Я всё-таки по настоянию Октавии прибыл с расширенной охраной, несмотря на то, что гарнизон горничных в городе уже почти неделю как взял под охрану все правительственные здания.
Если заказчик убийства здесь — то он может успешно скрываться. Как-никак, новейшая стеллс-технология на планете может быть не только у одного Капитана Немо.
Мы приземлились на единственной и очень тесной стоянке челноков у завода, которая была битком набита грузовыми челноками. Нас уже ждал подогнанный потрёпанный глайдер, в который мы тут же упаковались вместе с Максом, Октавией и встретившим нас Мерькуревым.
Ну, и Потёмкиным — куда ж без него на столь важную встречу.
После нас из чрева Скотинки выкатился новейший глайдер-танк под управлением Правофлангового.
Пусть прикрывает пути отступления. Всё по-серьёзке, а вы чего думали.
Меркурьев выглядел мрачным, подавленным и раздражённым. Молчал всю нашу короткую дорогу до дворца на берегу озера, лишь изредка что-то бормотал, когда видел на дороге пьяниц или поломанных сервов.
— Послушайте, Валентин. Вы что, серьёзно думаете, что у меня есть какой-то интерес… к вашей жене, — очень тихо спросил я.
Он вздрогнул и проворчал:
— Кто вас знает. Знаете ли… Светлана очень, очень красивая женщина, и, к тому же, знатная, с Первопрестольной… А падких до чужого добра на планете знаете как много?
Тут пришла моя пора удивляться.
— С Первопрестольной? Серьёзно? И что она тут за… то есть, как это получилось? Да вы, я так понимаю, герой, раз смогли охомутать столичную красотку!
Октавия бросила на меня укоризненный взгляд через плечо.
Ну да, да. Я очень по-диагонали прочитал досье, которое она мне принесла утром, когда я собирался.
Валентин же слегка подобрел, даже почти улыбнулся, сказал.
— Годовые курсы Высшей Школы Хозяйствования, отец тогда выиграл грант для меня… Встретил её в ночном клубе.
— Знатный кровей… А не могли бы вы назвать мне её девичью фамилию?
— Ганзориг. Светлана Чингизовна Ганзориг, — отчеканил Валентин. — Она нойонка.
Тут я вспомнил и сопоставил: с одной стороны отчёты, и собранное досье разведчиц-горничных на Светлану, которое я по-диагонали посмотрел рано утром. И наш короткий диалог с Лу Олдриной с Первопрестольной.
Сопоставил и напрягся. Потому что Ганзориги — заклятые враги Олдриных. Обширный род, реконструировавший кочевые традиции, анархизм и восхвалявший космическое и планетарное пиратство ещё до пришествия Орды. А после начала вторжения — всё ещё более усилилось.
По счастью, Орда виделась их идеологам как некое жуткое извращение и пародия на их идеалы свободы… что не мешало им продвигать абсолютно-безумную и эзотерическую теорию о том, что «орду можно победить только другой ордой».
В общем, я решил, что встреча обещает быть как минимум интересной и даже важной. Потому что по сути это уже была не встреча с баронессой захудалого провинциального рода, это была моя первая встреча с нойонкой, вторым по старшинству дворянским чином Ганзоригов, этих кочевников-интриганов.
Поместье было шикарным. Длинная терраса вокруг, четыре этажа, беседки, сады, лабиринты. Нас встречали только сервы и десяток инфильтровавшихся горничных — других людей почему-то в поместье я так и не увидел.
Нас проводили внутрь, через десяток дверей, в просторный зал. Везде пахло благовониями, играла легкомысленная музыка.
Под опахалами, которыми прилежно орудовали двое смуглых юношей пустынгерских кровей, возлежала она. Восточная богиня. Шемаханская царица. Семирамида Герберы…
— Вот эта женщина… — тихо-тихо пробормотал Макс, когда мы расположились за низким столиком, полным фруктов.
Тут я еле сдержал улыбку. Вот это женщина, да уж.
— Ва-алечка? — манерно произнесла богиня. — Это вот эта-а вот гра-аф, да-а? А ска-ажи что-нибудь па-а гра-афски, граф?
Разговор действительно обещал быть интересным.
Глава 5
Шерше ля фам
Итак, я с первых секунд уловил, что баронесса Меркурьева, потомок древнего рода Ганзоригов, роскошная восточная женщина… очень, ну просто очень похожа на характерных героинь из комедий Пантеона.
Да. И такое бывает. Привет, Барби-гёрл и Эллочка-людоедка — не думал, что вспомню ещё раз о существовании таких персонажей.
Надо отдать должное, за время моего пребывания на Гербере я встречал либо умных, либо хитрых девушек, либо умных и хитрых одновременно. И чаще всего — при этом ещё и красивых. Даже сестрицы Аннушкины были вполне сообразительными, хоть и слегка простоватыми.
И это не удивительно — в суровых условиях пустыни, полной контрабандистов, пиратов и браконьеров, да ещё и на фоне катастроф галактического масштаба — вполне естественный отбор оставляет только самых смышлёных. Даже гламурные на вид девицы на дворянской Ассамблее Западной Герберы при ближайшем рассмотрении порох-то вполне себе нюхали и брастер под юбкой носили. И видали некоторое дерьмо броненосца.
Но это не касается некоторых — например, приехавших с Орхидеи или с Первопрестольной. Тамошнее дворянство могли себе позволить нежиться на курортах, в резервациях для богатых с дорогими бутиками и клубами — и прочим образом классово деградировать. И это несмотря на прошедшие революции, на то, что девяносто процентов территории в состоянии анархии — и на прочие прелести посткатаклизменной эпохи.
Внешность у Меркурьевой была соответствующая. Я вспомнил об этом «древнем» тренде, существовавшем ещё во времена моей молодости — неестественные, искусственно увеличенные губы и грудь, ещё и наверняка что-то с носом и разрезом глаз сотворила. Возлежала она на подушках и безвкусных разноцветных мехах, одетая в полупрозрачный пеньюар леопардового окраса. С глубочайшим декольте, конечно же, как без этого. Да ещё и с мелкой собачкой неизвестного вида, принявшейся истерично и звонко тявкать на Потёмкина.
В итоге Светлана Меркурьева балансировала где-то на грани инопланетной красоты и эффекта «зловещей долины» по причине неестественности. Хотя её изначальная, естественная внешность, как я мог предположить, могла быть сильно лучше текущей.
И поэтому я сразу успокоился. Эта девушка точно не пыталась меня отравить или создать киллера-робота.
Значит, кто-то использовал её. Надо понять, кто.
— Тише, Мефистофель, тиш-ше… — она погладила собачку. — Н-ну, гра-аф?
Я расположился на подушках напротив, Октавия — рядом. Незаметно коснулась фруктов на столе и написала на внутренний экран: «Признаков ядов нет, господин рыцарь, можете есть».
Да я уже и так понял, что можно есть. Может, всё это и можно было сыграть, но не стоит искать чёрную кошку в тёмной комнате. Мой выбор пал на апельсин. Местный, мелкий и достаточно кислый.
— Сказать что-нибудь по-графски, говорите? Хм. Шерше ля фам? Же не манж па сис жур? Мара бела донна, у ен бел карзоне, сай е кити амо, сепри амо?
Это возымело эффект.
— О-о, Ва-аля, сма-атри, он знает древние языки! — всплеснула руками Светлана Меркурьева. — Почему ты не читаешь мне стихи на древних языках⁈ Я буду просить гра-афа, чтобы он читал мне их!
— Это всего лишь диалект одного из отдалённых племён пустынгеров, — покачал я головой.
Что, кстати, похоже, было правдой, чему я сам убедился. Хм… знания из Пантеона иногда очень интересно дополняли знания об окружающем мире.
— Да? Фи… — разочарованно произнесла Светлана. — Ва-аля. Выйди!
— Но кукусечка моя?.. — пролепетал Меркурьев.
А сам уже пятился задним ходом.
— Кыш! — грозно сверкнула сведёнными густыми бровками Светлана.
И барон мигом растворился, оставив нашу делегацию наедине со Светланой, её собачкой и двумя молчаливыми слугами.
— Что это за са-абачка у вас на руках, граф? — обратила она внимание на Потёмкина. — Ка-акая странная са-абачка!
Потёмкин фыркнул и свернулся в шар. Могу понять. Такого оскорбления, как сравнения с собакой я бы на месте святлейшего князя тоже не стал бы терпеть. Надо теперь следить, чтобы он нам на стол не нагадил за такое — в назидание.
