— И где сейчас этот камердинер?
— Уже улетел… на Орхидею.
— Не дадите мне его реквизитов? Очень хочется пообщаться.
Я успешно отмахнулся от попыток баронессы оставить меня у неё в гостях, вышел к всё ещё ожидавшей меня Октавии.
— Господин рыцарь, — тихо затараторила она, пока мы покидали поместье, — ваш отказ выглядит неразумным: уже давно установлено, что женщины в подавленном состоянии, потерявшие близкого человека, к тому же человека, с которым были проблемы в отношениях, гораздо более склонны к случайным половым связям, а у вас давно не было соития, поэтому…
Как же я иногда удивляюсь степени её циничности! Ну, она кровь от крови Империи, а любая огромная государственная машина может работать только если она умеет быть циничной, когда это требуется для выживания.
Сейчас это для выживания точно не требовалось.
— Октавия, не совершай соитие с моим мозгом, пожалуйста, — прервал я её нравоучения.
Мы погрузились в «Скотинку» и направился домой, к Королёв.
Младшему камрединеру позвонил уже дома, по квантовой связи. Парень, одного со мной биологического возраста, смуглокожий, с хитрым разрезом глаз — ответил почти сразу.
— Да, мне уже сообщили. Очень грустная история. Мы можем переоформить заявку на тендер. Я буду ответственным.
— Вот как? — я прищурился.
— Да. Напрямую, не через Валентина… вернее, не через наследницу. Или можете нам сразу отказать. Как посчитаете нужным. Возможно, так будет всем проще.
Как-то очень легко он ответил. Если цель была — перехватить тендер, избавиться от посредника в лице Меркурьева — он бы точно не стал говорить «как посчитаете нужным». Сам бы первый мне позвонил, да ещё и уговаривал, и цену указал ниже…
Возможно, для этого «Унагана» проект моего мегазавода — самый маленький заказ в галактике. Возможно, дешевле будет отказаться, чем всё переоформлять и искать нового прораба, знакомого с местностью — кто знает этот сверхкрупный бизнес? Но это уже совсем другая история.
В общем, яснее не становится. Ещё и Крестовские эти.
Ну, с этим я быстро разберусь.
— Вова, — приказал я через коммуникатор. — На завтрак ко мне, пожалуйста, загляни.
— Прямо во дворец.
— Прямо во дворец.
Во внутреннем дворике, в тени тамарисков, примерно на том месте, где когда-то давно лежал истлевший скелет кисубака, а теперь был уютный чайный столик для утренних завтраков на свежем воздухе — сидели мы трое. Я, Потёмкин и Крестовский-младший.
И тот уже прекрасно понял, что за допрос будет сейчас.
— Скажи-ка мне, друг, а что именно за тёрки были у твоего папаши с Меркурьевым? Из-за биатлона?
— Из-за него тёрок точно никаких не было, — покачал головой Владимир. — Было честное — ну, насколько это возможно — соревнование.
— Но бомбы на маршруте твой отец подкладывал. Я это помню.
— Так ведь… традиция! — ухмыльнулся Владимир. — По всем окрестным системам про наш биатлон знают только потому, что в нём есть шанс реально убиться насмерть.
— Ладно, — кивнул я. — А что тогда по поводу недвижимости?
— У Меркурьева большие наделы в болотном поясе. Около двух миллионов гектар. Самый плодородный участок. И свободный от гнили и гнуса.
Гниль и гнус — это особые спутники герберского бамбука. Особая экосистема, из-за которой этот самый бамбук можно собирать только или сервам, или людям в серьёзной химзащите. Ну, или намазавшись с ног до головы каким-то хитрым секретным составом, которым владеют всего два ближайших к болотному поясу племени.
— Так. И что с этим участком не так?
— Отец давно говорил, что Меркурьев завладел им как-то не особо честно. Дескать, выторговал тогда взамен на что-то у Церберовых. Что участок должен быть нашим, Крестовских.
— Но у вас же нет производства стройматериалов? Всех этих древесно-волоконных плит? Да и логистически везти, через полушарие.
— Думаю, то всё могло бы решиться. Просто воткнуть ещё пару цехов рядом, а затем везти челноками. Вопрос инвестиций.
— И как считаешь? Твой отец мог начать мстить после того, как понял, что Меркурьев может выиграть мой тендер?
Владимир поджал губы.
— Я не знаю, — он отвёл глаза.
— Точно ли не знаешь? — я наклонился вперёд и вкрадчиво посмотрел на него.
Потёмкин понял, что мы сейчас, возможно, будем применять методы допроса с пристрастием и приготовился: отвлёкся от трапезы, ощетинился, и цвет поменял на фиолетово-чёрный.
— Не знаю, вот и всё! Александр Игнатьевич, зачем вы меня пытаете? Вы же знаете, что я не могу свидетельствовать против своего рода.
— Но я твой учитель. И я ваш сюзерен.
— Но он мой отец!
Против такого аргумента было сложно поспорить.
Чёрт, как же не хотелось этим всем заниматься! Я, конечно, спихнул всю аналитику Октавии, а разыскную работу — горничным, и они приносили всё новые и новые детали. Только вот не докопаться до истины и не держать на контроле эту задачу я не мог, при этом мне очень хотелось уже заняться чем-то совершенно другим.
Поэтому как я рад был, когда ровно в середине нашего завтрака на низкую орбиту над Герберой вернулся из дальнего похода наш корабль «Инженер Кобылкин», и голоса Андрона и Петеньки Скорого известили:
— Запрашиваем посадку, Королёв, ответьте!
— Говорит «Королёв», — отвечал я, выйдя в общий канал космопорта. — Ну как успехи?
— Привезли, Александр Игнатьевич! Привезли людей. В том числе важных персон.
— Вот как! Тогда — посадку разрешаю.
А сам поднялся. Владимир, похоже, был рад, что я прекратил разговор на повышенных тонах и тоже намеревался выходить. Но я его остановил.
— Ты посиди, посиди, — предложил я. — Мы разговор с тобой не закончили. Сейчас приоденусь для встречи делегации — и продолжим.
Глава 18
Коллекция тел
Мне, на самом деле, было проще спросить Крестовского-старшего напрямую, чем выпрашивать через сына. Даже честнее как-то. Но не хотел я за ним ехать, или к себе из Западной Герберы вызывать. Потому что такие разговоры по душам лучше производить не через созвон по коммуникатору или по видеосвязи — лучше вот так вот, живьём, за кружечкой бодрящего утреннего кофе.
Которую мы с Крестовским-младшим вынуждены были бросить, направляясь к космопорту. Ещё и Потёмкин на плечо ко мне запрыгнул, а по дороге начали собирать всех своих — Макс присоединился, Октавия, конечно же — а под конец и Семёныч вылез.
— Я скажу так, — тихо сказал Владимир, поспевая за мной. — Зная то, как вы к этому отнесётесь, и то, как важен вам мог быть состав текущего баронского совета — папа точно не стал бы втихую убивать кого-то из соперников по тендеру. Тендер, может, и быстро закончится, пару лет. Ну, обогатимся. Но жить-то нашим родам потом на одной планете ещё сколько? Десятилетия? Столетия?
— Ладно. Я теперь почти поверил, — ответил я Владимиру. — Тогда спрошу тебя вот о чём. Ты же участвовал в расследовании, кого ты больше подозреваешь? По всему выходит, что убийство Меркурьева выгодно всем. Ганзоригам — чтобы избавиться от соперника.
— Вполне возможно!
— Но почему тогда он не стал меня уговаривать переписать тендерную заявку напрямую на них?
— Хитрая тактика. Отвести подозрения, — предположил Владимир.
— Возможно. Может быть выгодно кому-то из ближнего окружения. Далее по списку, всё-таки выгодно — возможно выгодно! — твоему отцу.
— Исключено! — нахмурился Владимир. — Мы же только что это обсудили.
Потёмкин на плече ощетинился, но быстро успокоился, когда я сказал всем сидеть тихо.
— Хорошо, не кипятись. Я просто перечисляю варианты. Давай, продолжи, кто ещё мог бы быть?
— Ну, выходит, что выгодно двум соперникам по тендеру. Джанибековой-Сикорски с одной стороны, представителю Леготиных — с другой.
Я кивнул. Тут наше мнение совпадано. Если бы ни одно но.
— Но их, насколько я понял, не было на вилле, откуда вылетал челнок Меркурьева. Ни их, ни кого-то связанных с ними. А представитель Леготиных уже вообще вернулся в Западную Герберу. Я же его прогнал!
