруг Меодана, как планеты вокруг солнца. Но в действительности системы находились друг от друга на значительном расстоянии, хоть и в одном секторе. По насмешке судьбы ближе всего к Меодану располагался Леваар. Он и был первой пустотой. Чуть в стороне лежала Анаи-Хантен, а далее необитаемая, никогда не знавшая жизни система, но также пораженная скверной. Проведи условные орбиты Меодана и на каждой окажется своя пустота. Некоторые системы лишь частично брошенные, некоторые оставленные навсегда, были и такие, само нахождение возле которых уже грозило последствиями.

И все они кольцами вились вокруг Меодана, словно зажимали в тиски, сдавливали, отрезали от остального мира. Смотрели на его Родину пустыми глазницами, молча обещая познать такую же участь, испробовать на себе гнев ваар.

Не став уменьшать голограмму, Рэм выключил транслятор. Надолго задумался.

Рассказывая Кайе о культе божеств ее народа — ваар, он о многом умолчал. Не сказал и десятой части. Диарский халифат, как и страны содружеств, выступили против культа, Леваар был захвачен в короткое время и занял место погибшей системы Анаи-Хантен, став пятой, войдя в состав халифата, но Рэм не решил нужным говорить о том, что на этом история культа не закончилась. Сохранились последователи ваар, их учение, темные практики. Им пришлось затаиться, уйти в тень, но за пятнадцать веков их так и не удалось искоренить полностью.

И среди приспешников культа также встречались отмеченные старой кровью. Кайя вовсе не была последней из себе подобных, разве только на Левааре. Но, чем она точно выделялась, так это унаследованными редкими способностями влиять на состояние реальности.

То, что сама леварка нисколько не понимала собственной силы, того, как ею пользоваться, было только на руку Рэму, как и наивность женщины. В противном случае он вряд ли сумел бы так легко, всего за несколько дней найти подход к скверне в ее крови. Подготовить.

Мысли о скором будущем немного перебили влечение, но близость женщины, стоило лишь представить ее спящей, вернула раздражение. Зачем только он позволил себе к ней прикоснуться, пустить по венам отравляющий зависимостью дурман ее гладкой кожи. Эта сладость все еще играла на губах, ударяла в голову не хуже собственной силы, пьянила. И как теперь от нее отказаться, забыть ее яд? Отдать на смерть, прогнать из своей жизни, даже просто причинить боль, использовать?

Как о ней не думать?

Рэм поднялся, все же оторвав взгляд от стены напротив. Быстро прошел в гардероб и практически не разбирая, выудил первый попавшийся комплект. Спешно оделся. Ни о каком сне не могло быть и речи. Здесь он точно не сможет восстановить ни тело, ни тем более разум. Нужно уйти, хоть ненадолго побыть вдали, пока отрава Мириам не оставит его окончательно.

Прежде чем покинуть дом, ал-шаир отпустил энергию в сторону покоев сестры. Проверил ее состояние, быстро убедившись, что с ней все в порядке. Сестра крепко спала, обхватив тонкими смуглыми ручками большую подушку, совсем как в детстве. Худенькая, вымотанная не меньше него, такая беззащитная. Его маленькая Мириам.