— Надо же, и кто же такое пьёт? — искренне удивился я.
— Предположу, что искатели приключений себе на задницу, такие же, как вы, сударь? — достаточно логично предположил шинкарь.
Роль-ролью, но после такой рекламы я точно бы обошел этот стакан третьей дорогой, но Потемкин внезапно проявил к залитому в стакан пойлу внезапный алчный интерес.
— Хочешь хлебнуть, светлейший? — спросил я.
Потемкин был явно не прочь.
— А ты уверен, ясновельможный пан? — уточнил я просто на всякий случай. — Может, всё-таки не надо?
Потемкин однозначно был уверен, что надо.
— Ну смотри, приятель, я тебя предупреждал, — погрозил я Потемкину пальцем и поднес к его морде стакан с пойлом.
Хлебнув этой похабени, Потемкин мгновенно скорчился, сморщился и окрасился в непроницаемо угольно черный цвет. А в глазках его отразился алый свет отдаленного фейерверка. Житель преисподни, блин, а не броненосец!
— Так, этому больше не наливать! — заключил я, убирая стакан подальше от броненосца, выпустившего горячий пар из обеих ноздрей.
Потемкин мрачным взором покосился в мою сторону и стало абсолютно понятно, что он мне это однажды сполна припомнит.
— Так откуда взялась твоя загадочная бутылка, шинкарь? — задумчиво произнес я, поболтав адское пойло в стакане.
— Понятия не имею, — отозвался этот специалист по загадочным напиткам. — Когда мой отец кофе для пастухов в ведре наводил, я помню, она у него уже была. Привез откуда-то издалека. Говорят она желания исполняет.
Ого, вот это новости.
— Чьи? — задумчиво прищурился я на свой стакан.
— А вот это очень правильный вопрос, — усмехнулся мой виночерпий, протирая очередной стакан. — Штука это странная, кому угодно я её не налью, — пожаль шинкарь плечами. — Но, ты я вижу, человек бывалый, повидавший, сам знаешь, что сделаешь. Выпьешь или на пол выльешь, это мне без разницы, должен будешь.
— Это вряд ли, — буркнул я, кидая на стойку пачку имперок. — Ненавижу быть в долгу.
— Одобряю, — согласился шинкарь ненапряженным жестом смахивания пачку со стойки.
— Так если я это выпью, что будет? — задумчиво произнес я. — Из бутылки джин выскочит?
— Или откроется прямой портал в Ад. — пожал плечами этот добряк шинкарь, прям даже не знаю откуда он к нам такой нагрянул.
— Серьёзно так думаешь? — усмехнувшись поинтересовался я.
— Говорят, дед мой бежал с планеты Мох в чём был, только с этой бутылкой в руках. А больше с той планеты никто не выбрался. Так что сам понимаешь, шлейф за бутылочкой нелучший тянется. Сам решай, я тебе все как есть, не тая изложил.
Ну-ну, изложил он, когда уже налито и даже Потемкиным погублено. Кто ж выплескивает, когда уже налито?
— Да похрен, — бросил я с ненавистью глядя на бурлящую жидкость и продолжая находиться в роли. — Меня не запугаешь!
И немедленно выпил.
Дальнейшее я вспоминаю с некоторым усилием, сам себя за случившееся безмерно осуждая. Всё словно подернуто пеленой забвения.
В этой клубящейся пелене ко мне явилась обнаженная богиня, сама тьма с ног до голов. Темны были даже её зубы и глаза, а длинные волосы бились на неощутимом ветру, словно черный костер, непрерывно пылающий над её гордо поднятой головой.
Но я не почувствовал в ней зла — лишь квинтессенцию страсти и мрачной, инопланетной красоты.
— Ищешь приключений, красавчик? — произнесла эта томная темная искусительница. — Раз так, то я обеспечу тебе самое захватывающее приключение в твоей жизни.
— Меня довольно сложно удивить, красавица, — усмехнулся я этим дерзким чёрным губам. — Я, знаешь ли, довольно искушен.
— Я тебе гарантирую, — она наклонилась ко мне обжигающе коснувшись длинными пальцами с чёрными ногтями моей груди под тельником. — Этого ты никогда не забудешь.
Я только и мог что усмехнуться. Уж сколько раз мне такое обещали. Да не счесть!
Но в небе над пустыней сгустились черные тучи, у далекого горизонта полыхнули алые зарницы, или это отразился свет близкого взрыва в алых глазах Потёмкина? Это было уже непонятно.
Чёрные воды бурлящего фонтана беспамятства приняли моё разгоряченное тело в свои холодные объятия.
Я всё-таки выполнил праздничный ритуал.
В любом случае, вернулся я в этот мир ещё очень нескоро, не слишком готовый к тому, что меня там ожидало.
Ну, что сказать? Помнится, тёмная богиня пообещала, что я этого никогда не забуду.
Она не соврала.
Глава 24
На дне
Я ещё глаза не продрал, а уже понял, что впечатляющее влип.
Гравитация же.
У искусственной корабельной гравитации есть несколько стандартов, и я на своей собственной шкуре испытал их все. Этот был не особенно распространен из-за архаичности и некоторой несогласованности вектора направления силы тяжести, зато он был дивно экономный. Ну и коэффициент несколько отличался от герберского. Малость полегче прижимал моё тело к бортовой койке, стандартной матросской бортовой койке, уж я на таких повалялся во времена моих учебных походов в Академии.
Потому у меня не было вопроса, где я. Я не на планете. Я на корабле. Причем на движущемся корабле. Даже могу прикинуть эту скорость. Около пяти единиц световой.
Тут я постарался поскорее продрать глаза. Чтобы соотнести ощущения с показаниями других органов чувств. Ну и интересно тоже стало.
Но, как говорится, с этой стороны оказалось ничуть не лучше. Точнее, чувства мне не соврали. Это был корабль. Причем самая близкая к осевому генератору искусственной тяжести и самая дальняя от внешних бортов палуба, цилиндр диаметром метров сто, не более. Потому палуба награждала своих обитателей всеми прелестями эффектов кориолисова ускорения на таком малом диаметре. Слабые желудком тут не выживали. Другими словами полное днище. Место изгнания. Прибежище оштрафованных и неспособных ни к чему созидательному, ещё не карцер, но почти гауптвахта.
Прям интересно стало, а что здесь делаю я? Весь такой прекрасный и выдающийся.
— Похоже, ваш коматозный сон наконец благополучно прервался, молодой человек?
Это еще, что за потусторонний глас? Да и какой я тебе молодой человек, ты офигел вообще? Нахмурившись, я повернулся к произнесшему эту фразу и хмуро переспросил:
— Чего?
— Ваше весьма впечатляющее появление произвело неизгладимое впечатление на местную публику, — пояснил за базар изможденный до состояния иссохшего хвороста старикан в засаленном от непрерывной носки подскафандрюке, сгорбленный годами на соседней койке, задумчиво ковыряющийся четырьмя длинными отвертками в раскрытой головной коробке бытового дроида.
О чем это он? Впечатляющее появление? Хм. Это на меня действительно похоже. Я даже в беспамятстве остаюсь верен себе.
В отдалении от нас на койках сидел и зыркал недобро в нашу сторону какой-то измочаленный равнодушной судьбой посеревший от невзгод народец. Видимо, именно их моё впечатляющее появление задело за живое.
— Сударь, подскажи, я же тут не буянил, надеюсь? — уточнил я.
— Однако, какой вы приятный в общении человек, — заметил добрый старикан. — Когда проспитесь.
— А-а-а, — догадался я. — Все-таки буянил. Ну, я же никого не зашиб?
Вежливо непроницаемое лицо старичка, было мне красноречивым ответом.
— Или зашиб? — нахмурился я. — Ведь не зашиб же?
— Благодарите своего бронированного друга, что вас не придушили во сне, как собрались, — заметил старик. — Он вас отстоял.
А неплохо так утро начинается! Врагов я себе уже завел. Ну, да у хорошего человека врагов не может не быть. Судьба такая.
— Потёмкин! — позвал я, своего бронированного друга, ну а кто это еще мог быть? — Светлейший! Ты где тут?
Потемкин, зевая во всю ширь зубастой морды, выбрался из-под гигиенического полога на койке, где видать, пригрелся и кемарил в ожидании лучших времен.
— Потёмкин! — искренне радуясь, воскликнул я. — Морда ты зубастая! Как я рад, что ты со мной!
Потёмкин с явным сомнением посмотрел на меня. Мол, ты-то, понятное дело, рад, но во что ты, сволочь, нас втянул?
