Дети Галактики (СИ) - Батыршин Борис

На миг показалось, что кольчатое тулово раздуется от внутреннего взрыва, разбызгается отвратительными клочьями по стенам тоннеля. Но ничего подобного не случилось — тварь конвульсивно изогнулась и пропала так же внезапно, как и возникла, оставив после себя тучу пыли, поднятую судорожными сокращениями кольчатого тела. В нём, как в густом тумане, увязли лучи фонарей, и неясно было, куда делся олгой-хорхой — нырнул в не замеченное раньше боковое ответвление, стремительно закопался в песок или попросту удрал за поворот. Серёже казалось, что в тоннеле осталось только биение его сердца — частое громкое, как аварийный колокол, отскакивающее от каменных стен, резонирующее в прозрачном шаре гермошлема…

Он выключил фонарь; спутница последовала его примеру, и они некоторое время всматривались в глубину тоннеля, стараясь уловить загадочные лиловые отсветы. Бесполезно — тьма поглотила каждый квант света, каждое, самое ничтожное колебание воздуха, и без того почти не способного проводить звуки. Серёжино воображение уже рисовало в глубине тоннеля извивающееся кольчатое тело, бесшумно, неотвратимо приближающееся к незваным гостям. Вот, сейчас, ещё несколько метров — и червь поднимет свою безглазую башку, затлеют на кончиках отростков-антенн зловещие огоньки, и…

Фонарь щёлкнул, два столба ярко-белого света продырявили чернильный мрак. Пыль успела слегка осесть, и хоть пылинки по-прежнему танцевали в лучах фонарей, и Серёжа шагнул вперёд.

— Ты куда? — всполошилась Татьяна. Она стояла у него за спиной, прижавшись к стене тоннеля, словно стараясь слиться с шершавым камнем — Может, лучше вернёмся? Свяжемся с нашими, попросим помощи…

— У них поломка, забыла? — голос Серёжи внезапно охрип, слова драли горло, как будто он наглотался марсианской пыли. — И потом, сколько им сюда добираться, часа три? А нам что, сидеть тут и ждать?

Татьяна пошевелилась, отлипая от стены. Круг света её фонаря заплясал по стенам.

— А если эти твари снова повылезают? Сколько их ещё тут может быть?

Вместо ответа Серёжа продемонстрировал мортирку, заряженную на этот раз, боевой, а не осветительной гранатой.

— Повылезают — встретим. — тяжесть оружия придавала уверенности в себе. — Только это вряд ли. Тоннель узкий, наверняка сбежавший червяк распугал всех своих сородичей… если они тут есть, конечно. Давай вот что: пройдём ещё немного по тоннелю, заглянем за поворот, тогда и решим, что делать дальше…

Он шагнул вперёд. Круг света на дальней стене тоннеля скользнул вбок, зацепив краем кучу камней, и в ответ там что-то блеснуло, будто в слое песка и щебня прятались осколки стекла. Серёжа замер, пошарил лучом — стеклянный блеск повторился, уже гораздо ярче, отбрасывая блики на низкий потолок и стены тоннеля.

— Тань, держись шагах в пяти за мной, хорошо? — попросил он. — Там что-то есть, надо глянуть…

И, выставив перед собой мортирку, очень медленно двинулся навстречу подозрительному блеску.

— Это наш? — Татьяна вцепилась в его рукав — так крепко, что Серёжа через перчатку и плотную ткань гермокостюма почувствовал, как дрожит её рука.

— Наш, кто же ещё, не марсианин же? Видишь, в чём он?

Тело, наполовину засыпанное песком, действительно было облачено в вакуум-скафандр, изготовленный на Земле

— Откуда он тут взялся? Не слышала, чтобы на Марсе кто-то пропадал. Разве что Боб Доусон, который три месяца назад провалился в каверну на базе Берроуз… но ведь его нашли?

Забрала их шлемов соприкасались, позволяя переговариваться без помощи радио.

— Да, нашли, и его самого, и бульдозер. Вытащили тело и отправили на Землю. Но этот точно не с Марса — скафандр-то лунного типа. Сейчас, погоди…

Он опустился на колени. Лицо за расколотым забралом было тёмно-коричневым, ссохшимся, истлевшая кожа складками обтягивала лицевые кости, между пергаментных губ виднелись почерневшие зубы. На правой стороне нагрудного панциря была прикреплена табличка с надписью латиницей и русскими буквами. Сережа провёл по табличке пальцами, стирая толстый слой пыли.

— Поль Опиньяк. — прочёл он. — Один из тех, что пропал в Море Спокойствия.

— Француз? — девушка недоумённо нахмурилась. — А почему у него… это?

И показала на звёздно-полосатый шеврон на рукаве скафандра.

— Это же «Мун-Хауберг», американская модель. Опиньяк прибыл на Луну вместе с американцами, на «Аполлоне-22», вот и надел американский скафандр.

— Значит он тут… уже сколько?

— Пять лет… нет, даже больше. Миссия «Лунный город» была в семьдесят шестом году… или в семьдесят седьмом?

— Я тогда ещё в школе училась. — Татьяна перешла на шёпот, и Серёжа почти перестал её слышать. — Но хорошо помню, как об этом сообщили. Дело было в середине учебного дня; кто-то распахнул дверь класса и крикнул: «космонавты на Луне погибли!» Мы высыпали в рекреацию — там, под потолком висел громкоговоритель, и мы слушали по нему сообщение. Девчонки плакали, я тоже разревелась…

«Аполлон-22» прилунился в полукилометре от посадочного модуля нашей «Селены-5» — медленно сказал Серёжа. — Участники миссии стали устанавливать сборный жилой купол — он должен был стать основой постоянной базы — а Опиньяк вместе с нашим Бабенко и американцем Майклом Стражински отправились на «лунном багги» к северо-восточному склону кратера. Предыдущая экспедиция обнаружила там большую каверну со следами водяного льда, потому и решено было поставить базу именно там.

— Это та база, которая нынешний «Ловелл»? — так же, шёпотом спросила Татьяна.

— Да. Бабенко и Опиньяк стали расставлять приборы, а Стражински занялся проверкой батарей багги — по дороге она барахлила. И не увидел, как склон, под которым работали его спутники, дрогнул, сдвинулся, и осыпавшиеся камни накрыли их обоих. Стражински кинулся туда — искать, откапывать, спасать — но быстро понял, что в одиночку он ничего сделать не сможет. Место катастрофы затянуло клубами пыли, искать без приборов, без специального оборудования нечего было и думать. Тогда он вернулся к куполу, и руководитель миссии, Сергей Анохин, организовал поиски. Пропавших космонавтов они не нашли — зато выкопали из-под завала «звёздный обруч». Учёные сделали единственно возможный вывод: Бабенко и Опиньяк какими-то своими действиями его активировали, и всплеск тахионного зеркала затянул их обоих в возникшую «червоточину».

— … и забросила сюда, прямиком к олгой-хорхоям. — закончила Татьяна. — А где же тогда второй космонавт?

Серёжа попробовал пожать плечами. Получилось так себе.

— Понятия не имею. Может, свернул в другой тоннель, их тут наверняка полно. А может ему не так повезло, как Опиньяку, и он выбрался наружу из пещеры…

— Опиньяку, по твоему повезло? — она едва не поперхнулась от возмущения. — Ты это называешь везением?

И показала на мумифицированное лицо за расколотым забралом «Мун Хауберга».

— Конечно! Представь, что испытал Бабенко, когда вышел из пещеры и понял, где оказался! И осознал, что надежды на спасение никакой — на Марсе тогда не было ни людей, ни баз, даже временных, даже на орбите висели только автоматические зонды. И даже если ему удалось бы как-то передать через них сигнал на Землю — что, между прочим, технически невозможно! — помощь всё равно не пришлабы….

— Ужас какой… — Татьяна сделала попытку схватиться ладонями за щёки, но помешало прозрачное забрало «Снегиря». — Я прямо вижу, как он сидел на камне там, у входа, и ждал неизвестно чего…

— Как раз известно. — буркнул Серёжа. Нарисованная напарницей картина угнетала. — Воздуха в баллонах у него оставалось примерно на полчаса, может немного больше, вот он и ждал, когда он закончится. По мне, так лучше самому открыть забрало — чтобы уж сразу, не мучиться ожиданием.

— Дурак… — Татьяна стукнула его кулаком по плечу. — Даже думать о таком не смей! А Бабенко обязательно нужно найти — неважно, здесь, в пещере, или снаружи. Не мог же он пропасть бесследно?