Медь и серебро (СИ) - Медведская Наталья Брониславовна

– Ты что всё лето «Растишкой» питалась, – поинтересовалась Виктория Загорская. – Всё ничего, но такой излишний загар сейчас не в моде. На мулатку стала смахивать.

Софья Колоскова хмыкнула.

– Выглядит как негатив, морда чёрная, волосы белые. Жуть просто!

Ольга не стала их слушать дальше, просто надела наушники и отвернулась.

Окинув рассеянным взором одноклассников, Ольга отметила, что изменилась она не одна. Сима Кротова, прежде похожая на серенькую мышку, сняв брекеты, сделав модную стрижку, в линзах вместо очков, теперь производила впечатление милой и симпатичной девушки. Некоторые парни за лето прибавили в росте, кто-то похудел, а кто-то наоборот поправился, большинство девушек стали активно пользоваться макияжем, поэтому смотрелись взрослее. Взгляд Ольги натолкнулся на Каберского и она невольно вздрогнула. Прежде высокомерный, вальяжный Максим выглядел ужасно. Он так сильно похудел, что форма на нём висела мешком, щёки впали, под глазами залегли тёмные круги. Стоя рядом с весёлыми друзьями, Каберский казался отстранённым, задумчивым и одиноким. Игнатов с Истоминым пытались его растормошить, но он отмахивался от них с раздражённым видом, а после и вовсе отошёл в сторону. Опёршись спиной о стену, невидящим взглядом уставился куда-то в одну точку. От подошедшей к нему Полины Кухтовой отмахнулся как от надоедливой мухи.

После линейки, проходившей на улице, во дворе, ученики потянулись в школу.

Войдя в класс, Ольга уселась за свой стол. Каберский зашёл последним. Невольно она отметила, его взгляд тоже изменился, стал потухшим, тусклым, усталым, словно что-то его угнетало.

После урока знаний и классного часа Загорская всем, кроме тех, кто не заслужил, она с ехидцей назвала фамилии недостойных, предложила отметить начало учебного года.

– Макс, ты с нами? Отомри уже, – повысила голос Виктория.

Каберский поднялся со стула, пожал плечами.

– И что это значит? – возмутилась она. – Приходи уже в себя. Я тебя не узнаю.

– Идите без меня. За мной мама заедет.

Ольга подождала, когда счастливчики, выбранные Загорской, шумной толпой покинут класс, повесила сумку на плечо, направилась к выходу.

– Гаранина, не хочешь к нам примкнуть, – услышала она ломающийся басок Юлия Громова. – Мы тут своей компанией организуем праздник.

Бросив взгляд на семёрку отверженных Загорской, Ольга улыбнулась.

– Спасибо за приглашение. Но мне одной привычнее.

Сима Кротова вспыхнула спичкой.

– Мы сделали тебе одолжение, а ты нос воротишь. Учти, больше не позовём.

– Я поняла. Только мне ваше одолжение не требуется.

Проходя мимо Каберского, услышала его тихий голос.

– Оля, хорошо выглядишь.

– А вот ты не очень, – также едва слышно ответила она.

Возле школы, на парковке заметила ярко-красную «Ауди» матери Максима. Аврора Каберская и раньше иногда заезжала за сыном, забирала его после занятий. Ольга восхищалась внешним видом этой яркой и очень красивой женщины. Аврора оправдывала своё имя, выглядела как утренняя заря, смотрелась старшей сестрой своему сыну. Её роскошные, светлые, вьющиеся волосы можно было смело снимать в рекламе шампуня, а потом ещё долго любоваться овальным лицом с гладкой кожей, сине-голубыми глазами, аккуратным носом и пухлыми губами. Проходя мимо «Ауди», Ольга чуть кивнула сидящей в салоне женщины.

– Погоди, – услышала она ломкий надтреснутый голос.

Из автомобиля вышла Каберская.

– Ты же в одном классе с моим сыном? Видела Максима? Он скоро появится? Я его уже пятнадцать минут жду.

Посмотрев на неё, Ольга замерла. Женщина изменилась до неузнаваемости: волосы стали редкими, висели безжизненными прядями, возле рта появились глубокие носогубные складки, кожа на лице выглядела нездоровой, глаза потускнели, в них не осталось ни грамма прежнего блеска. Но главное, над её головой парил крупный, довольно страшный прето-лок. Все ранее встреченные Ольгой духи тоже были не красавцы, своим видом вызывали омерзение, но этот не просто пугал, он ужасал. Хотелось быть подальше от этого злобного существа, не смотреть на его уродливое в гнойных шишках лицо, на два провала вместо носа и щелевидный рот. Больше всего жути наводили его глаза меняющие цвет. Они, то становились белыми, будто слепыми, то наливались алым светом, то в них, как со дна бездны, всплывала чернота. За несколько секунд пока Ольга затаив дыхание, разглядывала прету, его глаза, не имеющие белков, трижды поменяли цвет. С трудом, но она оторвала взор от физиономии духа. Переведя на его тонкие руки, чуть не заорала от страха. Длинными пальцами правой руки он держал крохотное тельце толком неразвившегося ребёнка, а в левой сжимал какой-то пузырёк с мутной жидкостью. По урокам анатомии Ольга помнила, как приблизительно выглядит пятимесячный человеческий эмбрион. Голодный дух своими пальцами стискивал именно такого человечка, которому не суждено появиться на свет. Она смотрела на фантом, на его маленькое бледное тельце, на сморщенное личико с плотно закрытыми глазами и понимала: эмбрион мёртв.

«Почему у преты в руке малыш? Неужели голодные духи способны убить дитя внутри матери? Что это за существо? Почему оно рядом с Авророй?» – метались мысли в голове Ольги.

– Ты меня не слышишь? Я спросила о Максиме Каберском? – Аврора чуть приосанилась, заправила тонкую прядь волос за ухо. – Моего мальчика знают все.

Ольга вздрогнула: осознав, что её молчание затягивается.

– Он шёл за мной. Сейчас выйдет из школы, – севшим голосом произнесла она.

– Хорошо. А ты чего такая заторможенная? С тобой всё в порядке.

Кивнув, Ольга, не поворачиваясь спиной к Каберской, стала медленно отступать.

– Всё нормально.

– А по тебе не видно. Будто привидение увидела. – Аврора махнула рукой. – Если ты об этом, – обвела она пальцем вокруг своего лица, намекая на внешний вид, – то скоро восстановлюсь. Я долго болела.

– Понятно. Всего вам доброго. До свидания, – промямлила Ольга, всё также пятясь. Отойдя шагов на двадцать, взяла себя в руки, развернулась. Едва удержалась от желания припустить изо всех сил, чтобы быстрее скрыться от ужасного существа.

Пока шла, размышляла об увиденном. Внешний вид матери и самого Максима как-то связан с голодным духом. Но как? И почему они оба так изменились? Что такого сделала Аврора Каберская, что привлекла к себе столь ужасного прето-лока? В чём виноват сам Максим? Но рядом с ним сейчас нет никого – значит, дух связан только с его матерью.

Погрузившись в думы, Ольга не заметила, как дошла до дома. Едва умывшись и выпив воды, сразу бросилась листать книги. В первой ничего похожего на сегодняшнего духа не отыскалось и лишь во второй в самом конце нашла сходное изображение. Редкий вид прет, питающихся эманациями убийства невинного, разрушения души и самоубийства плоти. Получалось, Аврора Каберская не только пыталась покончить с собой, разрушить этим свою душу, но ещё повинна в гибели не рождённого ребёнка.

Прихватив книги, Ольга отправилась к наставнику. Ей нужно было срочно с ним посоветоваться.

Выслушав красочное описание духа, Данила Сергеевич погрузился в чтение.

Ольга успела пообедать наваристым борщом, выпила чаю с бубликами, убрала за собой, а наставник всё читал. Он закончил, когда она уже устала ждать и собиралась побродить по саду.

– Я сейчас сделаю пару звонков своему другу Архипу Павловичу, а потом мы с тобой побеседуем.

Кое-что из разговора двух профессоров философии, Ольга и так поняла, но хотелось выслушать наставника.

– Оказывается, самые сильные прето-локи те, что питаются совокупной энергией убийства и самоубийства. Их отличительная черта глаза, трижды меняющие цвет, лица в струпьях и более крупные тела. Убийца связан тонкой нитью не только с претой, но и с жертвой, она обрывается лишь на сороковой день после смерти. Кроме того дух таскает с собой доказательство убийства, конечно не в физическом воплощении, а в виртуальном. Если ты думаешь, это для того, чтобы помочь в изобличении убийцы, то ты ошибаешься. Вид способов и орудий убийства для него особое наслаждение, дополнительная подпитка. Но для тех, кто их изгоняет отличная подсказка. И так, что мы имеем? Ты сказала: прета держал в руке пузырёк с жидкостью?